[indent] — Зря ты поверил им. Что Круг, что достопочтенные банны — одинаково все спят и видят вознести молитву Андрасте и избавиться от таких, как мы. Ты же знаешь, как будет. Свалят потом всю вину, припишут магию крови и бросят гнить в подвалах — кажется, у новоиспеченного эрла Хоу это любимое развлечение.

[indent] Йован почти машинально сильнее закутался в плащ, пряча ладони в спасительную глубину широких рукавов. Да, на нём были перчатки, да — забурились они в такой темный угол «Покусанного дворянина», что их там, быть может, даже дрессированный мабари Воинов Пепла не нашел бы ни в жизнь, да — все собравшиеся, и Дайлен, и Ривка, и сам Йован были теми самыми магами крови, на которых только дай волю Рыцарю Командору — свалят все грехи мира вплоть до поражения союзных войск Ферелдена в Остагаре и гибель короля Кайлана Тейрина, да сохранит Создатель его светлую душу. Не связанные с Тенью так плотно, а особенно Церковники, в принципе видели в магах очень удобную подушку для битья. К огромному сожалению, не смотря на весь проделанный путь и лишения, Йован все ещё оставался истово верующим андрастианином, пусть границы соблюдения заповедей в последние несколько месяцев стали как никогда зыбкими.

[indent] — Зря ты так, Амелл, — сдавленно буркнул он, бесцельно гоняя ложкой одинокую картофельную дольку. — Тейрн Логейн — человек чести. Герой. Он не станет бросать слов на ветер. Полагаю, его людям можно верить хоть сколько-нибудь.

[indent] — А ещё тейрн Логейн оставил нашего короля и всех Серых стражей в придачу как приветственный кебаб для орды порождений... ауч! — Ривка прицельно пнула Дайлена под столом, требовательно приложила палец к губам и громко зашептала: «Трусики Андрасте, да тише ты! Кругом уши, тебе что, жить надоело? Или соскучился по храмовникам?».

[indent] Аммел раздраженно фыркнул, откинулся на спинку стула и отвернулся. По кому — по кому, а по храмовникам никто из них не скучал даже на самое крохотное мгновение, еще слишком живы были воспоминания, в какой спешке и с каким боем они покидали Кинлох. Разумеется, все пошло не по плану — и спутники винили в этом Йована. Пожалуй что, и заслужено. Сам дурак, обманулся дружбой, огромными влажными глазами и положением на хорошем счету у старшего чародея Ирвинга. Кто ж знал, что Нерия на проверку окажется крысой — мелочной, желающей выслужиться и забраться повыше по той скудной карьерной лестнице, что мог предложить им Круг. Ещё было горше, что стремительно летящий в бездну Глубинных троп план побега зацепил Лили. Ах, Лили. Йован прикусил губу, чтобы подавить тяжелый горестный вздох. Глупо получилось. Влюбился в хорошенькую послушницу как последний идиот — хотя, с другой стороны, запертые в четырех стенах с самого детства разве могли влюбляться как-то по другому? Отношения в Круге всегда балансировали на тонкой границе, где все запредельно и нараспашку —  ловите кислород и прячьте посуду — и вместе с тем тихо, по углам, так, чтобы рыцари не дай боже не заметили у своих подопечных такую отвратительную, требующую жестокого порицания слабость — обыкновенные человеческие желания. В Кинлохе у них с Лили будущего никакого не было и быть не могло. Хотя бы потому, что она служила Создателю и Невесте его, а Йован являл собой концентрацию всего Церкви богопротивного. Мальчик, у которого силы проявились так рано — в Кинлох он попал лет в шесть, и жизнь вовне уже и не помнил. Юноша, который, не смотря на успешно пройденные Истязания, все еще показывал весьма посредственные успехи в изучении чар, чем заслуживал повышенное внимание рыцарей храмовой стражи. Молодой мужчина, у которого всего один друг-то был — да и та...

[indent] Во рту стало солоно и горячо — Йован машинально облизал прокушенную губу и бросил косой взгляд на мрачного Дайлена Амелла. Это он все придумал, по одному человеку собирал в Круге единомышленников, показал им, где лежит настоящая сила. Которая все это время была так близко — ты только руку протяни. Могущество. Возможности. «Не зря Грегор так трясется, да мы всю Башню с ног на голову перевернем. Больше никаких цепей, никаких унижений. Мы сами будем себе хозяева! Прямо как в Тевинтере — стоит же как-то древняя магократическая империя, и ничего», — говорил он им, а чародеям, и Йовану в частности, просто очень хотелось верить ему, несмотря на все «но» белыми нитками. Он крался темными коридорами в часовню, почти переставая дышать, когда слышал знакомый тяжелый лязг доспехов, и, беря теплые руки Лили в свои ладони, повторял себе снова и снова: «это не зря», «это все не зря», «это и для неё, для неё тоже, мы будем счастливы и свободны за пределами этой тюрьмы». У Андерса же как-то получилось бежать. Да, его из раза в раз возвращали, но они не будут повторять ошибок веселого балагура-целителя, уничтожат свои филактерии перед побегом. И все ведь было так удачно. В Кинлох прибыла небольшая группа Серых Стражей, а значит под шумок можно будет сделать ноги. Вступать в ряды ордена желания никакого не было. Тогда филактерию точно переправят в Денерим — и все, песенка спета вовеки веков. Он заранее договорился со своей Лили, упросил Нерию помочь — ведь её бы точно не заподозрили, а как самый близкий его друг на всем белом свете (ограниченном стенами Башни, разумеется), она должна была понять, увидеть, как много для него это значит — получить шанс на обычную счастливую человеческую жизнь. Но Сурана плевать хотела и на его жизнь, и на его чувства, и на его дружбу, никого не пожалела. Теперь Лили в тюрьме, из-за него, а сам Йован, еле унеся ноги, чуть не утонув в этом проклятом демонами Каленхаде в этой чертовой «сорочке бабки Винн», которая почему-то выдавалась в качестве рабочей мантии, подался в бега — зажатый как между молотом и наковальней с одной стороны Мором, с другой — храмовниками, с третьей — армией, вернее тем, что осталось от армии Ферелдена. Так что предложение от людей тейрна, что уж там скрывать, было из тех, от которых невозможно отказаться, даже если тебе очень не хочется залезать по самые кончики ушей в бочку с политическим дерьмом.

[indent] — Мы не знаем, как было при Остагаре, никого из нас там не было, — глухо начал Йован не поднимая глаз. Справляться с чужим раздражением он все еще не был готов и не хотел. — А помощь предлагают уже сейчас. Я устал прятаться и убегать. Кажется, нам уже и бежать-то некуда, до конца зимы перевал через Морозные горы для нас закрыт, даже в Орлей не податься.

[indent] — А корабли на Вольную Марку, я слышала, разворачивают прямо в порту, — добавила Ривка и фыркнула. — Уроды. Как будто от того, что все мы здесь захлебнемся в моровой скверне кому-нибудь станет легче. Они следующие на очереди.

[indent] Над столом повисло тягостное молчание. Решение уже было принято, пусть никому из собравшихся оно не нравилось полностью и до конца, но Йовану казалось, что только он один понимает реальную обоснованность этого шага. Поэтому и ехать придется ему. Аммел откажется точно, а Ривка так и не прошла Истязаний, не выбралась с позиции ученика. Чему она может научить юного эрла? Вероятность, что её раскусят, была чудовищно мала, но все же она была. Рисковать было нельзя.

[indent] — Что конкретно они от нас хотят? — наконец подал голос Амелл, и Йован невольно невесело и зло усмехнулся. От нас. Как же. Он сцепил руки в замок, и начал пытаться подбирать правильные, не такие страшные слова.

[indent] — Эрл Эамон должен занемочь. Достаточно, чтобы не созвать съезд баннов, а без него они просто куча ругающихся напыщенных индюков. Не знаю, ни разу не видел ни одного банна, но…

[indent] — Они что, заказали тебе убийство эрла?! Пламенное проклятье тысячи неудач, ты совсем с ума...

[indent] — Нет! Нет. Никакого... Ничего такого меня делать не просили, — начал оправдываться Йован, чувствуя, как мучительным жаром обдает щеки. — Но я же не плохо разбираюсь в зельях, так? Хоть что-то у меня получается. Будет казаться, что это обычная хворь, мало ли, что моровым воздухом приносит. А там уж, когда все закончится, он и на поправку пойдёт.

[indent] Когда все закончится — звучало многоудручающе. С привкусом «никогда».

[indent] — В замок трудно попасть, — заметила Ривка, и Йован с радостью ухватился за эту мысль, чтобы избежать неприятной темы. Люди Логейна предоставили им план, надежный, как королевские налоги и показательная казнь на дворцовой площади, а Йован любил четкие планы. В рамках он чувствовал себя парадоксально свободнее, Кинлох напрочь выломал в нем способность комфортно находиться вне замкнутых пространств и постоянного надзора. Так можно было не думать про весь этот окружающий мир, который никак не давал ему выучить свои правила. Это был не Круг. И в этом заключалась главная трагедия и главное бесконечное счастье с таким трудом обретенной свободы.

[indent] — Способ есть. Сын эрла, Коннор, оказался магом, и… Ему нужен учитель. Неофициально.

[indent] Аммел и Ривка синхронно протянули понимающее «о-о», и споро одобрительно закивали.

[indent] — Ну что, тогда пожри там от пуза за всех нас, Йов. Вот по чему скучаю — так это по трапезной. Кормили в Башне на убой. Особенно потенциальных Усмиренных.

[indent] Все трое невесело, но как-то облегченно рассмеялись. Остаток жизни провести безвольной игрушкой с лириумным клеймом на лбу — вот что всем им грозило. Плотный сверток с новенькой мантией и запечатанное письмо на имя эрлессы Изольды было их щитом перед страшным неизбежным.

