На далеком планетоиде Дискордиуме витала напряженная атмосфера, словно сам воздух пропитался магическими предзнаменованиями. Амбросия стояла у огромных окон своей комнаты, из которых открывался великолепный вид на монументальные высоты Цитадели. Её взгляд блуждал по уходящим в небеса стенам, устремляясь к вершинам, где магия и знание переплетались в вечном танце.
Райдзин была невысокого роста с изящными чертами лица. Её длинные фиолетовые волосы были аккуратно заплетены в косу, а аметистовые глаза смотрели с тревожностью, отражая волнение, которое она чувствовала внутри. Одета она была в кимоно, сочетающее в себе элементы доспехов, отражая её защитницкую роль в Ордене. Несмотря на свои многовековые годы, она выглядела как молодая девушка лет девятнадцати.
В Ордене эмиссара Амбросию часто можно было встретить, ведь она была неотъемлемой частью его души и опорой для всех, кто нуждался в её наставничестве. Её ученики питали к ней любовь за безграничную преданность и бесконечную заботу. В их глазах она воплощала не только мудрость наставницы, но и верного друга, всегда готового выслушать и помочь. Однако время, неумолимо шло вперед, не щадило даже мудрые сердца её учеников. Они достигали высот своих собственных достижений, развивали свои таланты и принимали вызовы, брошенные им жизнью. В конечном итоге, каждый из них, один за другим, покидал этот мир, унося с собой частичку ученической любви и преданности, которые Рэй дарила им всем.
Райдзин научилась принимать это неизбежное явление спокойно, хотя в её сердце каждый уходящий ученик оставлял глубокую боль. Она видела, как они расцветали под её руководством, как находили своё место в этом мире, и как, в конце концов, уходили, чтобы следовать своему собственному пути. Эти уходы становились для неё испытанием и вызовом, но она продолжала быть для них опорой и учителем, несмотря на свою собственную горечь и потери.
Сегодня что-то взволновало её больше обычного. В глубине её сердца таяла тревога, неподдающаяся объяснению. Каждый раз, когда она думала о пропавших учениках, сердце Амбросии сжималось от боли и тревоги. Сегодня её тревожность была больше обычной. Они не должны были умирать. Ни сегодня, ни завтра.
На безопасной зоне планетоида Дискордиума, где недавно возродился старинный зиккурат из песчаных пустошей, загадочно исчезла группа молодых дарований и их наставников. Монумент, увенчанный древними магическими знаками и символами, стал свидетелем необъяснимых событий.
В её уме мелькали мысли о безопасности своих учеников и их наставников, исчезнувших в тени этого древнего сооружения.
«Что же скрывается за этими символами?» - думала она, чувствуя тяжесть ответственности за каждого из них. «Мы не должны допустить новой утраты», - мучила её тревожная мысль, ведь каждая потеря была невосполнима в мире магии и знаний, который она так любила и защищала.
Эта загадка вызывала тревогу не только у Амбросии, но и у Оникса, другого эмиссара Ордена. Он обратился к Райдзин, упоминая предательство в Ордене. Это было серьёзное заявление. Оникс, всегда такой надежный, был известен безупречной преданностью Ордену. Его слова никогда не были пустыми, и он не разбрасывался обвинениями просто так. Этнарх утверждал, что внутри Ордена что-то идёт не так. В свете последних событий это могло означать только одно: кто-то из внутреннего круга Ордена стал изменником, возможно, предавая своих же собратьев ради собственных целей.
- Кто мог пойти на такое? —мысли её были полны тревоги и подозрений. Каждая потеря, каждый исчезнувший ученик — это был удар, который она не могла позволить себе игнорировать. Зиккурат, пробудившийся после тысячелетий, принёс с собой не только магические загадки, но и угрозы, спрятанные в тени. Теперь, когда тьма начала расползаться по самому сердцу Ордена, Амбросия знала, что предстояла не только битва с внешними силами, но и с теми, кто скрывался среди своих, готовый нанести удар в любой момент.
- Я не могу допустить еще больше жертв, — твёрдо решила нефилим, готовясь к предстоящим испытаниям, -  мы найдём предателя, если надо я его убью. Раскромсаю на мелкие кусочки, а после расбросаю по всему Аркхейму. Мы разгадаем загадки зиккурата и вернём наших учеников. Орден должен остаться крепким и непоколебимым, несмотря на любые угрозы.
Амбросия сжимала в руке письмо Оникса, слова которого звучали как предупреждение, пронзительный зов к действию. Её решимость пронизывала воздух, словно магический шторм, готовый раскрыть тайны зиккурата и отыскать пропавших, несмотря на возможность, что враг скрывается среди ближайших. Она шла быстро и уверенно, её фиолетовые волосы колебались за спиной, словно подчеркивая её непоколебимость. Решения приходилось принимать мгновенно, не давая места колебаниям или сомнениям.
Используя свои телепатические способности, Амбросия направила мысленное послание к Ойгену, чьи глубокие связи с семьей гномов были хорошо известны. Её мысли, пронизанные глубоким сожалением и неотложной необходимостью действия, звучали как тихий шепот в безмолвии:
«Ойген, это Амбросия, эмиссар.  Мне стало известно о пропаже юной гномки на Дискордиуме. В нашем Ордене происходят необъяснимые события, и я обращаюсь к твоему опыту и знаниям для помощи в этом расследовании. Эта загадка требует особого внимания и усилий»,- это ментальное послание было не только актом поддержки Ойгену в его личной трагедии, но и стратегическим шагом, направленным на активизацию его решительности и помощь в решении сложившейся ситуации.
После этого Амбросия обратилась к Юпитеру:
«Юпитер, ситуация на Дискордиуме становится все более критической. Мы потеряли девятнадцать юных дарований, и ситуация требует немедленных действий. Прошу тебя рассмотреть возможность оказать мне помощь в этом деле. Эмиссар Оникс уверен в твоей надежности и готовности помочь.
Амбросия, эммисар Ордена» - нефилим, сознавая, что Оникс также исчез, надеется, что Юпитер найдет этот случай достойным внимания и поддержит усилия Рэй. Это была ее стратегия, основанная на уверенности в его готовности к помощи.
Таким образом, Амбросия стремилась не только организовать расследование и поиск, но и обеспечить координацию усилий между различными членами Ордена, включая Ойгена и Юпитера, чтобы эффективно реагировать на сложившуюся ситуацию на Дискордиуме.
Амбросия быстро приняла решение назначить место встречи для обсуждения деталей с Ойгеном и Юпитером. Она отправила сообщение обоим:
«Ойген, Юпитер, предлагаю нам встретиться в Зале Артефактов. Это место идеально для наших конфиденциальных обсуждений, где мы сможем тщательно обсудить все детали и выработать стратегию действий.
Встреча состоится через час», -   прозвучало решительное заявление Амбросии, её уверенность не предоставляла Ойгену и Юпитеру возможности на возражения или выбор.
С этим сообщением девушка отправилась подготавливать зал к встрече. Каждая деталь в подготовке была важна для Амбросии. Она осмотрела каждый уголок, проверила все артефакты и защитные меры. Важно было убедиться, что нет никаких следов проникновения или прослушивания. Её решимость и концентрация только усиливались по мере продвижения подготовки. Она понимала, что успех этой встречи может иметь решающее значение для будущих событий в Ордене.
Редко кто осмеливался вступать в эту область, зная, что каждое непреднамеренное повреждение или даже малейшее разрушение могло вызвать у Амбросии резкую и безжалостную реакцию. Все члены Ордена хорошо осведомлены о её строгом отношении к артефактам, которые представляли собой не только историческую ценность, но и крайне важные аспекты магической и научной работы. Это знание заставляло многих из них избегать рисков и стараться оставаться в безопасности, не желая привлекать на себя гнев нефилима, чьё внимание могло быть столь же непредсказуемым, как и сила, с которой она защищала Орден.
Амбросия сидела за столом в зале артефактов, её взгляд был устремлен вдаль, словно она погружена в глубокие раздумья. Она ожидала прибытия своих союзников с нетерпением, четко зная, что на её решения будет возложена значительная ответственность. В её глазах мелькнула смесь решимости и сдержанной напряженности, отражающая готовность к сложным действиям.

