– На кой хер, Джен?
– Ну а чо они!
Лани тихонько фыркнул в планшет, неотступно следуя за друзьями по коридору. В универсальности своих ответов Джей-Ви мог дать фору даже изощрённому (или извращённому?) в витиеватости формулировок Коннору, перед которыми спустя пять-десять минут пасовал почти любой препод. У Дженкинса всё было много проще: сказал как отрезал. И вмазал тоже.
Но тут, видимо, в киборге сломалось что-то помимо повисшей на перевязи руки, и, глянув искоса через плечо на дархата, с выразительно отклянченной губой тот добавил:
– У Колохи глаза уже были на мокром месте.
– Бля, бро, я не спрашиваю, на кой хер ты этой косой морде с мехфака в бубен дал, – устало произнёс Коннор, останавливаясь напротив чулана, и выразительно потёр переносицу под очками. – Я спрашиваю, нахера ты это сделал нормальной рукой?
– А, ну, – парень с ирокезом пошевелил послушно жужжащими пальцами-протезами на неповреждённой конечности и издал низкий придурковатый смешок. – Я лево с правом перепутал.
То утро было совершенно обычным для них, а равно абсолютно непохожим на любое другое. Лани спал лицом в подушку, отчего-то вместе с ней верхней половиной тела сползши с постели, Джен выразительными – одна душевнее другой – трелями храпел где-то под боком, в постели не нуждаясь в принципе, внушительными в своём размахе руками прикрывая плюшевого хомяка по одну сторону и «маленького бро» с лицом в подушке – по другую. А Коннор, не без труда выпутавшись из всего этого комка тел, одеял и одежды, на ходу отлепляя от пятки прицепившуюся к ней пачку чипсов и кусок защитной плёнки – от лица, с первыми рассветными лучами решил предаться великим думам, восседая на белом троне столько времени, сколько душа пожелает, ибо в такую рань после бурных пятничных возлияний ни одно тело в общаге не восстанет, какую некромантию на них не примени.
Первая прореха в его идеальном, надёжном – как спаянная ими из продуктов MagicTex и палок гибридная материнка – плане обнаружила себя, стоило ему открыть дверь.
– Судя по направлению ветра, – задумчиво изрёк он, облизнув палец с остатками сырного соуса, – устойчивому привкусу ацетилки и квадратуре Циркона к градусу моего ахуевания, а также – в меньшей степени – по концентрации людских частиц на квадратный метр коридора, сегодня не суббота.
Высокий парень с торчащими спросонок во все стороны волосами перекатился с одной пятки на другую, медленно оглянулся на высунувшийся из подушки и бесконечных кудрей любопытный китовий нос и осоловело моргнул.
– А нахуя в таком случае мы вчера набухались как... – он задумчиво пощёлкал пальцами в воздухе, силясь подобрать с похмелья наиболее подходящую на его взгляд метафору.
– Как лоси на деревьях? – участливо подсказал Лани.
– Да, как лоси на дере... – Коннор издал обрадованный щелчок и тут же уставился теперь почти открывшимися глазами на дархата. – А почему на деревьях?
Юноша неторопливо стёк на пол из-под оставшегося в кровати одеяла, всем своим видом ассоциируясь по мнению Райта с фразой «киты это жидкость», уселся на подушке, подобрав ступни под себя, тощими коленями в стороны и махнул косматой макушкой в сторону окна. Переведя взгляд в указанном направлении, Коннор сменил выражение лица на «пафосно-похуистичное», как он сам его называл, покачал головой ака собачка на приборной панели и философски заключил:
– А, ну.
На ветке прямо напротив окна висели его трусы с утятами.
Убедившись на всякий случай путём оттягивания резинки шорт, что это точно его исподнее так весело развевалось на ветру, Райт повернулся обратно к двери, намереваясь в срочном порядке заняться разработкой нового плана, и столкнулся нос к носу с лицами хорячьей национальности. Два условных брата – с одного проционского клана – жившие аж в противоположном конце коридора, просто обожали совать свои длинные носы (довольно занятно, что из всех возможных метаморфоз от дикой породы этим дархатам достались именно звериные черты лица) в чужие дела и комнаты. А в особенности – в святая святых, колыбель будущих прославленных своими деяниями гениев и главный источник сенсационных новостей во всём кампусе – в логово «Покойников».