[indent] Облачаться снова в мантию Круга было… странно. Йован чувствовал одновременно и облегчение, и липкий противный ползущий вдоль позвоночника страх, так что в посох (как бы он хотел навсегда забыть его знакомую тяжесть) вцепился намертво, до сведенных судорогой пальцев. Стража замка Редклиф встретила его с мрачной настороженностью, письмо проверяли долго, чуть ли не на зуб попробовали.

[indent] — Миледи не распоряжалась о гостях.

[indent] — Все так. Эрлесса не хочет лишнего шума, вы должны понять. Я просто учитель, прибыл по распоряжению. Если хотите, можете послать за ней самой, и…

[indent] — Чтобы миледи сама выходила к такому, как ты? Ты совсем с ума сошел, или в Круге вас ничему не учат?

[indent] Йован прикусил щеку изнутри и виновата склонил голову. В Круге, разумеется, их учили многому, книги буквально были единственным доступным развлечением для пленников, ах, для магов, конечно, так что они глотали те, что стояли на разрешенных и одобренных Церковью полках, подряд, не перебирая и не сильно отвлекаясь, интересное это чтиво или нет. Интересное рано или поздно, в любом случае, закончилось бы, а так оставался какой-никакой момент пыльной интриги.

[indent] — Прошу прощения, сир. Тогда что же мне делать?

[indent] Рыцарь смерил Йована хмурым взглядом, поглядел вновь на письмо. Потом снова на Йована. И снова на письмо. Йован постарался достать из арсенала самую убедительную из своих вежливых улыбок — такую, к которой даже Рыцарь Командор Грегор не мог бы придраться при всем желании, а придирки стояли у него обязательным блюдом в меню на завтрак обед и ужин, и заставил себя выпрямить спину. Винн постоянно ругала его за это желание стать в глазах окружающих меньше и незаметнее. Так, говорит, ты ничего не добьешься, а в Кинлохе и так не очень много места, чтобы как следует развернуться. Используй пространство с умом, и не горбись, покарай тебя Создатель, упрямый мальчишка!

[indent] Йован действительно был упрямым как бронто. Да, где-то нерешительным, совсем не амбициозным, довольствующимся жизнью книжной моли, но в этой своей безликой серости последовательным и непреклонным. Поэтому он заставил себя расправить плечи, совсем чуть-чуть. Все же Винн была старой, а недооценивали советы стариков только конченные идиоты да буйный молодняк, переживший испуг раннего попадания Круг, но еще не впавший в сонный анабиоз рядовых чародеев.

[indent] — Мне нужно внутрь. Или я буду ждать тут весь день и страшно вам надоем. Сир.

[indent] Сказал, и сам почти задохнулся от своей наглости. Чем стражник впечатлился больше — сиром, внезапной смелостью мага или перспективой наблюдать блуждающую туда-сюда фигуру в балахоне как минимум до пересменки — неизвестно, но это сработало. Йовану стоило больших трудов не вертеть головой, разглядывая внутренний двор и богатые убранства коридоров. Впрочем, когда тебя конвоируют на ковер в эрлессе как преступника, не так уж и сложно было смотреть прямо себе под ноги и не отсвечивать.

[indent] — Миледи, к вам посетитель. Маг, из Кинлоха.

[indent] Изольда была уже не молодой, но все еще не утратившей своей прелести женщиной. Орлесианка чистой крови — тонкозвонкая и изящная, с туго-заплетенным в хитрую прическу золотом текучих волос, но вся какая-то высохшая. В уголках глаз залегла сеть тревожных ранних морщин, нос заострился, губы искусаны — на лицо дурная привычка, совсем недостойная ни её происхождения, ни положения. Она развернулась к двери всем корпусом, только зашелестела, обвиваясь вокруг ног, как ласковая теплая морская волна, дорогая ткань многослойных тяжелых юбок.

[indent] — Спасибо, Феддик, вы можете идти.

[indent] Все стражники по очереди напоследок бросили на Йована предупреждающий грозный прищур, обещающий, что если с головы их драгоценной эрлессы упадет хотя бы один волосок, с мага моментально упадет уже голова целиком со всей шевелюрой, и вышли за дверь. Изольда продолжала стоять у камина, напряженная и собранная, словно раздумывая, бросаться на Йована с голыми руками или напротив — спасаться бегством.

[indent] — Приветствую вас в замке Редклиф, — стеклянным высоким голосом начала она, и Йован невольно сразу проникся к этой уставшей женщине искренним сочувствием. Как должно быть мучительно — знать, что твой единственный сын оказался магом, и все твое наследие оказалось под угрозой. Даже у знатных женщин было не так много возможностей для самореализации: они зависели сначала от родни, потом от мужа, потом от своих детей, и большое счастье, если Создатель оказался милостив и подарил их много, и чтобы из этих многих хотя бы один уродился мальчиком. Сочувствием, и уважением, потому что, в отличие от многих других матерей, за своё наследие эрлесса Геррин готова была драться до последней капли крови. — Боюсь, здесь произошла какая-то ошибка. Мы не ждали…

[indent] — Прошу прощения, миледи. Действительно, должно быть произошла ошибка. Я не из Круга. Меня попросили приехать… По вашей просьбе.

[indent] С шумным выдохом Изольда будто отмерла и сбросила с себя тревожный ледяной колпак оцепенения, лицо её расплылось в улыбке, радостной и облегченной. Забыв о приличиях, она стремительно подошла к Йовану, схватила его за руку и сжала так крепко, что у него заныли кости.

[indent] — Ох, а я уже право подумала… Какое счастье, спасибо вам, спасибо. Вот увидите, Коннор славный мальчик, очень способный. Он обязательно вам понравится.

[indent] Йован недоуменно захлопал глазами и попытался позорно сбежать: попятился, прижав к себе посох, попутно покрываясь неровными бордовыми пятнами. Изольда сразу же спохватилась, рассыпалась в витиеватых на орлесианский манер извинениях. Пообещала, что тот час же распорядится, чтобы ему выдали отдельные покои, поближе к юному Коннору, и что известят самого эрла о его прибытии. Представить Йована за ужином, разумеется, будет уместно, благо дело уже клонилось к вечеру, солнце уже почти провалились за замковую стену и обе луны лениво, словно нехотя выползали на его темную стынь. Йован успевал только рассеянно кивать, тратя все запасы душевных сил, чтобы снова не сжаться, не обратиться в незаметную библиотечную мышь. Здесь у него была другая роль.

[indent] Обещанный ужин наступил, кажется, даже слишком быстро. Йован сидел прямой, как палка, с тоской смотрел на разнообразие столовых приборов сомнительного назначения, пытался смотреть куда угодно, только не на хмурого Эамона. Эрла, похоже, его присутствие нисколько не радовало. Коннор опаздывал.

[indent] И когда дверь наконец хлопнула, Йован не мог сказать, что удивило его больше: что Изольда говорила о своём сыне так, словно он был маленьким мальчиком, или что на поверку маленький мальчик оказался уже вполне состоявшимся юношей. Кем-то, кому стоило бы уже подыскивать себе невесту из девиц благородного происхождения подходящего возраста, оттачивать навыки владения клинком, или чем там ещё занимаются лорды.

[indent] Но никак не тратить время на Йована. Создатель был и правда жесток к своим детям.

Отредактировано Мишэль Тревизо (2023-03-14 02:52:44)

Подпись автора

Любой человек — теплица, пока в нем жизнь теплится.

[indent] Один Создатель знал, каких сил ему стоило не утечь под стол сбежавшим из крынки скисшим молоком. Каким-то отчаянным жестом Йован вцепился в вилку зубьями внутрь, чувствуя их спасительное отрезвляющее давление на ладонь сквозь ткань перчаток. Мальчику определенно нужен был наставник. Йован не был ни самым талантливым, ни самым чутким к колебаниям Завесы магом — чем дольше он практиковал магию крови, тем глуше становился к её зыбкому неясному натяжению меж природы всех вещей. Но если и рядовой ученик Кинлоха, пребывая в расстроенных чувствах, оставлял на этой поверхности расходящиеся круги по воде, как если бы запустил в Каленхад уверенной легкой рукой камушек-блинчик, Коннор словно ссыпал разом целую насыпь. Завеса реагировала на плохо-контролируемую диковатую силу чутко, а Йован — как всякий, кто был воспитан в страхе перед любым изменением привычного порядка вещей — безопасного порядка — чувствовал его накатывающую липкую хватку у себя под ребрами. Как тошнота, когда тебя в жаркий день в часовне укачало от размеренного пения Сестер Церкви и душного дыма, жирными витками расходящегося от курильниц, противное ноющее ощущение в затылке, между «бей-беги» предлагающее единственный рабочий вариант «не отсвечивай».

[indent] Он не знал, как себя вести, не знал, что стоит говорить. Бледный и испуганный пытался не сжевать щеку изнутри окончательно и цеплялся свободной рукой в собственную коленку, чтобы та не ходила ходуном уж слишком отчаянно.

[indent] — Да прибудет с тобой свет Создателя, Коннор. Мне… — тихое приветствие утонуло, так и не получив достойного развития. Когда высокородные спорят, долг честного андрастианина — ждать исход этого спора смиренно и кротко. Крепло ощущение, что юного эрла совсем не спросили, хочет ли он наставника. Мальчик, кажется, просто не понимал, что мать и — второй мужчина, семейное сходство есть, но кто? Дядя? Старший брат? Нет, слишком стар, кажется, с Изольдой почти одного возраста — пытаются помочь ему гуманнейшим из всех способов, спасти. У Йована не было такого дяди. Мать была — но Йован её почти не помнил, остались только какие-то обрывки воспоминаний, которые он носил в своем сердце, как складывают в личные вещи всякий полюбившийся, но бесполезный хлам. Помнил, что волосы её у виска вились колечком, и если уткнуться в них носом — пахли молоком и кислой дрожжевой закваской. Что юбка у неё была серая, с заплаткой и вышитым маленьким желтым цветком, он прятал в кулаке этот цветок каждый раз, когда ему было страшно. Что когда с Недремлющего моря приносило злым ветром из Марки грозы, она шагала мозолистыми пальцами у него по ладони и рассказывала из раза в раз сказку про ласточку и терновник. А вот лица её не помнил совсем. Но наверное, думалось ему, будь у неё лицо, как у эрлессы, он бы хотел запомнить его. Подвиг этой матери заслуживал того, чтобы имя её пронесли через память как луч доброй надежды. Может быть мальчик поймёт.