Отредактировано Амбросия (2024-06-26 09:44:33)

Юпитеру, как истинному хаоситу, с самого своего попадания в Аркхейм было понятно, что Орден Демиурга Хаоса — то место, где ему будет наиболее комфортно со всеми своими проявлениями характера, со всем своим внутренним хаосом мыслей, чувств и эмоций, а также стремлением познать каждый уголок этого постоянно меняющегося, непредсказуемого, одновременно опасного и прекрасного мира. И естественно, более всего он был привязан к Дискордии, и планетоид с самого начала был тем местом, которое хотелось бесконечно изучать, ведь несмотря на то, что место это считалось самым настоящим домом, дом этот постоянно преподносил свои сюрпризы, и в некоторых его локациях нужно было быть особенно внимательным, чтобы не наткнуться на что-то новое и неизведанное — но то всегда являлось и является самой сутью проявления хаоса, и Юпитер уже давно понял, что ты либо попадаешь в этот поток, отдаешься полностью этому захватывающему тебя по самые уши движению, подобно броуновскому, — как бы сказали в его прошлом мире, либо тебя перемалывает и выкидывает из этого хаотичного потока.

Юпитера не выкинуло ни в первый год, ни в последующие, и он даже мог похвастаться тем, что не раз спасал свои уши от ситуаций крайне напряженных, и всегда мониторил события на Дискордии на предмет каких-либо других ситуаций разной степени напряженности, чтобы, во-первых, быть в курсе происходящего как исследователь, а во-вторых, чтобы с некой своей врожденной тревожностью убеждаться, что с его друзьями все еще все в порядке.
Про первую пропавшую группу из девятнадцати человек, отправившихся исследовать зиккурат, Юпитер слышал ну очень уж отдаленно — кто-то кому-то передал, частично информация исказилась, частично и вовсе стерлась, но суть была ясна, хоть в подробности его никто не посвящал. И возможно Юпитер так и остался бы непричастным к этому происшествию, и просто с волнением ожидал бы обрывков новостей о поисках и спасении более опытными и сильными последователями, эмиссарами и магистрами, если бы в составе второй группы, отправившейся на поиски и затем бесследно пропавшей не оказался Оникс.

И если бы Оникс предварительно не написал Юпитеру короткое послание, которое сейчас Юпитер снова перечитывает и сосредоточенно сжимает в своих руках, осмысливая происходящее, то у хаари бы и не было возможности погрузиться в это дело.

Когда Юпитер перечитывает письмо во второй раз, ловкие черные когтистые пальцы выхватывают у него из рук небольшое послание — бумажное, видимо, чтобы электронный вариант, упаси Архей, не был кем либо перехвачен, и воплощенный легендарный артефакт Юпитера — такой же хаари как и он, только черный, с именем Нигредо прищурив блестящие хищным сиянием оранжевые глаза, так же повторно вчитывается в строки, разочарованно фыркает, не обнаруживая там ничего нового — как будто бы он просто гримасничает, повторяя за белоухим ученым, и затем с громким смешком сует письмо обратно своему хозяину, но Юпитер понимает, что за этим смешком скрывается вовсе не довольство сложившийся ситуацией, а наоборот — крайняя обеспокоенность произошедшим, ведь его артефакт, будучи разумным воплощением, признает Орден Хаоса единственным своим домом, равно как и сам Юпитер.

Поэтому оставаться в стороне кажется задачей невыполнимой, и сейчас, после пропажи Оникса и целых двух групп Юпитер только и думал о том, как бы примкнуть к следующей спасательной группе, чтобы не остаться в стороне и быть свидетелем и участником происходящего. Быть более вовлеченным в столь важные процессы, напрямую влияющие на Орден.

На закравшееся в его голову спустя некоторое время мысленное послание эмиссара Ордена Хаоса — Амбросии Юпитер реагирует спокойно, как будто внутренне был уже готов к тому, и даже более того — искренне желал, что подобное предложение может поступить и чтобы оно поступило — а как иначе, когда речь заходит о пропаже целых двух групп хаоситов, да еще и вместе с хорошо знакомым товарищем. Пропажа самого Оникса кажется чем-то исключительно серьезным, ведь Юпитер хорошо знает, на что тот способен, и уж если с ним случилось нечто подобное, то значит дело и впрямь крайне сложное.

“Приветствую, госпожа Амбросия. Благодарю Вас за проявленное ко мне доверие. Я, разумеется, не в праве отказаться от содействия, и безусловно, искренне желаю это содействие проявить.”

И когда эмиссар также вкладывает в его голову телепатическое послание о месте и времени встречи, он отвечает мысленным кратким “Появлюсь в условленный час.”

Оказавшись в самой Цитадели и уже подходя к Залу Артефактов, белой тенью, ровной походкой неслышно вышагивая по коридорам он оглядывается на своего предвкушающего опасности спутника, скользящего рядом, — Нигредо, и когда они равняются со входом в Зал, Юпитер ненавязчивым жестом поднимает руку и щелкает пальцами, бросая короткий взгляд на обладателя черных любопытных ушей — свой артефакт, после чего тот, театрально закатив глаза и передернув худыми плечами, растворяется черным туманом и трансформируется в кольцо с оранжевым камнем, застывая на пальце своего хозяина, — считает, что так будет правильнее, ведь встреча, скорее всего, не подразумевает присутствие посторонних, и Юпитер не может предсказать, как госпожа Амбросия отнесется к еще одному разумному существу на их собрании, да и не только она, — Ойген Нойманн, про которого Юпитеру доводилось слышать, тоже приглашен. Если потребуется, Юпитер сможет заранее предупредить участников встречи о том, что у него в арсенале еще один помощник, тенью следующий за ним, и скорее всего, он тоже может быть полезен делу.

Будучи пропущенным внутрь, Юпитер отмечает, что прибыл вторым — вышеупомянутый мистер Нойманн уже на месте, и хаари приближается ровной сдержанной походкой к присутствующим, — кивает в первую очередь, госпоже Амбросии, которая расположилась за своим столом:

— Доброго дня. Если его можно назвать таковым в сложившихся условиях, — и поворачиваясь к Ойгену произносит так же вежливо, сопровождая приветствие аналогичным кивком, — Здравствуйте, мистер Нойманн.

И добавляет следом, стараясь быть кратким и обращаясь ко всем:
— Я бы хотел уточнить, мы ожидаем еще кого-то, или обсуждение начнется прямо сейчас?

Отредактировано Юпитер Тома (2024-06-29 01:55:44)

Подпись автора

Для возникшего в результате взрыва профиля не существует «завтра»

