Как бы не хотелось обратного, но это случилось.

В дом глубокой ночью ворвались грабители, когда Крису было лишь десять лет. Мальчик услышал подозрительные шорохи. Он не спал. Ему было интереснее разглядывать потолок, потому что не спалось. Родители давно спали в спальне за стенкой. Они спали крепко, что даже не слышали посторонних шумов. Кристиан аккуратно слез с кровати и шёл по коридору, не натыкаясь на предметы и на игрушки, что оказались раскиданы по полу. А мама говорила их убрать перед сном. Поворчала, но успокоилась. Все спали, но не ребёнок и незнакомцы.

Двое крупных мужчин шастали по шкафам, перешёптывались. Наступили на детальку от конструктора. Кристиан его не заметил, когда убирался. Дяденька выругался и пнул мешающую частичку игрушки. Крис заинтересованным, полным любопытности и немного страха, взглядом выглянул за стенку. Ему было прекрасно в кромешной тьме в то время, когда грабители использовали фонарики и рылись в шкафах, ящиках. Кристиан видел, как кошка в темноте или другой ночной хищный зверь, отлично ориентируясь в пространстве. Ему казалось, что это нормально, и не понимал, как родители не замечали раскиданных по полу игрушек в темноте. Наступали на них, ругались, ругали и самого сына, отчитывали и многократно просили убирать на места, если он наигрался.

Внезапно свет фонаря ослепил Криса, когда луч прошёлся по глазам. Мальчик зажмурился и спрятался обратно за стенку. Послышались непонятливые перешёптывания. Шаги в его сторону. Тихим быстрым шагом Кристиан поспешил спрятаться. А как же родители? Он почему-то о них не подумал, а мог бы… Мальчик спрятался за шкафом, плотно прислоняясь к стенке. Его не заметят, думал он. Его не найдут, размышлял брюнет.

Шаги прошли в родительскую спальню и послышались тихие щелчки. Ни криков. Ни звуков. Но от этих странных звуков у парня сердце ушло в пятки. Грабители ходили туда-сюда и обратно, пытаясь отыскать мальчика, но потерпели фиаско. Они забрали драгоценности и деньги. Ушли, не заморачиваясь над тем, чтобы закрыть дверь. Дверь в квартиру осталась прикрытой. Почувствовался сквозняк, проходящий по стопам.

Подождав несколько минут, Крис прислушивался к звукам, но была тишина. Он вышел из своего укрытия и направился в спальню. И мальчику сразу стало плохо. Не от вида, но от странного запаха. Во рту появился железный привкус, а он ведь ничего не ел и не клал в рот. Словно гвоздь на языке. Из голов родителей текла странная жидкость. Во лбу были точки, из которых и текла липкая красная субстанция. Кровь… Их во сне застрелили. А могли бы не убивать, а просто украсть и уйти. Так Кристиан фон Сайлент оказался сиротой в возрасте десяти лет. Он до этого отличался замкнутостью и молчаливостью, а после смерти обоих родителей и вовсе перестал разговаривать.

Прошло пять лет с тех пор, как соседи заметили открытую дверь. И голодного бледного сына умерших, сидящего спиной к стенке и смотрящего куда-то в точку. Его пытались разговорить, но пришли к выводу, что фон Сайлент или немой, или глухонемой. Но брюнет прекрасно отзывался на своё имя, поворачивая голову, глядя своими глубокими карими глазами. Растерянными, затерянными, как и он сам в этом мире. Горевал ли подросток, оказавшись одиночкой в жестоком мире? Нет. Он не знал, что чувствовать. Не плакал. Не скорбел. Но это всё равно дало свой отпечаток в его памяти и жизни в целом.

И очередной ночью холодного ноября парень не спал. Он смотрел в потолок, иногда переводил взгляд на окно, за которым падали мелкие хлопья снега. Ноябрь. Снегопад. Обычно в это время родители начинали медленно готовиться к Новому году. Говорили про подарки, праздники и вкусности. У Кристиана-то даже особых интересов не было, но отличался умом и сообразительностью, как птица-говорун в мультике. А также молчанием, поэтому у него не было друзей. Тихому парню было прекрасно и во тьме. Она всегда приходила к нему, когда солнце садилось за горизонт. Тьма – верный друг. Она не предаст. Не обманет. И всегда подскажет путь, укроет и защитит от недоброжелателей. И даже сообщит о других людях, которые могут появиться перед глазами. И этим кем-то другим оказалась Она…

Подпись автора

Они же думают, что я вся в белом, Но белоснежный станет кровавым

Невозможно было сказать, единственные ли они на этом свете, кто обладал уникальными на первый взгляд особенностями. Кристиан не считал себя особенным. Или избранным. Он обычный. Просто зрение хорошее. И молчал. Молчал всю свою жизнь, не издав ни звука. Ни писка, ни крика, ни мольбы. Ничего. Может, в младенчестве он и плакал, а потом тяжело заболел и перестал говорить, застудив голосовые связки, но ему об этом помнить не откуда. Тихий парень этого просто не помнил. Не осознавал. Он своей медицинской карточки-то не видел, что уж там говорить. Но больницы, капельницы… врачи со шприцами, таблетки - это он никогда не забудет.