[indent] Начинают говорить одновременно — Изольда, Теган, спорят, доказывают, больше сами себе, чем мальчишке. Йован старается не смотреть на Коннора, может быть только наискось и украдкой. Он помнил себя, когда Ирвинг и Грегор вслух спорили, стоит ли допускать его к Истязаниям, игнорируя при этом присутствие тогда ещё ученика более чем полностью. Его было еще недостаточно, чтобы считаться с мнением. Но, если уже быть совсем честным с собой, в Круге маги были вынуждены жить под Церковной печатью одного большого «недостаточно». По крайней мере, в глазах храмовых рыцарей.

[indent] — Миледи, может быть я… — предпринял он слабую попытку и, не удержавшись, все таки вжал боязливо голову в плечи, когда подал голос сам эрл Эамон. Короткая емкая фраза, достойная самого Грегора. С тоской Йован подумал, что в Геррине тихо умер великий рыцарь-командор Храмовой стражи, его ультимативному категоризму пошли бы парадные доспехи Ордена.

[indent] Когда говорит храмовник — держи себя на поводке страха перед усмирением. Этот ошейник придушивает достаточно, чтобы не терять контроль, даже когда тебе всего шесть лет. Некоторые уроки усваиваются слишком быстро.

[indent] Но Эамон — не рыцарь командор, а Коннор — не несовершеннолетний узник Круга. Всего лишь отец и сын, и этого «всего лишь» оказывается достаточно, чтобы Завеса вдруг взвыла от натяжения, Йован напрягся всем телом, как перед ударом, и лишь каким-то чудом скользкой трусливой рыбкой не нырнул под стол. Нет, всякие… «казусы» в трапезных были делом почти обычным, особенно, когда привозили новых учеников, но когда над душой у тебя стоит рыцарь и всеми заклепками поддоспешника формулирует «закрой рот и ешь свою баланду, демоново отродье», желание левитировать ложки как-то сразу сходило на нет. Инстинктивные неосознанные выбросы случались, особенно у подростков, но это было почти первое, чему их учили в Круге. Не формулам даже. Песнь Света помноженная на дыхательные упражнения, на завтрак, обед, ужин и полдник, а если ты совсем плох — вместо всех этих приемов пищи, стоя голыми коленями на холодном полу в одиночестве, слыша только, как скребут коготками где-то поблизости жирные противные крысы да бряцают доспехом рыцари в карауле возле твоего карцера.

[indent] Наверное, не во всех Кругах было так. Но никаких других Кругов Йован не знал, у него был только этот — для грешников-ферелденцев по праву и злому року рождения.

[indent] — Миледи, — снова осторожно попробовал он привлечь внимание Изольды. Совсем разбита. Бедная женщина. К несчастью, утешать эрлесс Йован умел посредственно. — Могу я…

[indent] — Да. Да, конечно, Йован, если бы вы сходили за ним, я была бы очень признательна. И извините за…

[indent] Она вяло кивнула на стол, бессильно закрыла лицо руками и обмякла, словно внутри неё надломился какой-то стержень. Йован неловко и быстро поднялся — не стоит ему быть свидетелем этой слабости. Изольда потом сама себе этого не простит, так? Посох он оставил в выделенной комнате, но сейчас он ему вряд ли понадобится. Никогда Йован не думал, что станет учеником Ирвинга и Винн в каком-то таком смысле — словами, а не направлением силы. Он осторожно прикрыл за собой дверь, оставив за спиной столовую, банна и эрлессу, тихо замер в самом начале коридора, не зная и взвешивая, стоит ли ему подходить к юному Коннору.

[indent] «Зачем вообще полез. Ты плох в разговорах, просто ужасен. Лучше всего только поддакиваешь и киваешь раз через раз в нужных местах», — укусил изнутри память голос Сураны, Йован мелко рвано вздохнул и заставил себя подобраться. Как бы там ни было, это ребенок. Подросток, ладно, уже почти молодой мужчина. Думать о Конноре как о ребенке было элементарно проще. Ребенок, который напуган. Ребенок, от которого требуют слишком многого. Ребенок, которого просят вернуть какого-то другого идеального юного эрла, не замечая, что его никогда не существовало.

[indent] Ирвинг бы сказал, что ему надо успокоиться. Вдох — выдох, мальчик. Нет ничего вреднее для здоровья, чем принимать близко все к сердцу — обычно это заканчивается лириумным солнечным клеймом посеред лба.

[indent] — Они всегда так говорят. Что нас недостаточно, — Йован старался звучать ровно и искренне, но голос все равно невольно дрогнул, когда он, испугавшись собственной смелости — сколько смелости ему еще предстоит найти в себе, ведя двойную игру в этом замке? — начал говорить не словами Первого Чародея, а своими собственными. — Если ты маг, то совсем не важно, что ты делаешь и как. Всегда найдут, к чему придраться. Наверное, если ты сын эрла — все ещё хуже. Мне, по крайней мере, не нужно было учить все эти вилки по размеру.

[indent] Он попробовал осторожно улыбнуться, неловким нервным движением заправил прядь волос за ухо и сцепил пальцы в замок, удерживая себя на месте.

[indent] — Ваша мать правда пытается вам помочь. Мне так кажется. Круг — это… Не думаю, что хоть какая-то мать хочет отдать своего сына в темницу без выхода. Она любит вас. Это видно даже мне и… — Йован замялся, чувствуя, что сбивается с мысли, тихо выдохнул снова и на пробу призвал несколько простеньких волшебных огоньков. Они мягко поплыли по коридору, зависли над головой юного эрла, шли по большой душе и мягко качались, как большие медузы. — Представьте, что магия — это вода. Если строить плотину — рано или поздно тело не выдержит, и все, что вам дорого, унесет течением. Мы же разливаем её по сосудам. Придаём форму. И…

[indent] Он прикусил губу, почти до крови, не зная, правильно ли то, что он пытается сейчас сказать. Неправильно, конечно. За такие разговорчики запрашивают Право Уничтожения.

[indent] — В Кинлохе — в Круге, говорят, что мы опасны. Что каждый, рожденный с даром, должен себя ненавидеть. Это не правда. Разве виноват медведь в том, что он рожден медведем? Магия — это удивительно. Это знания. Возможности. Разве Создатель создавал нас для того, чтобы наказывать? Я так не думаю. И, полагаю, ваша мать, и дядя, и даже эрл, мне так кажется, не думают так. Поэтому вы не поехали в Кинлох. Поэтому они попросили приехать меня. И я тоже…

[indent] «Хочу вам помочь» — осело на языке горечью солода. Он приехал сюда, чтобы отравить отца Коннора, вот так помощник. Йован сделал несколько осторожных шагов вперед и испуганно протянул юному Геррину руку, надеясь, что она не сильно дрожит.

[indent] — Я хочу научить вас не бояться. Если вы, конечно, позволите мне.

Отредактировано Мишэль Тревизо (2023-03-14 02:52:25)

Подпись автора

Любой человек — теплица, пока в нем жизнь теплится.

[indent] Вот поэтому мабари вывели именно в Ферелдене. Его сыновья и сами кусали не хуже.

[indent] Йован сглотнул, не очень понимая, как реагировать на резкую смену настроения будущего эрла, и невольно отступил на пол шага назад. Коннор был несправедлив к нему, но об истиной причине несправедливости нельзя было говорить. Да, он был трусом почти во всем: опасался людей, потому что в Круге нельзя было привязываться, не обманывал себя тем, связь с Тенью была детскими играми. Магия не может быть безопасной, но он умел ей пользоваться и дерзнул пользоваться даже такими способами, от которых у храмовников и церковников поджилки тряслись. Коннора он тоже боялся, но не из-за его сил, разумеется. Потому что совсем его не знал. Потому что не позволял себе забывать о неравности их положения, социального в том числе. Потому что от того, сможет ли он найти к Геррину подход зависела его жизнь. Потому что в первую очередь он пришел сюда убить его отца.

[indent] Отравить — поправил он себя — а потом вылечить. На время. Тейрн был мудрым человеком, и пусть мудрость не оставит его, когда судьба Йована будет поставлена на чашу весов.

[indent] — Простите, — слабо выдохнул Йован, рука его дрогнула. Ложь слетала быстро, как заученный текст, ведь это была почти что правда, только совсем не о том. — Я не покидал стен Круга девятнадцать лет, в вашем доме мне… непривычно. Раньше мой мир ограничивался стенами башни, там не было эрлов и… ковров? Меня пугаете совсем не вы. И не левитация ложек тоже.

[indent] Волосы Геррина горели осенним пожаром, а глаза были колкими и насмешливыми. Йован застыл под ними, что тот наг перед пауком, чувствуя, как волнение колотится где-то в горле. Опять ошибся, да? Может быть стоило вообще за ним не идти, а завтра его бы официально представили снова? Тогда Коннору пришлось бы смириться хотя бы из уважения к собственной матери.

[indent] Но он его удивил, теперь уже действительно испугал — Йован дернулся в бессознательной попытке вывернуть руку. В последний раз так его хватал рыцарь-капитан. «Закатай рукава, Йован. Тебе же нечего скрывать, правда?». Сердце сделало головокружительный кульбит и рухнуло в пятки с звонким хрустом. Но у него получилось, так? Почти незнакомое чувство удовлетворение окатило грудь волной тепла, он захлопал глазами и позволил себе потеряться в нем, пока Коннор, неумолимый, как волнорез, тащил его за собой по коридору наверх.