– Доброутра, – коротко выкашлял Коннор, не распыляясь на свои обычно нескончаемые речи, и резво рванул дверь на себя.
– До-о-оброго, – протянул в ответ тот из них, чья морда выглядела хитрее и косее, ловко подставив тапок в проём. – А вам тут, говорят, посылочка пришла...
– О, правда?
С наигранной радостью Райт распахнул многострадальную дверь с такой силой, что она нечаянно (настолько нечаянно, что сплющила один из любопытных носов) впечаталась в чьё-то лицо и едва не слетела с петель – их пронзительный визг разбудил даже заливисто нахрапывающего Джена, недовольно хрюкнувшего спросонок. Коннор тем временем, приметив обувную коробку на полу у дверного косяка, как мог аккуратно зацепил её босой ногой и попытался втянуть без потерь в комнату, пока один из братьев вновь не нарисовался перед ним непреодолимым препятствием.
– Давай я ему вма-а-ажу, – широко зевнул Джей-Ви, восставая из мусорно-одеяльного гнезда и растирая затёкшее от храпа лицо.
– Нельзя, – тихо рыкнул Райт в его сторону, – мы ещё предыдущую отработку не закрыли. Чем эти засранцы сейчас внаглую пользуются.
Очевидный скепсис на лице Джена явно отображал прямые как грабля намерения относительно замдекана с его отработками в целом и этих двух личностей конкретно. Впрочем, какое-никакое чувство самосохранения у то ли хорьков, то ли опоссумов всё же имелось, и под максимально недружелюбный оскал Коннора те аккуратно по стеночке просочились в их обитель вслед за коробкой «чисто посмотреть».
***
– Ля, пиздатая всё-таки отвёртка! – в который раз веско повторил Дженкинс спустя где-то полчаса и пару выпитых таблеток «Опохмелина», ловко подбрасывая в воздух инструмент, что так легко ложился в руку. – Гляди, какая молния. Ну ты погляди!! На клешне такую же высеку.
– Да хоть на каждое полужопие себе прихуярь, – беззлобно откликнулся Коннор, которому этой молнией настойчиво тыкали в лицо последние шесть минут.
Сам он восседал на тумбочке, забравшись на неё с ногами, и всё крутил в пальцах крошечный солярный макет. Нечасто он сталкивался с загадками, которые не смог бы решить за две секунды и эта, очевидно по его крайне озабоченному и настолько же вдохновлённому лицу, была одной из них.
Свет и свежий воздух из настежь открытого окна вовсю заполняли комнату, подсвечивая растрёпанных, помятых, но бесконечно довольных мальчишек и гоняя по полу рассыпанные листы конспектов. Собранная ими полуавтоматическая нано-турка приветливо побулькивала кофейными ароматами на заваленном разноцветными носками и проводами письменном столе. За окном бодрым флагом всё также развевались конноровские труселя, предвещая очередной день великих покойниковских свершений. Идиллия выходила почти завершённой в своей преисполненности, если бы её не портили два элемента.
И оба, сверкая по сторонам внимательными раскосыми глазами, сейчас вальяжно развалились на райтовской кровати, откопав где-то в её недрах пачку сухариков, и усердно посыпали постель крошками, похрустывая на всю комнату и на чужих нервах.
– А с этим что? – вдруг подал гнусавый голос один из них – тот, в чьём носу стараниями Коннора теперь торчали пропитанные кровью ватные тампоны. – Он у вас что, совсем того?
Лани, привычно забившись в угол между окном и тумбочкой, какое-то время сосредоточенно разглядывал коробку со всех сторон, чему-то хмурился, затем печально улыбался, после полез в нижний ящик, откопал тщательно завёрнутую в голубую толстовку с барашками жемчужину и аккуратно положил её внутрь. Закрыл. Немного подумал. Открыл вновь, спрятал туда саму толстовку, пару ярко-красных шнурков, которые сделал в качестве запасных, но так и не смог передать, и снова закрыл. Лишь покончив с этим странным ритуалом, юноша взялся за наушники.
– Отъебись от него, – глухо произнёс Коннор без следа угрозы и былого раздражения в голосе. Скорее в нём сквозила... обеспокоенность? Взгляд предупреждающе метнулся в сторону Джена, но тот был покамест всецело увлечён своим подарком: «Ну заебись же штуковина!»