Ойген Нойманн вступил в Зал Артефактов Цитадели, где витали магические вихри, создавая игру света и тени среди древних артефактов. В этом мистическом мире он мог ощутить необычную силу, и внезапно его взгляд встретился с аметистовыми глазами эмиссара Амбросии. Глаза, которые казались проницательными, словно взгляд сквозь время и пространство.
Райдзин стояла у стола, окружённая артефактами, которые излучали не только свою магию, но и тайные знания. Её присутствие наполняло зал непоколебимостью и твердостью, но в тоже время в ней присутствовала глубокая тревожность и сострадание, она была обеспокоена происходящим.
Амбросия, уловив звуки шагов Ойгена, с лёгкой улыбкой произнесла, - знаешь, порой артефакты могут рассказать больше, чем мы знаем о себе, — её голос был наполнен загадочностью и лёгким намёком. После этих слов она пристально взглянула на мужчину, словно пытаясь прочесть его мысли и намерения.
Её глаза, светившиеся фиолетовым светом, изучали Ойгена, словно проникали в самую суть его души, пытаясь уловить то, что скрыто за внешней маской.
— Мы только начинаем, и я рада видеть тебя здесь, — продолжила Рэй, всё ещё удерживая взгляд на Ойгене.
«Надеюсь, я сделала верный выбор», — подумала Райдзин, её взгляд невольно задержался на фигуре Ойгена, который стоял прямо, с достоинством, не присущими многим.
— Не нужно формальностей, — отмахнулась она с легким взмахом руки, её голос звучал мягко, но решительно, — просто Амбросия или Рэй. Её глаза, глубокие и загадочные, встретились с его взглядом, и в этом мгновении между ними пробежала невидимая нить взаимопонимания (или ей так показалось). Амбросия всегда предпочитала видеть в своих союзниках не просто подчинённых, а равных, с кем можно разделить и тяготы, и радости предстоящих испытаний.
Райдзин слегка улыбнулась, её губы едва заметно изогнулись в тени загадочной полуулыбки. Она чувствовала, что Ойген поймет её стремление к простоте и искренности в общении.
...где магия и реальность переплетались, Амбросия начала своё обращение после того, как появился Юпитер.
— Когда Оникс говорил о тебе, он забыл упомянуть, что ты... очень пушистый, — с лёгкой улыбкой произнесла она, обращаясь к Юпитеру. Да, Райдзин не ожидала увидеть зайца,  про Юпитера она знала, но не встречалась с ним лично. Заяц-хаосит выглядел совершенно неуместным в зале, полном магических артефактов и старинных реликвий. Рэй видела в его глазах мудрость, что делало его присутствие ценным.
— Добро пожаловать, Ойген, Юпитер. Беспокойные настали нынче времена. Недавно пропали девятнадцать молодых хаоситов, отправленных исследовать один из зиккуратов Дискордиума. Это не первый случай исчезновения, к сожалению. Наша задача — отправиться в поиски. Нужно будет выяснить, что там произошло, — говорила девушка, внимательно смотря на мужчин, оценивая их словно древнюю монету.
Эмиссар стояла в центре зала, окружённого множеством магических артефактов, каждый из которых излучал таинственное сияние. Её фигура, изящная и одновременно сильная, была окутана аурой непоколебимости. С каждым произнесённым словом, казалось, вплетала в воздух невидимые нити магии, связывая присутствующих в единое целое.
— Каждый из вас обладает уникальными способностями, которые необходимы для выполнения нашей миссии, — продолжила Амбросия, её голос был мягким, но в то же время твёрдым.
— Ойген, твоя сила и решимость помогут нам преодолеть любые физические преграды. Юпитер, твоя мудрость и знания позволят нам разобраться в магических загадках, которые мы встретим на своём пути, - она сделала паузу, позволяя своим словам проникнуть в сердца и умы её спутников.
— Что касается меня, — продолжила Амбросия, её глаза засветились уверенным светом, — я использую свои ментальные способности, чтобы обнаружить скрытые опасности и направлять нас в самых трудных ситуациях.
На вопрос стоит ли им ожидать ещё кого-то, то её взгляд медленно скользнул к Ойгену и к Юпитеру.
— Не уверена, но всё возможно, — загадочно произнесла Амбросия, словно чувствовала изменения в воздухе, предчувствуя неотвратимые перемены. Её голос звучал уверенно, но в то же время его пронизывало некое беспокойство, придающее её словам загадочность и глубину.
В зале, наполненном магическими артефактами, атмосфера становилась всё более напряжённой. Магия вихрем кружилась в воздухе, испуская сияние, словно маленькие огоньки, запертые внутри артефактов. Амбросия, стоя среди этих древних реликвий, ощутила что-то непредвиденное, как будто сам воздух вибрировал, предвещая нечто важное. Артефакты начали издавать таинственный звон, тихий, но ясный, как отдалённый шёпот древних заклинаний.
Ойген, Райдзин и Юпитер прибыли к зиккурату Дискордиума. Вокруг царила тишина, а в воздухе витала странная аура ожидания. Девушка ощущала, что что-то необычное произошло здесь недавно. Райдзин, с её проницательным взглядом, начала осматривать окрестности, в поисках следов пропавших хаоситов и подозрительных изменений в окружающем пространстве...
Как вдруг...
Энтропий появился внезапно, его фигура возникла из ниоткуда, словно сам Хаос решил воплотиться в этом месте. Для Райдзин это не стало сюрпризом, её спокойствие и внутренняя сила оставались непоколебимыми, как горы, невзирая на внезапные изменения вокруг.
Амбросия, улыбнувшись немного шутливо, обратилась к демиургу:
— Энтропий, - протянула девушка, выделяя каждую букву, - ты опоздал на вечеринку! Но лучше поздно, чем никогда, не так ли? Мы только начинаем, и я рада видеть тебя здесь. Приглашаю на наш совместный танец.
Её слова прозвучали с лёгкой иронией, словно подчеркивая непредсказуемость ситуации.
— Энтро, — проговорила Амбросия, плавно склонив голову, — твое присутствие здесь вдохновляет... — она сделала паузу, её голос был наполнен иронией, а в глазах мелькнули лёгкие смешливые огоньки. — ...и, пожалуй, немного огорчает. Ведь только Хаос знает, что творится у тебя в голове. Но так даже веселей, не находишь?
Райдзин всегда умела играть словами, как на острие лезвия, её тон был остроумным и едва уловимым, как ядовитая шутка, спрятанная за маской учтивости. Девушка сохранила спокойное и уверенное выражение лица, скрывая за этим фасадом своё внутреннее беспокойство и тревогу.
— Так о чем это я? А, да...Нам предстоит нелёгкий путь, — продолжила она, обращаясь ко всем присутствующим, — исследование зиккурата и выяснение причин исчезновения наших молодых хаоситов — это не только дело чести, но и необходимость для безопасности нашего Ордена.
Когда Энтропий упомянул о сообщениях от Оникса, она кивнула, вспоминая о его письме, надеясь, что оно не последнее.
- Оникс упоминал предателя,- прозвучало её слова с тонким оттенком горечи, - некто внутри Ордена действует против нас. Я пыталась связаться с Ониксом, но сигнал глух, что-то его блокирует, - сделала вывод Рей.
Нефилим, с улыбкой, которая лишь едва прикрывала тревогу, взглянула на Энтропия. Её лицо оставалось спокойным, словно маска на лице дипломата, умеющего скрывать свои истинные эмоции за высокими стенами внутренней силы.
«Предатели — это не колеги, а разлитый яд в сердце нашего Ордена» , - произнесла телепатически Амбросия, её слова звучали как тихий шепот в темной глубине. Голос Рэй в уме демиурга был мягким, но при этом ощущалось решимость и непоколебимость. «Я готова открыть двери к любым возможностям и вызовам, что могут возникнуть. Я сделаю все, что в моих силах, и даже то, что кажется невозможным,» — в её словах звучал отголосок тех моментов, когда Амбросия шагала в неизведанные глубины, далеко за границами обыденного.
- Готова ли я? - задумчиво произнесла Амбросия, в её словах звучала смесь решимости и некоторой тревоги, - готова не только к тому, чтобы исследовать этот зиккурат, но и к тому, чтобы проникнуть в самые глубины времени и пространства, где, как говоришь, застряли наши собратья. Мой вопрос заключается в том, что именно вызвало такое разрушение? Ведь построение, выдержавшее тысячи лет, не должно рушиться так внезапно без внешних воздействий. Есть ли у нас какие-то предположения или данные об этом?
«Прошу, без червяков в моём коктейле в этот раз. Я ещё помню наше странное путешествие с тобой и всеми этими загадочными существами,» - подумала она, улыбка на лице смешивалась с намёком на беспокойство.
- И, пожалуйста, не надо опять пускать нас через лабиринт с иллюзиями. В прошлый раз мы почти час пытались уговорить камень дать нам дорогу, - добавила Амбросия с лёгкой насмешкой, стараясь разрядить атмосферу.

Отредактировано Амбросия (2024-07-04 18:47:08)

На слова Амбросии о своей неожиданной пушистости Юпитер реагирует с вежливой полуулыбкой, понимая, что его облик, само собой, не знаком абсолютно всем на Дискордии, и даже некоторые хаоситы до сих пор испытывают некоторое удивление, встречая его вживую.
— Мы с Ониксом хорошо знакомы, и я предполагаю, что он уже перестал обращать внимание на эту особенность моей расы, — хаари отвечает вежливо, сопровождая свою речь небольшим кивком, и наблюдает за эмиссаром, которая успела встать из-за стола и выйти в центр зала. Амбросия начала говорить, объясняя суть произошедшего и предстоящие задачи, и голос ее, одновременно мягкий и твердый словно бы наполнялся еще большей силой, и сила эта словно была много больше ее, и напитывала собою весь Зал Артефактов, и в отблесках магического сияния артефактов, которые множеством огоньков переливались на полках, сила женского голоса словно бы усиливалась от этой магии, и Юпитер даже задержал дыхание, наблюдая с зачарованием воочию, что из себя представляет нефилим.

И ведь это даже не боевая ситуация, а мощь, сокрытая в уверенном женском голосе не давала и толики сомнений о том, что все вместе они смогут продвинуться в решении этого дела, и уж их то группа обязательно вернется, и не втроем, а вместе с пропавшими.
Удивительно, как легко оказалось Юпитера зарядить этим настроем, и хоть эмиссар говорила вещи серьезные, — и не было абсолютно никаких сомнений, что они отправляются в место, определенно скрывающее собой опасность, способную угрожать их жизням, и возможно даже смертельно, — но молодого ученого было не так то легко испугать подобным, и это была не первая смертельная опасность, с которой ему придется столкнуться, поэтому после своеобразного напутствия Амбросии он как-то весь подсобрался еще больше и приободрился, и остатки некоторого негативного настроя, который вызван был больше беспокойством за пропавшего Оникса, окончательно сошли на нет.