[indent] — Волшебный огонек, — поправил он, едва ли поспевая за шагом, моментально запутавшись в коридорах. — Рад, что вам понравилось, вы тоже так сможете и быстро, это несложные чары. А зачем втыкать, если нет следов? Можно же нож взять.

[indent] Идиот.

[indent] Йован поспешно захлопнул рот, чувствуя как начинают гореть не только уши, но и шея, и под перчаткой свежие нежно-розовые полоски затянутых магией порезов. Они облизывали ладони, ползли вверх по запястьям — и там, где хватка Коннора жгла через мантию — ножи, вилки, осколки склянок. Кто был поумнее, руками не пользовались — их храмовники осматривали в первую очередь. Вполне годились и ноги, и торс, кровь в теле бежала одинаковая. Если не твоя — годилось вообще что угодно надсечь.

[indent] — Извините. Неудачная шутка.

[indent] Комната Коннора действительно выглядела как поле битвы, но Йовану было все равно. Когда все испуганные слуги по пути разбежались кто-куда и дверь за ними захлопнулась, он сумел выдавить только тихое «о» и замереть, сцепив пальцы в замок и стараясь не глазеть слишком сильно. Не на последствия несдержанности, нет. Своей комнаты у Йована вообще ни когда не было. В Кинлохе спальни были общими, многоярусные койки и никакого личного пространства. У магов не могло быть ничего своего в принципе, им жизнь выдавали в кредит под большие проценты служения на благо Ферелдена и Солнечного Престола. С другой стороны, любую стеснительность это убивало тоже. Мучительно краснеть Йован разучился годам к тринадцати.

[indent] Еще его преследовало стойкое ощущение, что он угодил в ловушку. С момента, когда принял письмо от людей Логейна. С момента, когда переступил порог замка. Теперь, кажется, клетка захлопнулась окончательно без права капитуляции.

[indent] — Так… много места. Это все ваше?

[indent] Тут было очень просторно, камин, собственная кровать, которая Йовану показалась огромной — он один на ней спит? — но совсем не было окон. Несмотря на относительно высокие потолки, впечатление создавалось несколько гнетущее. Он осторожно повернулся на пятках и тонко, но искренне улыбнулся.

[indent] — Здесь замечательно. Меня поселили неподалеку от вас, заходите в любое время, когда посчитаете необходимым.

[indent] Если час назад выделенные эрлессой покои казались ему не иначе как спальней Первого Чародея, на фоне комнаты Геррина спальня резко переквалифицировалась в чулан для швабр. Йован был искренне рад даже чулану, он был там один, впервые в жизни. Самое сложное начнется вечером. Он не был уверен, что сможет уснуть, ни сегодня, ни в ближайшие несколько дней. Быть в одиночестве он тоже разучился, но очень хотел наверстать этот опыт за все пропущенные года.

[indent] Он сделал несколько осторожных шагов вперед и замер в нерешительности. Можно ли ему тут вот так расхаживать? А сесть? А просто стоять? Собственная неуместность в жизни этих людей встала остро, как кинжал, подставленный к горлу.

[indent] — Я обещал вам огни. Но сперва, если вы разрешите… Может быть холодно, но не пугайтесь. Ваша голова еще помнит, что значит быть целой, — целительство никогда не давалось ему слишком хорошо, но все же в Круге настаивали, чтобы базовые чары всех направлений осваивались чародеями в полном объеме. Йован стянул зубами перчатку с руки, мягкие зеленоватые искры как пушок морозного инея облизали пальцы и вспыхнули, когда поток исцеляющей силы сорвался от чародея к Геррину. — Ещё может быть щекотно, но быстро пройдет. Приношу свои извинения, милорд, я не самый искусный целитель, школа созидания одна из самых сложных в освоении. Волшебные огоньки — это духовное направление. Мы черпаем силу из Тени и облекаем её в форму, со всеми чарами, но огоньки — самое базовое и простое. А ещё из них получаются неплохие светильники. Как звезды. Мы часто строили из них созвездия под потолком, вы тоже сможете так.

[indent] Йован стряхнул с рук остаточный след заклятия исцеления, стянул вторую перчатку и медленно сложил пальцами фигуру концентрации заклинания, чтобы Геррину было видно и он смог повторить при желании.

[indent] — Любое стабильное заклинание — это спокойствие. Представьте, что зачерпываете из моря воду в стакан. Вот так, — несколько шаров послушно сорвались один за одним, покачиваясь, уплыли под потолок, сталкиваясь друг с другом, но все равно выстраиваясь в цельную фигуру. Йован позволил себе увлечься этим рассказом. Можно было не думать, насколько на самом деле ему страшно сейчас. — Например, вот это Визус, но в народе его называют «Бдительным оком». Видите глаз? Око вело Невесту Создателя нашего — Андрасте — по пути в Тевинтер, и взор Его привёл их победе. Ещё видите? Меч. Его добавили позднее. Говорят, звезда на кончике его клинка появилась на небе после смерти Пророчицы. Сейчас эти символы используют Искатели Истины и Орден Храмовников. Глаз, который бдит, и Меч, который карает. Но, кажется, не хватает одной звезды. Поможете мне?

Отредактировано Мишэль Тревизо (2023-03-14 02:52:15)

Подпись автора

Любой человек — теплица, пока в нем жизнь теплится.

[indent] Ну конечно у него не получилось. Не то чтобы Йован рассчитывал, что у Коннора выйдет сплести чары сразу. Он даже не знал, были ли у мальчишки учителя до этого (вспоминая шоу за ужином, ответ скорее был бы отрицательным), да и у него самого далеко не сразу получилось зачерпнуть энергию из Тени и облечь во что-нибудь внятное. Но когда Йован учился колдовать, ему было шесть. Геррину было далеко не шесть лет, это стоило помнить тоже.

[indent] Он выдохнул через нос, мысленно прося у Создателя прощение за все богохульные злые слова, которые юноша бросал в него, как каштаны — юность всегда идет рука об руку с бунтом и злобой, ведь так? — со спокойным сосредоточием, без жалости или сочувствия, следил за попытками Коннора повторить фигуру заклятья. Наконец Йован выдохнул, подошел ближе и цепко поймал руки Геррина в захват пальцев. Думать о приличиях он будет позже. Сейчас он — бледное повторение Ирвинга и других старших чародеев. Получится ли у мальчишки повторить было важнее всех прочих условностей. Отчего-то Йован чувствовал — если не выйдет сейчас, хрупкий мостик доверия под ногами рухнет, и отстраивать его будет уже куда сложнее, стоя по пояс в бурных водах чужого гнева, максимализма и разочарования. Он положил ладонь Коннору на грудь — туда, где колотилось испуганной птицей сердце — отзеркалил жест, пристраивая его ладонь на своей собственной груди и накрывая её пальцами, чтобы не удрал и не вырвался.

[indent] — Зачерпывать воду, помните? Не торопитесь. Ни у кого не получается с первого раза. Для начала, повторяйте за мной. Закройте глаза или смотрите прямо на меня, как вам будет легче. Вдох, — Йован медленно вдохнул, прижимая ладонь Коннора крепче. — Выдох. Сосредоточьтесь на биении сердца. Магия пульсирует в вас, как кровь, позвольте ей бежать свободно. Вдох. Выдох.

[indent] Заодно помогло утихомирить нервную иволгу в собственной грудной клетке. Йован сделал как минимум десять глубоких вдохов и выдохов, не сводя с Коннора внимательного взгляда, отслеживая, чтобы тот не начал вновь падать в безжалостную пучину ужаса перед собственными возможностями. Бояться было нормально. Страх вообще был очень полезен, когда дело касалось выживания — и не Йовану было рассказывать, как живут на этой земле бесстрашные и отчаянные. Другое дело — нельзя было давать страху тобой управлять. Маг, который боится сам себя — прямая дорожка к одержимости, сущности с той стороны любили такое, летели, как мотыльки на полыхающее пламя, желали пожрать, подчинить, захватить.

[indent] Мысль тревожным хорьком пребольно укусила за щиколотку: проверял ли Коннора вообще кто-нибудь на одержимость? Ладони невольно похолодели. Как долго этот юноша находился без присмотра, сколькие демоны могли близко подобраться к его разуму. Ему стоит этим заняться, но не сейчас. Когда почва под ногами будет прочнее и Геррин будет больше ему доверять.

[indent] Совсем просто — получить его кровь. Ты был так близок, дурак, и по дурости упустил свой шанс. Немного, всего чайная ложка — и ты получил бы все, Йован. Контроль. Власть. Кровь Коннора за кровь Эамона, тебе нужно не много, и не надо никаких зелий. Достаточно будет приложить немного усилий.

[indent] Он сморгнул, отодвигая эту мысль подальше, на более перспективное время, и вновь мягко перехватил руки Коннора, успокаивающе погладив его по костяшкам. Когда-то давно так делала Винн, когда у него ничего не получалось с исцеляющими заклятиями. Стирала страх успокаивающими круговыми поглаживаниями, как ласкают недоверчивую собаку.

[indent] — Вот так. А теперь, расслабьте запястья и постарайтесь запомнить, — он накрыл пальцы Коннора своими, сложил руки в нужную фигуру, не переставая говорить. — Сила бежит как кровь, Коннор. Как зачерпываешь из моря чашкой. Не торопясь, медленно, но уверенно. Огонек — лишь одна из многих форм. Выдыхайте, словно выныриваете из воды. Вот так. Выдыхайте свет.