На миг показалось, что беда миновала. Зажужжал телефон. Судя по тому, как виртуозно Райт переключился на дрянной сах’тиддский акцент и активную жестикуляцию, едва взяв трубку, звонили из службы взыскания по поводу одного из его бесчисленных кредитов. Бодро заясняя про «ахалай-махалай, канешна-канешна, да что вы говорить, менжёрпе, говорить помедленее, я, я, кхотлынлык не поспешать думать», Коннор пошёл выключать кипящую турку, а старший из братьев, воспользовавшись моментом, полушёпотом пояснил тому, что поменьше и проучился на курсе без году неделю:
– Этот, говорят, из бывших пленных. Хер знает, из какой лаборатории его выковыряли, но он вроде до сих пор с головой не дружит, людей шугается и вообще слегка... – парень выразительно постучал указательным пальцем по виску.
– Имбецил? – понимающе воскликнул младший.
Слишком громко.
Слишком рано они утратили бдительность за отвлёкшимся Коннором, не заметив, как перестала подлетать в воздух отвёртка.
…не заметить стремительно несущийся в лицо кулак уже было сложно. В троице «Покойников» окружающие – все сплошь с технических специальностей – всегда полагали наиболее опасным Райта, как самого осмотрительного и продуманного. Громил вроде Джена мало кто воспринимал всерьёз, ведь за показным бахвальством почти ни у кого из них в элитной академии не было опыта уличных драк с теми, кто во много раз сильнее, умнее и хитрей. У Дженкинса был. А ещё у него были его оглушительная стремительность и совершенно альтернативная непредсказуемость.
Сидящий на чужой постели дархат, быть может, и ожидал подспудно, что импульсивный киборг в какой-то момент наплюёт на угрозу вылета и прямой запрет «вожака», но активированный в последнюю секунду позитронный магический щит из браслета на запястье защищал его только с правой стороны – той, где у Джей-Ви были металлический глаз, пальцы и нога.
Дженкинс вмазал левой.
С характерным хрустом, под стать рассыпавшимся сухарикам, смялась косая хорячья челюсть и его собственная рука. Обычно Джен действительно бил правой, привыкши к её большей за счёт протезирования ударопрочности, и теперь искренне удивлялся образовавшемуся аккурат посреди локтевой кости перелому, напрочь забыв про сиюминутного врага.
А тот уже вовсю заливался воплями, невнятными проклятиями и матами, спешно покидая комнату и утаскивая за собой второго – с разбитым ранее носом. Проводив их высоко вскинутой бровью, Коннор со всей присущей ему обаятельностью нежно проговорил в трубку: «Я, я, конечно вы приезжать, у нас тут очень добрый дружеский обстановка», вырубил телефон и молча отправился искать в их хламовнике бинты и кусок когда-то стащенного из бильярдной кия в качестве шины.
Сидящий в своём углу Кохола медленно стянул с головы наушники. В глазах его в самом деле застыли слёзы, но совсем не по той причине, которую предполагал Джен. За последние пару лет Лани смог почти в совершенстве освоить умение не только сохранять внутреннее спокойствие в ответ на устные нападки, но и даже – в своей излюбленной безупречно вежливой манере – защищаться от них без помощи друзей. Одна беда – никто не готовил его к тому, что щит может понадобиться не только от внешнего мира.
Но и от самого себя.
Размазывая по щекам нескончаемые ручьи, Лани слушал тихие переругивания приятелей о том, пойти сперва в медпункт или к положенному времени на отработку, ощущал куда большую признательность тактично не замечающему его состояния Коннору, нежели вступившемуся «за бро» Дженкинсу – кит не хотел быть оправданием его приязни к членовредительству, и всё размышлял над тем, что же это там – на другом конце радуги.
И почему – он.
Оглушительный грохот из чулана заставил испуганно подпрыгнуть всех троих разом: прожжённого бунтаря, просчитывающего каждый вздох тактика и вечно витающего где-то слишком высоко кита. И только у одного из них хватило духу под нетерпеливое «ну чо там, чо там?!» под одну руку и взгляд, ожидающий не меньше чем иной реальности за дверью – под другую, заглянуть внутрь.
– О, – ёмко охарактеризовал ситуацию Коннор, натолкнувшись на три пары глаз в темноте. – Я сердечно извиняюсь…
Не меняясь в лице и абсолютно ровном тоне, парень аккуратно выудил из чулана две швабры, ведро и метлу, вежливо кивнул всем присутствующим: «Миледи. Ещё одна миледи. Мистер кот», и аккуратно прикрыл за собой дверь, повернувшись к ней спиной.