Сейчас Юпитер был собран и сосредоточен, а нахождение рядом хаоситов не давало ему вернуться к мыслями о наихудших сценариях, которые он, обладая нравом тревожным, все равно в свое сознание пропускал, потому-что понимал, что Аркхейм может быть так же добр, как и жесток, и в нем может и есть место чудесам, но совершенно нет места иллюзиям.
— Думаю, в этом вся суть хаоса, госпожа Райдзин, — приподнял одну бровь Юпитер, покручивая на пальце черное кольцо, и параллельно незаметно для остальных утихомиривая беспокойный голос Нигредо у него в голове, который жуть как хотел высказаться вслух, — Хаос непостоянен, и даже демиургам может быть неизвестно, как близко подступится к нам его вихрь. Сейчас, судя по всему, мы находимся ровнехонько около края этой воронки, в самой опасной зоне, и отправиться нам предстоит в ее центр.

Тягучий выкованный из черного как смоль металла голос артефакта в его голове раздается довольным, полным предвкушения мрачным смехом, и на слова Амбросии, что вероятность пополнения их группы остается под вопросом Юпитер молча кивает, вполне удовлетворенный этой неоднозначностью.

Он, будучи истинным хаоситом, к неоднозначности привык.

До зиккурата они добираются пешком, параллельно с так называемой Ласточкой, которую пилотирует Ойген, и которая является боевым мехом, оснащенным соответствующими модификациями, которые определенно в сложившейся ситуации лишними не будут — с подобными технологиями Юпитер сталкивался лишь урывками, и у него еще не было опыта командной работы с кем-то, кто управлял бы подобными машинами. На это было интересно посмотреть со стороны, и если бы он понимал чуть больше чем ничего, — ну разве что смог бы опознать интуитивно какие-то рычаги и кнопки на панели управления, если б ему показали, все же с техникой в лабораториях он как-то справлялся, — то возможно он бы даже попросил объяснить ему принцип работы, но так как с самим Ойгеном он был еще не знаком так хорошо, а ситуация не располагала к приятельскому обсуждению личных артефактов, Юпитер воздерживается от комментариев.

Останавливаются в своем походе они только когда сам зиккурат наконец разрезает основанием бесконечность однообразных песчаных дюн, вид которых наводит на состояние напряженное и удручающее, а столб света, разливающийся из вершины пирамиды добавляет сложившейся картине некой инфернальности. На фоне всего этого Юпитер наравне с остальными замечает высокую фигуру, двигающуюся прямо к ним, и глядя на своих спутников, — Ойген так и вовсе среагировал мгновенно, будучи готовым атаковать, — напрягается, однако памятуя о словах Амбросии о том, что есть вероятность пополнения их группы.

Поэтому-то Амбросия и не выглядит обеспокоенной, да и волнение Юпитера также сходит на нет, когда фигура приближается совсем близко, и хаари округляет оранжевые глаза, понимая, что перед ними никто иной, как сам Демиург Хаоса.
Госпожа Райдзин начинает разговор первой, и судя по тону их диалога, она находится с Энтропием на более короткой ноге, что кажется абсолютно логичным, и Юпитер, равно как и Ойген, не смеет вмешиваться в разговор влиятельных существ, ограничиваясь поклоном, и ожиданием, когда он сможет вклиниться в разговор.

— Для меня огромная честь отправиться на это задание вместе с Вами, Энтропий, — дождавшись очереди после господина Нойманна, ученый еще раз кивает, но уже чуть более сдержанно, и не скрывая заинтересованного блеска глаз и приглаживая встопорщившийся от волнения мех на ушах, продолжает, — Увы, информация, полученная мною от Оникса, крайне скудна. Он просил меня не ввязываться в это дело, так как оно очень опасное, и видимо из этого расчета и не делился своими соображениями, чтобы у меня было меньше зацепок и поводов отправиться за ним. А что касается зиккурата, один из интересующих вопросов задала госпожа Райдзин, относительно того, что могло вызвать разрушение. Я же добавлю вопрос про сам зиккурат. Есть ли что-то в нем самом, что могло бы представлять опасность, или какая-то его особенность? Что-то…сокрытое?

Отредактировано Юпитер Тома (2024-07-07 01:01:57)

Подпись автора

Для возникшего в результате взрыва профиля не существует «завтра»