[indent] Стоя рядом, касаясь пальцами чужих обжигающе-горячих ладоней, было просто зацепить своей волей неуверенное касание к Завесе другого. Всего лишь немного помочь, чтобы добавить уверенности в своих силах. Чтобы помочь поверить — может получиться. Без разгрома, без падающих с потолка люстр. Может быть, конечно, и с ними, но только если захочется. Волшебный огонек послушно сорвался у Геррина с руки и завис над ладонью, щекоча руки Коннора и Йована теплым изменчивым светом. И он позволил себе слабую довольную улыбку, почти даже искреннюю.

[indent] — А вот и наша последняя звезда. Её-то как раз не хватало. Вы молодец, Коннор. Мне для такого понадобилось несколько лет неудач, я уже почти отчаялся. Вы сможете стать великим магом, если только этого захотите. Давайте закончим созвездие. Или сможем сложить какое-нибудь ещё, по вашему вкусу.

[indent] Огонёк послушно взмыл верх, достраивая Визус окончательно. Йован хмыкнул, все еще не отпуская рук Геррина, сомневаясь, что у него получится самостоятельно даже после такого якобы быстрого успеха, помог ему воплотить еще несколько огней, попросив запомнить траекторию и чувство, когда касаешься Завесы направленным усилием, и, наконец выпустив его пальцы — какой холодный в комнате показался воздух после этого прикосновения, принялся уже самостоятельно перегонять огоньки под потолком. Складывал все новые и новые созвездия, не переставая рассказывать. Беллитанус. Фервансис. Элювии. И многие многие другие. Когда огоньки иссякали и гасли, Йован создавал еще. Они плыли по комнате, как бумажные фонарики, которые он видел в книгах, цеплялись за волосы, оседали на балках и тонули в пыльном видавшем виды ковре, напоследок рассыпаясь мелкими вызванивыми искрами. Минуты сплелись в часы, и Йован замолчал только, когда почувствовал, как с непривычки срывается голос и першит в горле.

[indent] — На сегодня, полагаю, достаточно. Во сколько вы встаете? Залог успеха — постоянная практика, взывайте такие огни перед сном или вообще когда захотите, это заклятие безобидное и здорово помогает сосредоточиться. И… — он замялся на мгновение, вспомнив предложение остаться прямо здесь, часто заморгал и мгновенно стушевался. — Благодарю вас за щедрое предложение, милорд. Выделенной вашей матерью комнаты вполне достаточно. Широта вашего сердца, однако, не может не радовать, благослови вас Создатель. Если вы позволите я… доброй ночи, милорд. Приходите в любое время. Это я у вас дома, а не наоборот, ведь так?

[indent] Это было, конечно, позорное бегство, и Йован удирал так, как не удирал из Кинлоха, когда кости храмовников чавкающе хрустели под смятыми магией панцирями доспехов. Захлопнул за собой дверь комнатушки, сполз по ней на пол и, поджав под себя ноги, позволил себе наконец то ли заплакать, то ли глухо, почти беззвучно рассмеяться.

[indent] Во что он ввязался?

[indent] Ну ничего. Они все еще скажут ему спасибо, потом, когда Логейн их помилует, когда закончится весь этот идиотизм, когда он сможет уехать из Ферелдена и забыть Редклиф как страшный сон.

[indent] Суровое лицо эрла стояло перед зажмуренными глазами, как образ с витражей в часовне, осуждающий, но не гневающийся, словно Эамон все понимал и прощал Йована заочно за этот шаг. Не нужно ему ничье прощение. Он вырвал у жизни право быть непрощенным зубами, никому не позволит забрать. Йован выдохнул, обнял лицо ладонями и нервно улыбнулся пустой стене напротив.

[indent] Для начала, завоевать доверие Коннора.

[indent] А после — кровь все рассудит. Как и всегда.

Отредактировано Мишэль Тревизо (2023-03-14 02:52:03)

Подпись автора

Любой человек — теплица, пока в нем жизнь теплится.

[indent] Уснуть Йован закономерно не смог. Комната, даже такая крохотная — вряд ли в ней и тридцати шагов набралось, чтобы замкнуть круг тревоги — не казалась ему огромной, нет. Но невыносимо пустой для него одного. Уникальная возможность, почти благословение, но на практике оказалось, что он совсем не знал, что с этим делать. Маг стянул мантию через голову и только первые пятнадцать минут потратил на методичное её разглаживание шов к шву. Это ничего. К одежде обычной, человеческой, он привык — и к одиночеству тоже привыкнет. Может быть, станет легче, если совместить. Рубаха ему велика, на Амелла покупалась, а он был и выше на голову, и шире в плечах, зато совсем новая, приятного темно-синего цвета. Предусмотрительно он завернул в неё мешочек с травами (нужна была гвоздика и лимонные корки, но, как оказалось, за пределами Круга их было попросту не достать. До «наружности» для Йована такие вещи были совсем не очевидны, приходилось ориентироваться на свой нос и авось), так что теперь от воротника приятно и холодно тянуло полынью и эмбриумом. Эрлесса оказалась достаточно предусмотрительна и заботлива, чтобы ему выделили личный сундук для вещей, так что свои нехитрые пожитки Йован разместил быстро, по ходу дела прикидывая, чего не хватает, что можно запросить в ближайшее время, а что — достать на кухне или во дворе замка самостоятельно. Тоскливее всего дела обстояли с кровавым лотосом. Конечно, он рос вдоль Каленхада, но приближаться к озеру, а уж тем более двигаться вдоль него на север Йовану не хотелось совершенно. Лишний шаг в сторону Круга — лишний шаг в сторону виселицы или усмирения. Отпустят ли его поехать в сторону перекрестка во Внутренних землях? Или на личной кровати милость Изольды исчерпывалась? На самом деле, ему не очень хотелось проверять.

[indent] Кинжал он убрал на самое дно, затем подумал и снова достал, затолкал за пояс суетливым нервным движением. Зачем он это сделал — даже для самого себя у Йована ответов не было, но так ощущалось спокойнее. Он стянул сапоги, забрался с ногами на койку и, сложив руки на коленях, глубоко печально вздохнул. После поисков равновесия рядом с Коннором, ему нужно было потратить ещё столько же времени, чтобы уж точно и наверняка вернуть себе покой. Эрлов сын заставлял его… нервничать. Наверное, это было самое подходящее слово. Горделивый, вспыльчивый — каким еще было положено быть аристократам? Чистая кровь в его обществе была только у Амелла, того за скверный характер по хлопотам матушки, кажется, и переправили в Ферелден из Киркволла — там храмовники славились совсем уж дурным нравом. Рыцарь-командор Мэредит, он видел её лет пятнадцать назад, когда она была временно назначена в Кинлох. Детские воспоминания искажали её образ, остались только глаза — ледяное синее пламя — да меч на начищенном латнике. Красивая женщина. Опасная. Велением Грегора ответственная за то, чтобы лириумные солнца зажигались на лбах усмиренных грешников.

[indent] Стоило бы помолиться. Но вместо строк Песни Света в голову настойчиво, не спрашивая разрешения, лезли мысли о Герринах. О старшем — к которому надо было подобраться, но не доверия, даже расположения которого было заслужить практически нереально — Йован это понял очень быстро по тому беглому взгляду, полному отвращения к самой его сути, который Эамон бросил на него; и о младшем — от расположения и доверия которого зависела его жизнь и жизнь его друзей.

[indent] Друзья. Ха!

[indent] Йован не заметил, как до крови впился ногтями в ладонь, вспоминая лица Дайлена и Ривки. Хрена с два они были его друзьями. Но больше у него никого не было, только их злые языки и колючие глаза — если собрать их вместе втроем, может быть, получится целый один нормальный человек. Поодиночке каждый из них был никем. Могущество силы в руках не значит ничего, если с ней тебе некуда податься.

[indent] Чем больше он об этом думал, тем больше пекли глаза углями невыплаканные слезы о своей судьбе и будущих тяжких грехах. Может быть, стоит начать с эрлессы? Благодарность отчаявшихся и отчаянных матерей — хороший плацдарм для самоубийственных миссий, а отравление эрла тянуло на извращённое отложенное во времени свидание со смертью. И как это организовать, если при одном взгляде на Геррина хочется броситься на нож? Йован грел холод лезвия в ладони, почти не чувствуя, как обжигает пальцы собственная кровь. Заморгал часто, затянул рану движением пальцев — от изморози созидательных чар холод прошиб почти до локтя, обтер кинжал об штанину и не без раздражение запрятал его под подушку. Все было бы гораздо проще, получи он доступ к эрловской крови. Может спровоцировать? Коннора. Юноша нестабилен — это и нагу понятно, подарить чувство покоя, а после сломать, как трещит под каблуком свежая корка льда прихваченной дыханием утреннего Первопада лужи.

[indent] К своему несчастью, Йован не был ни убийцей, ни отравителем, ни хитрым манипулятором. Никем был, никем пришел сюда и был бы рад никем уйти, потеряться в цветочном поле, упасть на него и лежать так долго, чтобы из него хотя бы что-нибудь проросло, если не выросло из него человека ни счастливого, ни путного. Не только Коннору нужно было в этих стенах чему-то учиться. Только уроки Йована были в сто крат страшнее. Со стоном он повалился лицом в подушку, поджал под себя ноги и замер, обхватив их руками.

[indent] — Создатель прости мне, ибо ведаю что творю…

[indent] Как свозь туман проступило лицо Лили, и Йован зажмурился до искр из глаз. Надо же, он почти забыл про нее за все эти дни. Её плывущая в зыбком солнечном свете часовни белая ряса и слова, в которых он находил успокоение, даже когда ледяная вода тянула его на дно. «Следует знать, что многие грехи, осуществляемые в неведении, достойны куда более сурового осуждения, чем совершаемые в ведении. Ибо и все еретики полагают, будто они право веруют. Кто тщанием своим стяжал плоды любви: тот не отлагается от нее, хотя бы претерпевал тысячи зол. В сем да удостоверит тебя жрица сия, и подобные ей, и Сама Пророчица, за убийц Своих молившийся Ему, и просившая им у Него прощения, как по неведению творящим то».