Оказываясь в своём “новом” доме под названием детдом, парень как-то не очень печалился на эту тему. Ему словно было всё равно где и с кем проводить время одиночества. Он не дружил, не общался. Да и с ним не сказать, что пытались. Если пытались заводить какие-то дружественные отношения, то безуспешно. Тяжело поддерживать связь, когда ты не можешь говорить. И лишь темнота, которая приходит с заходом солнца, окутывает и оберегает. Она верным другом, почти что псом, возвращалась каждый раз. И ей неважно, видишь ты её или нет. Тьме плевать на твои моральные ценности, принципы, предубеждения. Она всегда будет рядом. Может, оно и странно сравнивать мглу с живым существом, но Кристиану казалось, что она с ним общается. На своём престранном языке, но общается. Что-то пытается донесли в своём безмолвии…

…и рассеивании перед глазами, когда появляется лучик света. Тьма раступилась, отгоняемая светом из коридора. Откуда? Дверь в комнату отворилась, и кто-то тихо прошмыгнул в комнату. Жмуря глаза от резкого света, ударившего в привычные ко тьме глаза, Кристиан приподнялся на кровати при помощи рук и услышал, казалось бы, оглушающий шёпот рядом с собой. Фон Сайлент хотел было уже отпрянуть в сторону, но сфокусировал свой взгляд карих глаз и разглядел девчушку. Ту самую. Противоположную его силе. Он тихий, а она громкая. Ему так казалось.

Лира. Она общительная, весёлая, будто неугомонная. Кого другого это бы взбесило, разозлило, но Крис не славился ярким эмоционалом. Его больше удивило, что к нему кто-то пытается прокрасться, с ним поддерживать связь. Это… изумляло? Поражало. Девчонка являлась яркой личностью. Кристиан же всегда держался в стороне, в тихом укромном уголке, лишь бы его не дёргали. Противоположности притягиваются? Это было воистину так. Лира престранно тянулась к Крису, когда ему хотелось простого побыть наедине с собой. Со своими мыслями. Словно белокурая девчушка пыталась его разговорить. Услышать голос. Может, она и добьётся со временем своего. Но что будет потом? Потеряет интерес? Будет общаться более настойчиво? Возможно, парня ни один из этих вариантов не устраивал. Он привык к тишине. От девочки же исходило слишком много шума. Даже если это тихий задорный шёпот и шуршания фантиков.

Лира утащила ради него конфеты?.. Зачем? Для чего? Это неправильно. Но может ли говорить подросток о морали, когда не защитил в своё время своих родителей? Возможно, он им сделал даже лучше. Те умерли тихо, почти без боли. Во сне. Будь те разбуженными, то могли бы умереть, истекая кровью, со страданиями, с мучительными стонами. И был бы ещё один удар по психике “особенного” парня. Кристиан отстранился, чтобы дать простор Лире для её манёвров, действий. Она мельтешила, копошилась, разворачивала конфеты. Угощала. Белокурая девчушка являлась наидобрейшей души человеком. Весёлой, беззаботной. Легкомысленной ли? Вроде говорят, что самые озорные люди - самые грустные внутри себя. Можно ли назвать Лиру грустной? Язык не повернётся.

Неуверенно покрутив в пальцах протянутую конфетку, Крис не испытывал желания есть сладкого. Он в целом не был сладкоежкой. Да и в целом у него аппетита как такового и не было. Есть люди-”солнцееды”, а подросток же будто был “темноедом”. Он словно питался и пополнял свои силы из пребывания во тьме. Фон Сайлент смотрел на конфету почти пустым взглядом, не понимая мотивов и желаний девочки. Спросить бы, да нет сил. Он не мог говорить. Или не умел. Привыкая к тишине, уже не получается озвучивать свои мысли. Если только действиями, поступками. Вот бы сюда ручку да блокнот.

Но вместо всего этого Кристиан завернул конфету обратно в фантик и подошёл к двери. Приоткрыл её, выглянул лишь головой наружу, оглядываясь по сторонам, и закрыл за собой дверь. Лишь бы никто не зашёл… лишь бы никто не начал искать девчушку. Проблемы пацану не нужны. Хотя, если захочется, пойдёт их искать самостоятельно, учитываю такую задорную компанию. Брюнет обернулся к местной Рапунцель и, пытаясь подобрать жесты, максимально приближённые к его словам, показал большим пальцем через плечо на дверь. После какими-то рваными движениями, словно опасливыми, показал на Лиру и на себя, пытаясь таким методом спросить, одна ли она пришла, знают ли взрослые её приход к нему. Его интересовала эта часть вопроса и происшествия. Его взгляд немного ошарашен, изумлён и испытывал неоднозначный страх. Поймёт ли его беловласка?

Подпись автора

Они же думают, что я вся в белом, Но белоснежный станет кровавым