Амбросия усмехнулась, развеселившись от слов Энтропия, —ой-ей, Энтро, ты прав, не хотелось бы оказаться в роли танцевальной жертвы, — ответила она, пытаясь сдержать смех,— но знаешь, если у нас впереди зиккураты и лабиринты, танцы с тобой могут оказаться наименее опасным испытанием.
Она посмотрела на Ойгена, который выглядел серьезным и сосредоточенным, и на Юпитера, чья пушистость как будто была из другого мира.
— Хорошо, что ты здесь, Энтро, — продолжила Амбросия, — в конце концов, что может быть лучше, чем весельчак, который готов охранять нас от чрезмерного энтузиазма и танцевальных подвигов?
Рэй рассмеялась, её смех прозвучал звонко и мелодично, словно серебряный колокольчик, наполняя пространство ярким и искренним звуком. Казалось, что в этот момент даже древние реликвии замерли, прислушиваясь к её весёлому смеху.
— Ах, женщины! — воскликнула она, подражая тону демиургу, — мы, конечно, полны загадок и противоречий, но, согласись, именно это делает нашу жизнь интересной.
Её глаза сверкнули весёлым огоньком, и она продолжила:
— Знаешь, мои противоречия — это и есть мой хаос. Мне даже порой самой интересно, что у меня на уме, — добавила она, снова рассмеявшись, её смех был звонким и заразительным.
Амбросия, обычно известная своей серьёзностью и хладнокровием, сейчас рассмеялась так живо и радостно, словно маленькая девочка, которая впервые узнала веселую тайну мира. Её обычная серьёзная манера исчезла под волной смеха, раскрывая её нежную и игривую сторону.
Райдзин посмотрела на Ойгена и Юпитера, стараясь создать атмосферу легкости и веселья, несмотря на предстоящие трудности. Эмиссар, всё ещё улыбаясь, слегка поклонилась Энтропию, признавая его превосходство в искусстве шуток.
— Не бойся, если что-то пойдёт не так, всегда можно списать это на хаос, — добавила она с иронией, — ведь в мире, где правят хаос и магия, иногда проще плыть по течению, чем пытаться всё контролировать.
Она обвела взглядом свою разношерстную команду, ощущая внутреннее тепло и уверенность. Им предстояло многое, и она верила, что с их уникальными способностями они справятся с любой преградой.
— Ладно, друзья , вперед! Танцевать будем позже, а сейчас — в бой! И если мы всё-таки начнем танцевать, то, пожалуйста, без экстремальных па. Мои ноги не выдержат ещё одного марафона!
Амбросия задумчиво взглянула на Энтропия, её мысли метались, как беспокойные птицы, которые никак не могут найти себе места. Глубоко внутри её сознания бушевал хаос — смесь недоверия, беспокойства и неугасающей решимости. Она всегда стремилась к ясности, но предательство, как червь, подтачивающий дерево, разрушало её уверенность.
— Оникс... — произнесла девушка медленно, словно обдумывая каждое слово, — он видит предателя в любой тени, но не потому, что так уж любит подозревать всех и вся. Он просто не может позволить себе обвинить кого-то без весомых доказательств. Даже когда предатель держит его за... яйца, как ты сказал, он всё равно ищет веские причины, подтверждения.
В её голосе чувствовалась тонкая нить усталости и растерянности. Она была как корабль в шторме, который ищет спасительный маяк, но не видит его в мрачных волнах.
— Ренегаты, они могут вырасти из самых верных наших товарищей. Это всегда болезненно, но такова природа вещей. Даже в самом надёжном сердце может скрываться измена, — ее руки невольно сжались в кулаки, будто она пыталась удержать свою растерянность и страх. В её голове пульсировала мысль о том, что каждый её шаг и каждое решение должны быть предельно точными, чтобы не дать этому яду разрушить всё, что она строила.
— Оникс просто слишком честен, чтобы обвинить без весомых доказательств. И это тоже его сила, и его слабость. Мы должны быть осторожны и внимательны, — Амбросия вздохнула, её взгляд вновь устремился к ее катане. Их связь, казалось, была единственной нитью, связывающей её с реальностью в этом хаосе. В глубине души она знала, что их путь будет нелёгким, но у неё не было другого выбора, кроме как идти вперёд, сквозь тени и сомнения.
Амбросия, взглянув на Энтропия с лёгкой усмешкой, ответила: «Ох, да, у нас тут и яды, и ближники, и все-все! Как же без них? Всегда приятно знать, что нас окружают такие радости. И какой у нас замечательный Энтропий, который находит в этом всём даже светлую сторону и предлагает быть снисходительными к чужим слабостям», — её голос звучал лукаво, с некой иронией, но без злого умысла.
Амбросия смотрела на Энтропия и видела хаос, а хаос был частью её. Это было сложно объяснить, но именно так она смогла принять свою суть. В хаосе была своя гармония, своя истина, которую она чувствовала на уровне интуиции. В её жизни было много моментов, когда хаос приводил к новым открытиям, раскрывал скрытые возможности и открывал двери, о существовании которых она даже не подозревала. Энтропий был воплощением этого хаоса, и это делало его таким важным для неё.
Она сделала паузу, задумчиво покачав головой:«Но знаешь, иногда мне кажется, что наши сомнения и опасения могут быть опаснее, чем все эти внешние угрозы. Надеюсь, что ты сможешь удержать баланс между осторожностью и доверием к тем, кто рядом с нами», — ее голос звучал спокойно, с долей серьёзности и некоторой тяжестью в словах, отражая внутреннюю глубину мыслей и чувств. Амбросия редко позволяла себе открыто выражать свои сомнения, но сейчас перед ней стоял тот, кто понимал её лучше всех (или так ей казалось). Эти слова несли в себе её борьбу с внутренними демонами, вечную неуверенность в правильности своих решений и страх перед предательством. Внутри неё бурлили чувства — страх, что кто-то из её ближайшего окружения может оказаться врагом, и одновременно вера в то, что доверие и понимание могут преодолеть любые преграды.
Райдзин было глупо подозревать в предательстве, ведь за тысячелетие у неё было множество возможностей предать Энтропия, но она лишь наказывала предателей. Иногда даже лишая их жизни… Такова цена за предательство, и каждый это понимал. Амбросия знала, что именно верность и готовность защищать своё окружение делали её сильной, и эта сила заключалась не только в магических способностях, но и в способности прощать и доверять.
«А то вдруг я окажусь предателем», — добавила она с лёгкой улыбкой, в которой, однако, читалась скрытая угроза. В её глазах блеснула искра решимости, и Энтропий знал, что несмотря на её шутливый тон, Райдзин была готова защитить своих товарищей любой ценой. Эта искра напоминала огонь, который горел в ней всегда, и который был готов вспыхнуть полным пламенем, если возникнет необходимость.
Амбросия слушала важную информацию, а после еле сдерживала смех, чтоб не рассмеяться, они же все-таки на важном задании, а не в цирке. В её глазах сверкали весёлые искры, и на мгновение все тревоги и сомнения отступили перед этим лёгким, беззаботным мгновением, —ах, Энтропий, ты просто неисправим! Камню женское тепло нужно, говоришь? Может, нам стоит начать кампанию по обогреву всех камней в округе? Они ведь так одиноки в своём холодном существовании… — её голос звучал немного иронично, отражая внутренний хаос, который был её неизменным спутником.
Райдзин, смеясь, взглянула на Энтропия с искрой в глазах и произнесла:
— Ну, да, Энтро! Пусть Юпитер проведет с тобой тысячу лет, в которых каждый день будет полон невероятных приключений! Он будет переходить через мосты из светящихся червей, пить зелья, которые переворачивают мир с ног на голову, и случайно оказываться в ловушках старых магических порталов. А камни на его пути будут переговариваться с ним на древнем языке, пока он пытается их убедить пропустить его дальше. Вот тогда и узнаем, что такое настоящее любить вопреки! — с Райдзин всегда можно было рассчитывать на юмор и необычные шутки. При этом каждое сказанную информацию она запоминала и анализировала, ведь не просто так она стала эмиссаром, не за красивые глаза.
- Так что мутанты среди фауны будут в любом случае, держите ухо в остро, а оружие наготове... - на что Амбросия кивнула, а после добавила, – о, не сомневайся, Энтро. Мы справимся. С таким союзником, как ты, и такой преданностью Юпитера и Ойгена, нам любые мутанты нипочём.
Амбросия внимательно слушала, стараясь уловить каждое слово демиурга. В её сознании пронеслись воспоминания о прошлых неудачных попытках использовать порталы. Её не покидало чувство беспокойства: порталы всегда приносили с собой непредсказуемость. Тем не менее, приходилось признавать, что в некоторых ситуациях порталы были незаменимы и могли быть весьма полезны и эффективны.
Через несколько десятков минут перед ними возвышалась величественная пирамида.
Когда они вошли в исполинский зал ровной треугольной формы, Амбросия невольно задержала дыхание. Только едва уловимый сладковатый запах, неприятный и тревожный, витал в воздухе, усиливая её внутреннее беспокойство.
«Что же нас ждёт дальше?»— мелькнуло в её голове. Она пыталась сосредоточиться, стараясь не поддаваться нарастающему чувству тревоги.
Амбросия, стиснув зубы, продолжала двигаться вперёд, ощущая, как напряжение нарастает с каждым шагом. Она резко остановилась, почувствовав, как всё вокруг начинает двигаться. Момент сейсмического толчка был настолько неожиданным и мощным…
Потеряв опору, она неуклюже зацепилась за какую-то палку ногами, прежде чем приземлиться на задницу. Ее волосы, словно веник, провелись по грязному полу, сметая вокруг все, что попадалось на пути. Но, поднявшись с невозмутимостью, достойной балерины после неудачного падения, она с нескрываемой насмешкой в мыслях подумала, – «кто бы мог подумать, что вход в аномалию начнется с такой необычной хореографии».
Когда всё вернулось на свои места, она глубоко вздохнула, пытаясь успокоить бушующее в груди сердце.
— Чёрт возьми, Энтро, ты снова за своё! — с лёгкой улыбкой и нескрываемым раздражением в голосе выругалась она, — ты не мог найти способ, который не заставляет чувствовать себя в эпицентре землетрясения? — её голос прозвучал слегка дрожа, но в нём явно чувствовалась ирония, — в следующий раз давай хотя бы предупреди заранее, чтобы я могла подготовиться морально, а не ловить каждый раз этот внезапный экстремальный аттракцион.
И первое, что бросилось в глаза после завершения сдвига, — это туша гигантского зверя, лежавшая у основания лестницы.
Амбросия замерла, не сразу осознавая увиденное. Она чувствовала, как поднимается волна отвращения, едва сдерживаемая остальным её существом. Внутри всё перевернулось — запах тухлятины и зрелище разорванных внутренностей действовали на неё, как удар в живот. Она зажала рот рукой, чтобы не вырвать, и заставила себя сделать глубокий вдох.
Собрав волю в кулак, Амбросия стиснула зубы и сделала несколько шагов вперёд, стараясь не обращать внимания на подступающую тошноту. Она знала, что в их положении паника и слабость могут стоить жизни, и потому мобилизовала всю свою внутреннюю силу. Преодолев первые мгновения шока, она начала восстанавливать контроль над собой, подавляя рвотные позывы и стараясь сфокусироваться на задаче.
С любопытством и осторожностью она подошла ближе к туше зверя, изучая его. Интерес взял верх над отвращением, и, глядя на зубы твари, в которых застряли ошметки плоти, Амбросия ощутила нарастающее желание понять, с чем они столкнулись.
— А ты что ещё за чудо? — пробормотала она, склонившись ближе и рассматривая зверя со всех сторон. В её голосе прозвучала смесь любопытства и профессиональной заинтересованности, как будто она рассматривала необычный экспонат в музее, а не тушу неизвестного существа.
Она внимательно осматривала зверя, пытаясь разглядеть какие-либо характерные признаки или детали, которые могли бы помочь понять его природу и происхождение. В этот момент её отвращение отступило на второй план, уступив место аналитическому интересу и профессиональной сосредоточенности.
— Ну что, друзья, кажется, наш ужин сегодня отменяется, — с усмешкой сказала Амбросия, отводя взгляд от туши, — хотя, может, кто-то из нас захочет отведать экзотической кухни?

Отредактировано Амбросия (2024-07-14 23:42:55)

На комментарий Энтропия о женской непредсказуемости Юпитер усмехается и тактично молчит, думая о том, что в подобный обмен дружескими любезностями между эмиссаром и демиургом вмешиваться таки не стоит, но он не может не отметить про себя, что команда у них собралась все-таки хорошая, и даже не смотря на отсутствие опыта совместного взаимодействия, уже по первому впечатлению можно сказать, что проблем с коммуникацией быть не должно определенно — а Юпитеру было с чем сравнивать за годы жизни на Дискордии и путешествиям по миру.

— Я за всю свою жизнь в Аркхейме еще не сталкивался лицом к лицу с предателями, но это, наверное, та категория людей, которых мне всегда было сложно понять что здесь, что в своем мире, — изрекает он в ответ на фразу про Оникса, — Но по своему крайне скромному опыту могу припомнить случаи, что когда предатель оказывался крайне, непозволительно близко к тебе, вычислить его и правда было гораздо сложнее, настолько хорошо он втирался в доверие. Вот такой вот интересный эффект, к сожалению.