[indent] — Прости мне, ибо ведаю…

[indent] Стены смыкались вокруг него, как черные воды Каленхада, Йован сжался в их темноте, как ребенок — воздуха не было — и подскочил, выхватывая из-под подушки кинжал защитным отчаянным жестом и занося его над ладонью, когда пространство вокруг лопнуло под тяжестью оглушительного грохота. Заморгал подслеповато, медленно опустил босые ноги на пол и вызвал над головой светляка. Окон в его коморке не было. Как будто бы он куда-то делся, даже если от себя самого убежать не мог.

[indent] Пламя чужих волос — как вдох в воде.

[indent] —… Коннор? — Не отпуская кинжала, все еще цепляясь за его рукоять, как за соломинку, он сполз на пол, подозвал огонёк ближе, чтобы дать больше света. В нос ударил запах гари и пота, страха и отчаяния. Почему-то без рубашки. Мальчишка тяжело дышал, как загнанная собака. Йован нахмурился, бросил нож на кровать и без церемоний схватил чужое лицо руками, вынуждая Коннора посмотреть на себя.

[indent] Что случилось? Вы пострадали? Где это произошло? И во имя трусиков Андрасте, почему вломились среди ночи именно сюда?

А ведь он тебе доверяет. Что-то случилось, а он пришел к тебе. Молодец.

[indent] — Тшшш, здесь безопасно. Я тут, с тобой, — собственное сердце сбивается из паники в ликование маленькому триумфу, остается только цепляться пальцами за Геррина, держать его за плечи и не давать упасть еще ниже. Собственные теплые руки кажутся ледяными. — Не забывай дышать. Это ты управляешь силой, а не наоборот, помнишь? Давай, ну же. Вдох. И выдох. Держись за что-то настоящее, так легче не сойти с ума.

[indent] У мальчишки лопатки под ладонями ходят ходуном. Йован гладил его по спине, голове, уговаривал дышать и помнить, что реально, а что нет. Огонек тает, погружая комнату снова в тьму, но он боялся сдвинуться с места, чтобы вызвать еще. Вновь поймал лицо Геррина руками и заглянул в глаза, сам не зная, что хотел в них усмотреть. Может быть, признаки одержимости. Говорят, демоны пляшут в глазах магов зелеными искрами Тени.

[indent] — Что произошло? И почему ты го… Ох, Создатель! — Йован как-то разом мучительно покраснел, резко рванулся назад, ударяясь спиной о кровать, оглушенный двусмысленностью всей этой ситуации. Ему вообще не стоило дотрагиваться до этого человека без разрешения, а он нарушил субординацию уже дважды за день. Какой стыд. Тихо звякнул кинжал, заваливаясь куда-то под матрац. — Я прошу прощения, милорд, мне не следовало. Где ваша рубашка?

Отредактировано Мишэль Тревизо (2023-03-14 02:51:49)

Подпись автора

Любой человек — теплица, пока в нем жизнь теплится.

[indent] Паника была похожа на густую чернильную топь Диких земель Коркари: Йован чувствовал, словно провалился в неё по грудь, хлебанул тухлой илистой воды, и с каждым рваным сокращением сердца она стягивала легкие металлическим обручем. Марионетка? Чья марионетка? Мог ли Коннор прознать про людей тейрна — а если мог, то откуда? Если так, то как скоро за ним придёт стража, чтобы сопроводить под белы рученьки обратно в Круг, Грегор небось уже заждался. Ни Амелл, ни Ривка, конечно, не будут его спасать, даже не станут выяснять, что с ним произошло. Бегущие из любых тюрем на этой земле следовали лишь одной святой писанной на собственной спине шрамами заповеди: спасай самого себя и забудь про ближнего своего. Все мышцы в теле свело болезненной судорогой, кажется, он даже забыл о том, что нужно дышать. Только замер у изножья собственной постели, смотря на Коннора панически распахнутыми глазами, впиваясь ногтями в ладони, почти до крови, но недостаточно, чтобы до конца потерять контроль. Разум бегал по грани обезумевшим хорьком, пытаясь найти выход из патовой ситуации, в которую он умудрился угодить меньше, чем за сутки. Поэтому эрл столь недружелюбно смотрел на него? Уже обо всем догадался? Поэтому стража столь внимательно рассматривала письмо, что он принес с собой — наверняка они почти сразу его раскусили, просто тянули время, чтобы усыпить бдительность, дать ослепнуть и оглохнуть от маленького успеха, а после наступить на Йована, как на утёнка.

[indent] Ну уж нет. Он туда не вернется. Мальчик силен, но не сильнее самого Йована. Если он сейчас дотянется до кинжала, полоснет его по руке — Геррин наверняка не будет ждать от него нападения — сможет взять под свой контроль. Они не посмеют напасть на эрлового сына. А эрлов сын был опасен, опаснее, чем стая моровых волков, если выпустит поводок, утратит контроль над силой. Йован его подтолкнет. Свяжет своей волей и кровью, и проложит руками мальчишки путь за стены. А после — куда угодно. Через Морозные горы, пусть хоть замерзнет там насмерть. Но не в Круг. Не обратно.

[indent] Коннор его опередил. Нырнул рукой под матрас и достал кинжал — Йовану только и оставалось, что безотрывно смотреть, как пляшут тусклые отблески света на узком лезвии. Смотреть и мысленно считать минуты, когда в коридоре загрохочут доспехи. Может быть, они и за храмовниками уже послали. Если с замковой стражей он бы еще справился, против святой кары у него не было ни единого шанса, они выжгут в нем всю ману и скрутят, как младенца. Может быть, сразу отрубят голову. Так было бы даже лучше — ни одного усмиренного с отрубленной головой Йован еще не видел. Почему-то перспектива бесславной смерти пугала его гораздо меньше, чем отсечение от Тени, утрата личности, воли и желаний. Не то, чтобы у Йована когда-то действительно были свои искренние желания. Что-то большее, чем «пусть все это наконец закончится» и «я проснусь, и последние девятнадцать лет окажутся страшным сном». Но как бы он ни старался, проснуться не получалось. Самые страшные кошмары всегда жили в реальном мире, те, что подбрасывала Тень — были лишь их бледным извращённым искажением.

«Тебя выгнать хотят».

[indent] Воздух со свистом вернулся в легкие, а стальное кольцо лопнуло. Как так вышло, что Коннор не услышал его оглушительного треска? Йован обмяк, сразу как-то весь сдулся и уже почти расслабленно откинулся спиной на кровать, вытягивая ноги. Масштаб проблемы догонял его с опозданием, облегчение — за мной не придут — смазывало её наждаком по ране. Он полуобернулся на Геррина, прикусив губу, чтобы не выдать почти радостного выдоха, моргнул медленно и нахмурился. Медленно, медленнее, чем требовалось, но слова Коннора пробивались к нему, растекались под кожей моровой скверной. И хорёк продолжил бежать.

[indent] — Но это нельзя вылечить, — почти раздраженно отрезал он, — это не простуда. Чем старательнее вы воздвигаете плотину, тем страшнее будут последствия, мне казалось, ваша мать нашла в себе достаточно мудрости, чтобы быстро это понять. Для этого она и позвала меня сюда, разве нет?

[indent] Игра в игре, даром что Редклифф находится не в Орлее. Эрлесса рисковала, и её риск не оправдался. Выходка — что за выходка? Йован моргнул, переводя взгляд к двери, морща нос от навязчивого запаха гари. Два вопроса: «что произошло» и «почему этот мальчик так старательно сводит на нет старания своей матери», — боролись в нем за право быть высказанными. Воля Эамона довлела над этим местом. Геррин не понимал, что своими действиями только убеждает отца в правоте категоричности его суждений — или понимал, и поэтому и взрывался как кунарийский гаатлок, пытаясь хотя бы таким образом найти свое подтверждение в отцовских оценках?

Что это было, если не крик: «Посмотри на меня»?

[indent] Он скосил глаза на Коннора снова, чувствуя, как мучительный жар вновь скатывается от затылка вниз и в живот, и осторожно положил руку юноше на предплечье.

Забери кинжал любой ценой.

[indent] Вместо этого он получил прицельный подушечный снаряд в лицо. Йован перехватил её руками, обнял и почти минуту потратил на тихий и нервный смех себе под нос. Страшный-страшный Коннор Геррин, подло нападает во тьме на беззащитных Йованов Без отца и Без матери. Но он был человеком, обычным молодым мужчиной, как и сам маг. Только почему-то у всего мира не хватало ума разглядеть в них что-то большее, чем оскверненных с рождения грешников.

[indent] — Я вас вижу, Коннор, — доверительно поделился он, подтянул колени к груди и уткнулся в них носом, пряча лицо. — Но… Ваша кровь чище моей. Я не помню своей семьи, но если бы они были баннами, я бы, пожалуй, запомнил. Я даже не всегда был Йованом, но то имя осталось слишком далеко. Мне не стоит к вам прикасаться, не потому, что я вас боюсь. Вы совсем не страшный, я просто…

[indent] Он сложил пальцы в замок, вновь поднял взгляд на Геррина и склонил голову на бок, подбирая слова. Отчего-то предчувствовал — это важно, и все, что он сейчас скажет, запомнят. Его задача, максимально расположить юного эрла к себе. Убедить, что он единственный, кому тот может здесь доверять. У него и так уже почти получилось, за какой-то жалкий день. Ещё немного усилий. Ещё какая-то жалкая ночь, и если он её тут переживет, то дорога к Эамону откроется.

[indent] Дорога к его свободе от Церкви.