– Ну?! – взревел Джен, приплясывая на месте.
Коннор перевёл взгляд на Лани, застывшего с тем же немым вопросом в глазах, и коротко, будто сообщая весть о преждевременной кончине, означил:
– Там Лука, – наблюдая за тем, как левиафан виртуозно меняет цвет лица, Райт повернулся к верзиле и не менее заупокойным голосом добавил: – И Сибил.
Теперь слегка зеленоватый – под цвет своего ирокеза – киборг и посиневший кит смотрелись рядом почти гармонично. И почти синхронно пятились назад. Кашлянув в кулак с их комичного вида, парень вздохнул, лёгким взмахом руки вернул себе былую блистательность вкупе с безрассудством, развернулся на сто восемьдесят градусов, широко распахнул дверь и радушно объявил:
– Дамы! И господин дохлый кот! Не смею усомниться в вашем исключительном, заслуживающем всеобщего уважения и подражания умении выбирать наиболее комфортабельные места для отдыха; сверх того, нижайше прошу прощения, что столь бесцеремонно прерываю вас на верном пути самосовершенствования – подобно тому, как древние монахи, запершись на сорок дней в крипте без света, воды и еды, познавали бескрайность своего внутреннего мира, и всё же! Позволите ли вы мне, вашему покорному слуге, пригласить вас в этот безусловно прекрасный день на очаровательную прогулку по уличным переходам меж корпусов, насладиться видами цветущих персиков и перваков и всей грудью вбирать в себя ароматы весны и пролитой хлорки на идеально залитый нами пол?
Странным образом чем больше Коннор распалялся и выставлял себя дураком, тем ощутимей наполнялись уверенностью его товарищи, пока Джен, первым не выдержав перенасыщения своего узкого ментального пространства, не заткнул Райта лёгким – тот аж согнулся пополам – дружеским хлопком. Сам киборг был ещё не вполне готов открыть рот, с перепугу выпучив здоровый глаз так, что тот грозился выпасть из орбиты, и просто на всякий случай выставил Коннора перед собой живым щитом, притянув его за шиворот.
А вот Лани, стратегически перебазировавшись к окну, внезапно начал подавать признаки жизни.
– Там… – пролепетал он и снова затих, смущённо переводя взгляд с Луки на Сибил и обратно.
Немного замешкавшись, юноша постучал пальцем по стеклу и выразительно посмотрел на Коннора. Парень кивнул, высвободившись из цепкой металлической хватки, бросая отчаянно проклинающего его в уме бро на произвол судьбы, и выглянул в окно. Лани же, сочтя свой долг исполненным, сполз рядом спиной по стене, усевшись на корточки, поправил на шее новые наушники и с любопытством глянул на необычного питомца.
– О, гляди-ка! – воскликнул Райт, беспардонно выпадая из напущенного на себя пафосно-идиотического образа. – Герберту и Малки тоже отработку впаяли!
Во внутреннем дворе, рядом с означенным ранее переходом, сжавшись под строгими наставлениями Изабеллы Францевны и в обнимку с граблями стояли те самые двое – то ли опоссумы, то ли хорьки. В носу одного из них всё ещё торчали ватные тампоны. Нижняя челюсть второго была забинтована.
– Я смогу ещё раз им вмазать! – оживился Джен, приближаясь к приятелям по большой, максимально удалённой от остроконечной шляпы дуге.
– Нет, мы просто будем смотреть, как они страдают. Леди, – Коннор вновь обернулся к девушкам с приветливой улыбкой. – Моё предложение всё ещё в силе. Позвольте в знак нашей искренней симпатии и безмерной признательности за дары, – он высоко подбросил в свободной руке оберег и ловко перехватил его в полёте, подмигнув Луке, – хотя бы сопроводить вас до дверей сей не самой гостеприимной мужской обители без лишних эксцессов. Но если пожелаете остаться на зрелища, то хлеб, в смысле попкорн, за наш счёт.
– А ещё ему нужен кто-то с крыльями, чтобы снять его труселя с берёзы, – хрюкнул Дженкинс и первым учесал вперёд, почти успешно увернувшись от тычка шваброй в бочину.
Отредактировано Лани Кохола (2023-06-17 02:56:42)