Конечно, предательства случаются в любом Ордене, и Юпитер даже осмеливается предполагать мысленно, что события подобного рода не являются чем-то совсем уж из ряда вон выходящим — в конце концов, ордена дают своим последователям очень многое, и власть особого рода, и возможности, поэтому не удивительно, что в какой-то момент тщеславие застилает глаза и заслоняет принципы и верность, обнажая собою не самые приятные качества, побуждая последователя жаждать запретного, терять голову и лишаться рассудка в попытках достичь большего, и совершенно точно не осознавая, к каким последствиям — плачевным и необратимым это чаще всего приводит.

И на слова Амбросии про то, что ренегаты могут вырасти из самых преданных товарищей он с некоторой тоской кивает, соглашаясь.
— Иногда и правда, от верности до предательства отделяет всего один шаг, и в такие моменты думаешь — а кому тогда вообще можно доверять? Но к счастью, такие случаи единичны, и причины предательства кроются еще и в самой личности того, кто это сделал, в его глубинных страхах и желаниях, — и он уже почти погружается в тяжелые размышления о природе подобных явлений, но слова Энтропия про “любовь вопреки” и последующая за этими словами ненавязчивая шутка Амбросии возвращают его в привычное расположение духа, и он усмехается доброжелательно в ответ, поддерживая разговор, — Я весьма постоянен в своих привязанностях, так что уверен, что даже спустя тысячу лет, если свет Архея позволит прожить мне такой длительный срок, меня определенно можно будет обнаружить все так же в последователях Ордена Хаоса.

И он продолжает слушать рассказ Энтропия про особенности зиккурата, и улыбка потихоньку прячется с его лица, трансформируясь в выражение серьезной сосредоточенности, и автоматически запуская руку в карман пиджака и вытаскивая пачку вишневых сигарет, он немного сомневается, но все же закуривает, — кто знает, когда удастся в следующий раз? — и рассуждает вслух, предварительно извинившись за свою пагубную привычку:

— Я извиняюсь, надеюсь никто не против, если я покурю перед ответственной миссией? Дымить ни на кого не собираюсь, — и делая первую затяжку, он и правда выдыхает вишневый горьковатый дым качественного крепкого табака в сторону от остальных, — Кто-то целенаправленно искал зиккурат? Это же может быть тот предатель, которого подозревал Оникс, — Юпитер в задумчивости почесывает ухо, а затем приглаживает встопорщившуюся шерсть и продолжает, — Раз Вы говорите про протомагические эксперименты, возможно ли, что предатель знал об этом, и поэтому и отправился туда? Или ему нужен был какой-то конкретный аномальный артефакт…а вообще, наверное, очень удобно было бы якобы случайно нарушить подпространство, в котором располагался зиккурат, а потом в составе исследовательской группы отправиться его изучать, чтобы максимально не вызывать подозрений.

Впрочем. обо всем этом можно было рассуждать вот так, стоя на месте, можно было долго, и поэтому когда Энтропий сдвинулся с места и направился в сторону пирамиды, Юпитер, как и остальные, последовал за ним, по пути комментируя слова Амбросии:
— Мне очень импонирует Ваш настрой, госпожа эмиссар, признаюсь, — и докуривая, он испепеляет бычок меж пальцев, — Хоть мы и не знаем, какие именно порождения флоры и фауны нас там ожидают, и что там сейчас с артефактами, успел ли предатель или пропавшие участники групп как-то на них повлиять и во что это вылилось, думаю, мы достаточно подготовлены к этому.

А при мыслях про оружие в его голове снова едко и протяжно смеется Нигредо, рассчитывая, что его выпустят осмотреться как можно скорее.

Но Юпитер пока не рассчитывает знакомить свою компанию с артефактом — в этом еще нет необходимости, да и нужно дать ему перед этим четкие указания, как следует себя вести, чтобы не вызвать возмущения, поэтому пока так же мысленно осаждает нетерпеливость голоса в своей голове, и осматривается по сторонам, пока они всей командой проходят сквозь квадратную арку портала и оказываются в невероятных размеров треугольном зале. Юпитер не скрывает своего восхищения подобными архитектурными масштабами и зачарованно выдыхает — возможно, остальные участники группы не раз наблюдали нечто подобное, а Энтропий так и вовсе сам создавал этот шедевр, но ему, как маложивущему, нечасто доводилось созерцать подобное.

— Какой странный запах, как будто бы не свойственный постройкам, в которые давно никто не заходил, — тихонько размышляет он вслух, — Наверное, это результат какого-то воздействия, быть может даже магического, связанный с побывавшими здесь пропавшими хаоситами? Вот только какой…и вопрос про огни очень даже интересный, я бы тоже не отказался узнать, — Юпитер кивает Ойгену, который в этот момент осматривается из кабины своей Ласточки, — А может, эти огни заработали только только после того, как зиккурат появился вновь. Впрочем, извините, вопрос был адресован не мне.

Размышления и вопросы самого Юпитера носят больше характер риторический, потому-что он частенько говорит вслух, а Энтропий как раз предупреждает, что сейчас они провалятся в аномалию, и у ученого как раз находится буквально пара секунд, чтоб приготовиться. Почувствовав первый сейсмический толчок и увидев в воздухе магического рода синие протуберанцы, он успевает быстро присесть на одно колено и упереться ладонью об пол, чтобы его не опрокинуло — все-таки реакция у него всегда была хорошая.
Когда воздух перестает вибрировать а земля сотрясаться, он аккуратно поднимается и отряхивает ладонь, замечая, что Амбросия, судя по всему, не удерживается на месте, и он в два шага подлетает к ней, с неловким намерением помочь подняться, и протягивает руку, хотя ростом невысок:
— Вы не ушиблись? — и руку почти сразу убирает, потому-что эмиссар справляется и без его помощи, и ему остается только тихонько в очередной раз восхититься тем, что вместе с ними на задание отправилась столь сильная девушка, умеющая выходить достойно из любой ситуации.

На нецензурное замечание Ойгена относительно порталов он прячет смешок, понимая, что не каждый во моменты переходов чувствует себя комфортно, но внимание его приковывает то, что они видят в следующий момент, а именно — мертвый гигантский зверь около лестницы.
— По первому впечатлению, этот монстр сначала сам кого-то сожрал, а потом выпотрошили уже его, — Юпитер закрывает нос рукой, морщась от зловонного запаха гниющей плоти, а в голове у него отчаянно скребется Нигредо, упрашивая выпустить его и посмотреть на “смотри-ка, первая смерть! я должен посмотреть ближе!~” и выслушивает Ойгена, взявшего на себя инициативу исследовать мертвого зверя, — Похож на цирконских? Кто-то явно вдохновлялся при создании этого мутанта…о, это кольцо? — Юпитер заинтересованно поднимает одну бровь, на продемонстрированную гномом находку, и на мгновение даже забывает о невыносимом запахе, убирая руку от носа, чтобы вдохнув, снова поморщиться, — Значит, есть вероятность, что зверь таки успел полакомиться, или отхватил кусок…хорошо бы посмотреть, нет ли неподалеку еще каких-то подобных тварей, и был ли тут кто-то еще.

И чтобы не тратить время зря, Юпитер решает просканировать окружающее пространство вокруг них на предмет подозрительных следов — почувствуется ли чья-то аура, и если да, то скольких человек? Или, может, даже не человек, а иных существ, которые могли бы представлять угрозу? В условиях аномалии, конечно, всегда остается вероятность того, что какая-то информация останется скрытой даже от теомагии, но пока вокруг них спокойно, нужно успеть провести небольшое исследование.
— Этот монстр определенно успел растерзать кого-то из людей, и это точно был не один человек, а значит можно предполагать, что он мог напасть на одну из пропавших групп.. — Юпитер задумчиво нарезает круги вокруг туши, но близко не подходит, чтобы не вдыхать запах гниения, — А еще он все же успел погрызть кого-то, видимо чуть более слабого, но вполне опасного, как будто тоже какого-то монстра, подобного огромной змее. Ползает, скорее всего, быстро, перекусывает и заглатывает. Как будто бы тоже результат чьих-то протомагических изысканий, но нечто подобное и не менее хищное можно встретить в аналогичных болотистых местностях и лесах, не пустынный зверь, что интересно. Возможно создатель вдохновлялся хищниками одной местности.