[indent] — В Круге мы полностью зависим от воли храмовников. Нам нельзя… все то, что называют обычными человеческими отношениями. Дружить. Привязываться. В любое утро твоего соседа по кровати могут забрать, потому что посчитают нестабильным. Или он действительно сойдёт с ума и призовет из Тени демона, сложно не сойти, когда над твоей головой занесен призрачный меч Создателя. Здесь нет храмовников. И я… благодарен. Но здесь есть вы, и моя жизнь полностью принадлежит вам. Потому что вы сын эрла. И потому что меня позвали сюда для вас.

[indent] Какая наглая ложь, Йован почти восхитился — как ловко эта правда наполовину срывалась с губ. Но если говорить достаточно убедительно, может и самого себя получится заставить в неё поверить, и тогда выполнить свои обязательства перед Логейном будет легче. Отравить Эамона — помочь мальчику. Схема стройная, а «но» можно не замечать, как не замечала Церковь, что и сама использует магию крови, когда заточала их свободу в пузатые склянки филактерий.

[indent]— Эрлесса всего лишь женщина. Конечно, она боится, но я здесь, а значит любит она вас все же сильней. А что ваш отец… — он вздохнул, мягко скользнул пальцами по запястью Коннора, забирая кинжал, поднес его к глазам, как будто пытался высмотреть в отражении какой-то ответ, тяжело вздохнул и продолжил. — Вы до сих пор не в Круге. И до сих пор не стали «усмиренным», а это как правило подают как крайнюю меру, излечение от… как вы назвали, уродства. Это хуже смерти. Вас отрезают от Тени. Никаких чувств. Никаких желаний. Никакой свободы воли. Никакого «вас» больше не будет. Но вы здесь, вы громите комнаты и заставляете летать вилки, эрл не желает вам зла. Просто не знает и не понимает, что сам же толкает вас к пропасти, только провоцирует неконтролируемый выход силы. Вы говорили что… Вы про то выступление за ужином? Или… Что случилось, Коннор? Где ваша мать?

[indent] Навязчивое ощущение, что он упускает что-то очень важное, наконец нашло своей выход. Словно кто-то зажег в темноте его разума свечу, и хорёк возмущенно взвизгнул: «Ну наконец-то! Идиот!». Йован живо вскочил на ноги, убирая кинжал за пояс, натянул мантию — хвала Создателю, что не задом наперед — помнил, что на брюках пятно от крови осталось, как он потом будет это объяснять — рывком открыл сундук и, швырнув в Геррина первой попавшейся рубашкой, подскочил к рухнувшему шкафу, пытаясь в полутьме отыскать завалившийся посох.

[indent]— Сидя тут вы ничего не измените. Спасибо. Что подумали обо мне. Но я не мальчик, Коннор, и помощь здесь нужна совсем не мне. Пойдёмте. Пока не ещё можно что-то исправить.

[indent] Знал бы, конечно, Коннор, что сам же копает для своего отца могилу, буквально вложил в руки Йована лопату. Если Йован останется — Эамон пострадает. Если Йован не останется — падет Ферелден, так сказал тейрн Логейн, а тейрн был мудрым человеком. Тейрн был героем.

[indent] Йован верил, что герои все ещё ходят по этой земле, но иногда для торжества справедливости им приходится прибегать к таким людям, как он сам. Которые возьмут на себя грязную работу, а после будут молиться Создателю, и Создатель простит. Он же видит все, не только поступки, но и причины, которые вынуждают их совершать.

[indent] Фокусирующий кристалл на конце посоха вспыхнул синими огнями — шкаф сдвинулся с места и встал, где и был, с фантастической легкостью. Йован вцепился Коннору в предплечье, совсем как несколькими часами раньше сам юноша тащил его за собой по коридору, только теперь они поменялись местами.

[indent] — Куда она могла пойти?

[indent] Сразу к мужу — плохой ответ, катастрофический. Но Изольда была не дура, и «Теган — ваш дядя» прозвучало почти одновременно. Йован пропустил Коннора вперед, позволяя вести себя, и затормозил уже у самой двери. Минуты, что они неслись по замку ураганом, пытаясь обогнать самих себя, тревогу и время, растянулись в часы оглушительного биения сердца в ушах. Он выдохнул, натянул на руки перчатки и перехватил посох для устойчивости. Обернулся на Геррина, открыл рот и только прикусил и без того съеденную нижнюю губу. Что ему скажешь? «Не создавай проблем»? Разве он так умел?

[indent] Изольда испуганной птицей вжалась в кресло, заметив сына у Йована за спиной, и Теган инстинктивно заслонил её плечом, положив руку на рукоять меча. Маг замер на пороге, вежливо склонив голову, напустил на себя самое обеспокоенное выражение.

[indent] — Миледи. Ваш сын сказал, вы пострадали. Прошу прощения за задержку, в молитвах о здоровье вашей семьи я не сразу услышал стук в дверь. Милорд. Могу я…?

[indent] — Коннор пришел за вами? — голос эрлессы дрожал от слез, сквозил недоверием пополам с ужасом. — Тогда вы должно быть уже знаете.

[indent] Йован сдержано кивнул, выдавил мягкую располагающую улыбку.

[indent] — Слово вашего мужа — закон здесь. Я подчинюсь, если такова будет его и ваша воля. Я просто хочу помочь. Позвольте мне посмотреть.

[indent] Изольда и Теган обменялись напряженными взглядами. Наконец, эрлесса кивнула, Йован почти не касаясь руками приподнял её лицо, кивнул и улыбнулся ещё светлее — мать Коннора отделалась испугом, не более, и нужды пугать её пусть и созидательными чарами не было. Брат эрла следил за ним неотрывно, не враждебный, просто смертельно уставший. Видимо, он сегодня тоже ещё не ложился. Не заподозрив в Йоване явной угрозы, позволил себе отойти к племяннику, видимо, намереваясь вызнать у того подробности инцидента лично.

[indent] — Вы приехали слишком поздно, — почти шепотом обронила эрлесса, вздрогнула всем телом, не в силах справиться с тихим плачем. Йован снял с пояса склянку с зельем, откупорил и вложил ей в руки — это эмбриум с корнем, ничего опасного, просто отвар. Выпейте, вам станет легче. Опустился перед ней на колени, чтобы оказаться на одном уровне, заставлял сползающую улыбку держаться на лице отчаянной судорогой.

[indent]— Вы не опоздали, миледи. Ваш сын не одержим и не опасен. Просто одинок. Ему нужны друзья. И ему нужны вы. Он большой молодец, никогда не видел, чтобы кто-то так быстро осваивал простейшие чары без подготовки. Но за день не строятся города и не становятся великими магами. Коннору и не нужно. Как только он научится управлять силой, все наладится. Отсылая меня, вы его убьете.

[indent] Изольда вздрогнула, впервые подняла на Йована взгляд — страшный, затравленный — вцепилась в склянку зелья до побелевших костяшек пальцев.

[indent]— Коннор мой единственный сын, как вы могли подумать, что я… Он — все, что у меня есть, наследник. Но эрл…

[indent] — Всего лишь ваш муж. И Коннор — его наследник тоже. Я не смогу на него повлиять, и если он захочет, чтобы я уехал, я немедленно покину Редклиф. Я не смогу спасти Коннора без вас. Помогите мне.

Подпись автора

Любой человек — теплица, пока в нем жизнь теплится.

[indent] Изольда скорбно поджала губы и только ниже склонила голову, а Йован сильнее стиснул пальцы на своём колене. Это да? Это нет? Это не стоит даже пытаться? И где-то глубоко, под ребрами, недовольно и язвительно свернулось в тугой комок: эти люди не понимают, какие у них есть возможности, не умеют их ценить. Муж, эрл — такая чушь, мелочь на фоне того, что на самом деле она была вольна делать, что хотела. Может быть. Было в этой жизни два неудачных старта для рождения: быть магом или быть женщиной. Оба гарантировали чувство чужой сильной руки, сжимающейся у тебя на горле.

[indent] — Я очень рискую, находясь здесь, — попробовал он надавив по-другому, уронив голос почти до шепота, чтобы слышала наверняка только мать Коннора. — Они ведь все думают, что я прибыл из Кинлоха, так?

[indent] Как думаете, что с вами сделают, если узнают, что вы мало того, что укрываете дома отступника, так ещё позвали второго отступника его обучать. Сюрприз-сюрприз, этот отступник перед Создателем виновен в сто крат больше вашего сына лишь за то, что понял простую истину: все запреты Церкви — нажье дерьмо.

[indent] Ошибка.

[indent] Брови Изольды дрогнули, сходясь к переносице. Она моментально вскинула подбородок, бросая на Йована ровный взгляд, словно болт из арбалета пустила.

[indent] — Вы смеете мне угрожать?

[indent] — Нет, миледи, — он сглотнул, чувствуя, как начинают идти ходуном плечи. Дерьмо, дерьмо, дерьмо. — Напротив, напоминаю, какая власть на самом деле у вас в руках. Вашей волей я здесь у ваших ног. И вашей же волей останусь, и возле вашего сына тоже.

[indent] Выяснить, сработала ли ставка на лесть, не удалось. Коннор поднял его на ноги, как тряпичную куклу. Паника обрела какой-то совершенно новый привкус. Нет. Нет. Это точно отвратительная идея, самая ужасная из возможных — Йован хотел открыть рот было, объяснить весьма популярно: мальчишка, ты эту женщину и так напугал до полусмерти, а теперь…

[indent] А теперь предлагаешь что-то разумное. Сработало на сыне, может и мать успокоится. Или — он скосил глаза на Тегана, на Изольду и на Тегана вновь, быстро прикидывая, что в желании разжалобить мягкое женское сердце он упустил из уравнения фигуру гораздо более влиятельную. Герринов дядя и эрлов брат. Тот, кого действительно будут слушать.