И немного осмотревшись на предмет возможных дальнейших путей Юпитер еще немного прислушивается к результатам, бормоча нечто вроде, — Следов тут, конечно, прилично, нет сторон, куда бы они не вели, но вот самые свежие ведут по лестнице вверх и куда-то…направо?

Теомагия — отлично

Подпись автора

Для возникшего в результате взрыва профиля не существует «завтра»

Мысли Амбросии продолжали вихрем кружиться вокруг слов демиурга. Энтропий всегда умудрялся находить оправдание для своих действий, даже если они казались откровенно непредсказуемыми и порой нелогичными. Он умел переворачивать все с ног на голову, заставляя ее мир становиться ещё более хаотичным.
«Попробую! Но ведь людям надо доверять, как же жить без базового доверия к миру!?» — проговорила Амбросия вслух, её голос все еще звучал несерьёзно, но она знала, что не стоит обманываться этой задорной непосредственностью Энтропия. Он смеялся, но за этой маской веселья скрывалась глубокая мудрость.
Амбросия вздохнула, пытаясь найти правильные слова. Она понимала, что Энтропий прав в одном: в мире хаоса всегда нужно быть готовым ко всему. Но она также знала, что доверие — это то, что объединяет их, то, что делает их сильнее. Без доверия нельзя построить ничего долговечного, даже в самом хаотичном обществе.
«Может, ты и прав, Энтропий» , — сказала она, стараясь вложить в свои слова всю серьёзность, — «но доверие — это основа всего. Без него мы просто растеряемся в этом бесконечном хаосе. Так что, пока мы верим друг в друга, мы сможем пройти через любые испытания.»
Она улыбнулась, чувствуя, как тяжесть сомнений постепенно уходит, оставляя место уверенности и решимости.
Амбросия вздохнула и, явно раздражённая, посмотрела на демиурга, — « и да, Энтро, перестань называть меня птенчиком! Я уже не в первый раз слышу это от тебя, и это начинает раздражать. Становится всё труднее воспринимать твои слова всерьёз, когда ты обращаешься ко мне как к младенцу. Неужели ты не можешь найти более подходящее обращение?» — хоть уже знала ответ на свой вопрос, уже проходили..
— Ненавидишь порталы? Ну, ничего страшного, максимум — потеряешь пару пальцев или попадешь в прошлое на пару столетий, — попыталась пошутить Амбросия, но видимо не совсем удачно. Пространственная магия, особенно в руках Энтропия, всегда вызывала у нее внутренний дискомфорт. Его хаотические выходки могли перевернуть весь мир с ног на голову, но именно это привлекало ее в нем.
Воздух завибрировал, и вскоре казалось, что мир вокруг них сместился. Грунт дрожал под ногами, словно их перенесли в эпицентр землетрясения. На мгновение все вокруг потеряли равновесие, но быстро восстановились. Воины и маги были подготовлены к неожиданностям.
Юпитер поинтересовался, не ушиблась ли эмиссар. Он, как всегда, был воплощением галантности и заботы, единственным, кто проявил сочувствие к женскому полу в этой группе суровых воинов. Амбросия, лишь слегка помассировав свою ушибленную пятую точку, улыбнулась и ответила:
— Спасибо, Юпитер. Не переживай, моя гордость страдает гораздо больше, чем моя задница.
Ее лицо озарилось улыбкой, Амбросия, несмотря на боль и унизительное падение, сумела сохранить достоинство и попытаться даже пошутить, показывая, что даже в самых неприятных ситуациях можно найти повод для смеха.
Ойген надел противогаз, готовясь к возможному выбросу токсичных газов из брюха зверя, и достал набор разделочных ножей из кармашка у сиденья. Это странное существо было весьма любопытным, и Рэй , забыв про свою недавнюю неуклюжесть, внимательно наблюдала за процессом разделки туши. Кто-то мог бы назвать это извращением, и был бы прав, но Райдзин было слишком интересно.
Она следила за каждым движением ножа, за каждым разрезом, изучая внутренности существа. Чудовище, лежавшее перед ними, представляло собой нечто среднее между быком и крокодилом (в представлении эмиссара), покрытое пёстрой чешуёй, с клыками, застрявшими в кусках чужой плоти. Зловоние, исходящее от него, было почти невыносимым, но не для Амбросии и Ойгена. Они словно привыкли к подобным ситуациям.
— Знаешь, Ойген, если бы кто-то видел нас сейчас, они бы точно решили, что мы сумасшедшие, — заметила Амбросия, усмехнувшись, обмахиваясь рукой, чтобы отогнать неприятный запах, — но как можно упустить такой шанс? Ведь не каждый день встречаешь существо, которое выглядит, как результат любовного союза быка и крокодила.
— Аппетит говоришь отбиваешь? Да я запросто из этого существа рагу приготовлю! Хотите попробовать? — сказала Амбросия с такой серьёзностью, что её слова прозвучали как шутка. Это лишь подтверждало слова демиурга хаоса о том, что ей невозможно испортить аппетит. Она действительно умудрялась ужинать даже в некрополисе среди трупов...
Амбросия, с искренним интересом, следила за тем, как Ойген орудовал ножами, разделывая тушу. Зловоние тухлого мяса было удушающим, но для неё это было лишь очередное испытание. Она всматривалась во внутренности существа, словно это была кулинарная загадка, которую она намеревалась разгадать.
Внутри разлагающегося брюха чудовища они нашли перстень магистрессы Риннон. Однако, несмотря на этот жуткий наход, Рэй и Энтропий сомневались, что сама Риннон могла оказаться в желудке этого ужасного создания. Быстро переведя взгляд, она поспешила следовать за своими спутниками, когда они ринулись вверх по каменной лестнице.
Коридор, в который они попали, был широк и мрачен, его стены были усеяны старинными трещинами, из которых сочилась темная влага. Под ногами раздавался неприятный звук, похожий на хлюпанье, как если бы они шагали по вязкому и зловонному болотному илу. На каждом шагу с пола поднимался легкий туман, смешиваясь с окутывающим воздухом запахом гнили.
Впереди груды изуродованных и мертвых тварей заполнили пространство. Эти мутанты теперь представляли собой лишь беспорядочную кучу плоти и костей, блокируя массивный проход в следующую часть подземелий. Арка, ведущая в новый зал, была едва видна за этим мрачным ландшафтом из омерзительных останков.
Амбросия прищурила глаза, изучая мерцающие линии артефакта, чьи загадочные символы пульсировали в мраке. В её руках магический свет трепетал, как живое существо, словно пытаясь вырваться из её контроля. Каждый изгиб и узор на артефакте рассказывали свою историю, и Амбросия сосредоточилась, чтобы расшифровать эту магическую загадку.
— Так, посмотрим, что у нас тут, — произнесла она с лёгкой насмешкой, её голос был не лишён игривого оттенка, несмотря на очевидную опасность ситуации.
— Как всегда, хаос приносит нам сюрпризы.
Её взгляд скользил по символам, и она продолжила, не отрываясь от работы:
— Энтропий, вот что я предлагаю: создай защитное поле вокруг артефакта. Это поле должно временно изолировать его от внешних воздействий, чтобы мы могли спокойно исследовать его внутренние механизмы. Нам нужно время, чтобы не дать артефакту сработать. Ты же знаешь, как это делать, верно?
Она повернулась к Юпитеру, её голос приобрёл тон уверенности:
— Юпитер, если ты не против, займись анализом самого артефакта. Используй свои знания в теомагии, чтобы выяснить, есть ли в нём связывающие магические заклинания или символы. Определи, при каких условиях они могут активироваться. Твоя задача — выявить все потенциальные триггеры и понять, как их можно нейтрализовать.
Амбросия обратилась к Ойгену, её голос был серьёзным, но в нём ощущалась и нотка уважения:
— Ойген, твоя задача будет немного необычной, но ты справишься. Мы видим несколько активных магических линий на артефакте. Твоя работа — провести детальный анализ. Найди, какие из линий могут срабатывать при определённых условиях, и определи, как их можно обойти или изменить.
Наконец, она посмотрела на своих спутников, её глаза сверкали решимостью:
— Я же перенесу своё сознание в магическое пространство и постараюсь разобраться, как переписать символы артефакта, чтобы нейтрализовать его функции. Если всё получится, мы сможем обезвредить этот артефакт без лишних проблем. Так что, если вы готовы, давайте приступим.
С этими словами Амбросия сосредоточила своё внимание на артефакте…

— Если магистрессу не съел монстр, значит как минимум одна группа разделилась, — Юпитер задумчиво бросает взгляд на кольцо, извлеченное из останков зверя, — И конечно, хотелось бы надеяться, что вторая часть группы уцелела, тем более с такими сильными хаоситами, как Риннон.
Юпитер не может не думать о вероятности того, что они в итоге не найдут выживших, и искренне верит, что в числе пропавших помимо Оникса есть еще множество сильных хаоситов, которые так просто не позволят себя убить, и наверное только присутствие Энтропия не позволяет ему думать в том ключе, что в числе погибших в дальнейшем могут оказаться и они сами, хоть он сейчас и тратит все свои силы на поддержание стабильности Сердца, питающего зиккурат, но от мрачных его мыслей своевременно отвлекает сам демиург, рассуждая о предателях, которые запросто могли проникнуть сюда ради своих корыстных целей.