[indent] И ещё тот, кто тебе голову с плеч снесет, если заподозрит истинную причину твоего пребывания в Редклифе. Забудь про Изольду. Теган. Важен Теган.

[indent] Он мягко улыбнулся последнему, пообещал, что это безопасно, простейшие чары. Ничего не взорвется и никто не пострадает, он клянется Создателем. И дальше смотрел только на Коннора, в его глаза — угли в январском костре, слышал только его голос — помоги мне — мягко перехватил его пальцы, на самом деле цепляясь за соломинку сразу всем, ногами, руками, зубами. От того, получится ли ему помочь Геррину незаметно зависело все. Не сможет — кровью его умоются замковые ступени и она уйдёт в землю. Не сможет — кровь многих сынов Ферелдена уйдёт в землю следом за его собственной, и на этом скользком стекле изящно зацокают каблучки орлесианских туфель.

[indent] — Ты все знаешь, — одними губами шепнул он, не разрешая себе закрыть глаза хоть на мгновение, почти привычно чувствуя волну из Тени, лишь помогая собирать её в нужную форму, не позволяя рассыпать слишком много и переливаться через край. — Страх связал всех здесь тьмой, развей её. Не торопись. Вдох. Сейчас.

[indent] Йован не врал, говоря, что Коннор быстро учится. Он действительно учился очень быстро, схватывал буквально налету. Горячие пальцы выскользнули, он вновь царапнул ногтями пропасть между ними, и быстро убрал руки за спину, для устойчивости. Теган, кажется, был доволен. Йован скосил глаза на Изольду — угол плеч её чуть смягчился, пусть тело не утратило загнанной зажатости. В широко-распахнутых слезящихся глазах отражался и плыл призванный Коннором волшебный огонек, мерцая и переливаясь, делая и глаза эрлессы полными разбитых звезд.

[indent] — Как… merveilleux [орл. «чудесно»], — выдохнула она, машинально подняла руку и вновь одернула, пряча ладонь в складках платья.

[indent] — Он вас не обожжет, — утешил её Йован, сам поймал огонек в ладонь, демонстрируя его полную безопасность. — Это всего лишь свет. В самые темные времена надо не забывать к нему обращаться, ведь так написано в Песни Света.

[indent] Улыбнулся и вздрогнул, весь сжался, когда тяжелая рука опустилась ему на плечо. Внутренности обожгло ледяным ужасом, почти неконтролируемым. Теган, конечно, не имел никакого намерения его пугать, но много ли нужно тому, кто привык жить в перманентном кошмаре без конца и края. Слова доносились как через толстое дутое стекло, лишь каким-то титаническим усилием воли Йован заставил себя выхватывать их. Он тонул, черная вода бряцала храмовнчьими латами, а голос Тегана всплывал вверх, как искрящиеся пузыри.

[indent] Похоже, он был тут единственным, кого на самом деле волновала судьба мальчика. Вернее единственным, кто не позволил отчаянию взять над собой верх. Пока лодка Герринов стремительно наполнялась топкой темной жижей, Теган продолжал уверенно грести в направлении берега. Йовану даже не пришлось вкладывать в него нужные мысли, и без того понимал хорошо. Избрание нового короля. Мор. Подавляет силу? Но это же не так… При чем тут вообще завтрак? Его что, будут приглашать к столу каждый раз? С чего бы такая щедрость, на кухню бы к слугам отправили, не мозолил бы глаза лишний раз. Со слугами стоило бы познакомиться в ближайшее время. Кто ещё имел беспрепятственный доступ куда угодно, как не поломойки?

[indent] Коннор выскочил за дверь первым. Йована Теган отпустил не сразу, удержав за плечо подле себя, смотрел на него внимательно и спокойно. Магу захотелось научиться превращаться в мышь и дать деру в щель между половицами вот сейчас же.

[indent] — Ты очень юн. Когда Изольда мне рассказала, я ожидал старца с грибами в бороде или что-то такое.

[indent] Борода у Йована практически не росла, только легкий пух над верхней губой, грибы ты там не поместились при всем желании. Он застенчиво улыбнулся и часто заморгал.

[indent] — Это так, милорд. Но у меня уже были ученики. Пусть и не такие… как юный лорд. — Он хотел сказать «норовистые», но вовремя прикусил себе язык, посчитав, что и этой лжи было уже более чем достаточно. Теган кивнул сам себе, улыбнулся и фыркнул, наконец отпуская его и примирительно хлопая по плечу.

[indent] — Я помню себя и Эамона в его возрасте, все мальчишки одинаковые. Присмотри за ним. И помни о моих словах.

[indent] — Конечно, милорд. Спасибо. Приложу все усилия. Доброй ночи, и… Миледи. Вам бы я тоже рекомендовал поспать. Храни вас Создатель.

[indent] Подхватив посох, в коридор он вылетел едва ли не быстрее, чем Коннор до этого — с идеально прямой спиной, словно рыцарь-храмовник таки пронзил его насквозь, и сразу же налетел на Геррина. Они почти стукнулись носами, смешались локтями, оба то ли хихикая, то ли рыдая. По поводу себя Йован только сделал бы ставку на последнее.

[indent] От злополучных покоев Тегана хотелось сбежать как можно скорее. В любой момент он мог выйти, сменить гнев на милость и таки устроить профилактическую выволочку уже гораздо более серьезно. Он отнесся к Йовану благосклонно — даже слишком благосклонно, чего тот никак не мог взять в толк, но списал на заботу о Конноре — и он не был намерен совать этому мабари пальцы в пасть, только подкармливать и задабривать, чтобы прокрасться мимо его будки на цыпочках.

[indent] — Боль… эффективна, — пробормотал он, машинально сжимая посох крепче. Его шрамы не имели к подавлению силы никакого отношения, но Коннору об этом знать было совсем не обязательно. Даже не так, было принципиально обязательно об этом не узнать никогда. — Но в первую очередь дисциплина, рыцари храма несут свой долг… м… очень ревностно. Но иллюзию действительно можно создать. Контроль, милорд. Как только вы научитесь управлять своими возможностями в полной мере, вы будете пользоваться ими тогда, когда сами посчитаете нужным.

[indent] Стоило рассказать Геррину про Истязания, но он от чего-то запнулся, слова застряли в горле, как комок кислого сыра. Мальчишка же ничего про это не знал, в книгах процедуры Круга не описывались, а значит — эта мысль о безнаказанной вседозволенности, осознание, что все его слова будут приниматься за чистую монету просто потому что он так сказал, была опьяняющей, как игристое летнее вино.

[indent] — Разумеется, все юные маги проходят ряд процедур, которые помогают стабилизироваться. Если захотите, мы тоже так сделаем. Мне понадобится отлучиться из замка, собрать кое-какие травы, если это будет позволено. И что-то от вас, кровь, лучше всего. Как правило, юные чародеи не могут самостоятельно уходить в Тень, я вам помогу, отведу вас и научу ставить барьеры от угрозы с той стороны, — чтобы сбавить градус столь откровенной провокации, повел плечом и смущенно добавил. — Можно, конечно, без всего этого, но у Церкви монополия на поставки лириума, нам его не достать. В нужных количествах. Мы можем обсудить это позже, когда захотите.

[indent] Они замерли возле двери в каморку, которую выделили Йовану, он неловко перемялся с ноги на ногу, наваливаясь на посох всем телом, чувствуя, что этот день вымотал его окончательно — иначе почему так отчаянно вело колени — маг сделал отчаянную попытку к бегству, почти пятясь спиной в защитный полумрак комнаты.

[indent] — Тогда, полагаю, доброй ночи, ми… Коннор? — и застыл, все ещё не двигаясь с места, словно ноги ему к полу приморозили. — Если вам…

[indent] Одиноко и страшно — а я знаю, как это бывает — можешь никуда не уходить.

[indent] Страх остается за дверью, закрытой на все замки, а внутри секрет. Поклянись на мизинцах, что будешь хранить его.

[indent] «Я не хочу оставаться один».

[indent] — Я могу лечь на полу, если хотите. Пока у меня нет вашей кро… Пока барьеры не выставлены, я могу гасить вспышки инстинктивной магии чарами, вытягивать или выжечь силу в вас полностью на короткое время. Это больно. Зато эффективно.

[indent] Последнее он пробормотал как-то уж совсем себе в нос почти скороговоркой, попытался окончательно слиться с дверью, вжимаясь в неё спиной. Останься. Держись подальше и не подходи. Подойдешь — пальцы мои запутаются в моей же рубашке, которая сейчас на тебе, и я тебя не отпущу, потому что ты всего за день научился зажигать свет, а мне так страшно в этой темноте. Вокруг только кровь. Кровь и долг.

[indent] Лицо Лили смазывалось и плыло, как лунный диск на ряби ночной воды. Лили нахально смеялась Герриновскими глазами. Йован зажмурился и потряс головой, отгоняя этой наваждение, не позволяя себе отвлекаться. Это только работа. Работа и битва за его собственную шкуру.

[indent] Дверь под напором тяжело отворилась, Йован инстинктивно сделал два шага назад в темноту, и остановился. Проем разделял комнату и коридор, отделял Коннора от Йована звенящей прозрачной пленкой. Если прикрыть глаза, её было даже видно, мутно-зеленый масляный перелив.

[indent] Ты останешься?

[indent] Но вслух ничего не сказал, только смотрел молча и выжидательно, отсчитывая десять секунд и десять ударов сердца. Не зайдёт, пленка станет стеклом, каменной кладкой. Зайдёт — останутся в этом мраке вдвоем.

Hello darkness...

Десять.

~√V~~

I′ve come to talk, with you...

Семь.

~√V~~

Now I see my way...

Четыре.

~√V~~

I should just go.

~~^√V\_________

► Theodor Bastard - Darkness

Отредактировано Мишэль Тревизо (2023-03-23 05:16:28)

Подпись автора

Любой человек — теплица, пока в нем жизнь теплится.