— Лирейские вишневые, продается в Торисе, привык брать его там, когда у меня по графику лекции в Университете, могу угостить, если потом все же надумаете, это качественный табак, — ученый не находится с комментарием про траву, потому-что что-то подобное пробовал последний раз в своем мире, и когда Энтропий обращается к нему сначала с вопросом про сигареты, а затем вздрагивает от удивления на каверзный вопрос про предательство — такой прямой, а не может ли предателем быть он сам, и Юпитер смотрит на ставшего вмиг таким серьезным демиурга, в голосе которого нет ни намека на шутливость, и если бы не последовавший за этим смех — как будто и не было этого момента, от которого и правда мурашки по коже прошлись, — чтобы по последующей за этим вопросом ухмылке и смеху можно было понять несерьезность этого вопроса, хаари бы наверное растерялся окончательно, потому-что не сообразил бы сейчас, как ему сейчас можно было бы показать свою преданность Ордену.
— Неужели кто-то и правда может поставить себе целью захватить что-то настолько мощное, при нестабильной работе которого все вокруг может и правда превратиться в…первичный бульон? — Юпитер поднимает одну бровь, представляя в своей голове подобных смельчаков, — Ведь это должен быть, в моем понимании, некто сравнимый по мощи с Вами, Энтропий. Хотя не исключено и правда, что там есть свой особый план, и Ваше присутствие здесь в этот план входит, — и он недовольно пожимает плечами, — Крайне неприятное ощущение, должно быть, становиться частью чужого подлого замысла. Если бы я был бы более эмоционален, я был бы в гневе от этой мысли.

Голос артефакта в его голове ударяет резким холодным металлическим смехом: “Ты? В гневе?! О-ох, я бы посмотрел, да ведь ты абсолютно неспособен на это. Поэтому у тебя есть я — чтобы приходить в ярость вместо тебя, мой дорогой хозя-яин~”.

Сканируя пространство на наличие следов, Юпитер краем глаза замечает Ойгена, отошедшего в сторонку покурить и усмехается — одним курильщиком больше, хотя вероятно вкусы на табак у них могут и разниться, но хорошо выдвигаться куда-то с мыслью, что помимо тебя как минимум еще один хаосит в составе группы предпочитает подобную вредную, но такую успокаивающую привычку.

И когда они все вместе выдвигаются дальше, вперед по лестнице и направо по коридору, в какой-то момент им открывается вид еще более отвратительный — мертвые, изуродованные твари — возможно, такой же результат чьих-то протомагических опытов, — и Энтропий немедля командует остановиться и не двигаться дальше, информируя о спрятанной здесь ловушке, при воздействии с которой можно неосторожным движением активировать… ох, Юпитер сглатывает нервно, внешне пусть и оставаясь спокойным и сосредоточенным, реагируя быстро и останавливаясь, и в растерянности чешет нос, всматриваясь в лежащие впереди трупы монстров, которые рисковали пусть и не ожить, но прийти в движение. Проверять на практике свою силу относительно этих тварей точно не хотелось — еще и потому, что как будто бы нужно было поберечь силы на будущее, хотя Нигредо в голове предвкушающе потирал руки.
Раздавшийся впереди женский голос заставляет напрячься, представив, какие именно действия могут заставлять несчастную так кричать:
— То, что терзает женщину впереди, вполне может добраться и до нас, если мы, конечно, не сделаем это первыми, — отпускает он риторический комментарий, и в голосе его сквозит тяжелое ожидание, и вот тут он абсолютно спокойно понимает, что встретиться лицом к лицу с тем, что порождает этот крик, совершенно точно придется.

На уверенный тон Амбросии, когда она предлагает вполне неплохой план по работе с артефактом и установленной в нем ловушкой, Юпитер реагирует спокойно, не выказывая ровно никакого недовольства тем, что она взялась распоряжаться, но перед этим так же спокойно смотрит на Энтропия вопросительным взглядом — согласен ли в первую очередь он с таким раскладом? И если демиург не возражает, то конечно ученый сделает от себя все возможное и даже сверх того.

(диалог Энтропия согласован и приведен в исходном варианте без изменений) — Сейчас часть моих сил уходит на удержание энергетического ядра от коллапса, — если бы не эта необходимость, возникшая пару часов назад, совершенно не факт, что Энтропий здесь бы вообще появился, — я могу создать щит, но лучше мне пока этого не делать. Юпитер, сможешь поучаствовать?

— Конечно, я постараюсь создать прочный, чтобы обезопасить нас, — кивает Юпитер и жестом руки старательно накладывает на пространство вокруг артефакта защитное поле, ограждающее от любого активного магического и физического воздействия (бросить кубик), и затем не теряя времени, аккуратно начинает сканировать эту область теомагическим способом на предмет возможных обнаружений связывающих заклинаний — одновременно с Ойгенном, который не сразу приходит к соглашению с Амбросией относительно поставленных ему задач, но раздавшийся вдалеке женский вопль, к которому они сейчас никак не могли добраться, подстегивает, казалось каждого, поторопиться в своих действиях, и господин Нойман очень своевременно выдает гипотезу об аккумуляторе или батарейке, которая и питает магические нити артефакта, потому-что хаари в этот момент обнаруживает и правда нечто интересное.

— Аккумулятор или батарейка, значит, господин Нойманн? — сдержанно усмехается Юпитер, но не над самой ситуацией в целом, само собой, а над тем, что он попал в точку, — Здесь таких батарейки целых две. Два ядра, если можно так сказать…так, посмотрим. Одно ядро питает те самые магические нити, которые мы наблюдаем, и если попытаться разрушить их или воздействовать на них атакующей магией, то первое ядро будет повреждено, а повреждение или воздействие приведет к передаче сигнала ко второму ядру, которое ответственно как раз таки за активацию некроконструкта, — он обводит взглядом собравшихся, констатируя следующее, — Мы можем попытаться разрушить ловушку, но сделать так, чтобы второе ядро оказалось не тронуто, а именно — оградить его защитной магической сферой. Сам артефакт находится где-то.. — он смотрит на каменные плиты под ногами и останавливается на той, которая прямо в нескольких метрах перед ними, — Вот под той, которая как будто бы слегка выступает над остальными, если приглядеться. Ядро, которому нужно не дать взорваться — левее.
(если все-таки что-то не так написал, Энтро, поправь пожалуйста, я перепишу само собой)

Юпитер поворачивается к остальным, смотрит на Амбросию, которая возможно тоже смогла что-то обнаружить, а затем на Энтропия, чтобы услышать его вердикт относительно дальнейших действий.

Подпись автора

Для возникшего в результате взрыва профиля не существует «завтра»

«Вот почему пальцем в небо я частенько попадаю, а из пушек по монстрам – не всегда?»

С одной стороны, Ойгена порадовало, что его самая первая догадка насчёт «аккумулятора» выстрелила. Затаив дыхание, гном наблюдал из кабины Ласточки, как демиург и учёный сообща заключают ловушку в изолирующее поле и обрезают связи, ведущие к аккумулятору и триггеру. Щелчок, волна хаотичной энергии, пощекотавшая даже рудиментарное магическое восприятие Ойгена, и камни пола вспучились. На миг гному показалось, что что-то пошло не так, и всплеск магии вызвал аварийный запуск ловушки… Но обошлось. Не зря в группе оказались два – даже три, если считать Амбросию – великих мага.

Но вот ремарочка Энтро про «изменение структуры телэргических (хрен бы знал, что это такое) цепей» не могла не напрягать. Если в зиккурат вломился кто-то, кто умеет переписывать настройки ловушек, созданных аж демиургом, то… То кто мешает ему переделать ядро и превратить его в ЯДРёную (фить-ха) бомбу, которая развалит весь Дискордиум? Привычно поделившись опасениями только с предками в собственной голове, Нойманн молчаливо кивнул спутникам и направил Ласточку к куче трупов. Снова пришлось надеть противогаз, вдруг фильтры не справятся. Да и выглядело побоище максимально отвратно. Интересно, парит ли Юпитера необходимость запачкать явно недешёвый костюм, ползая по горам окровавленной плоти? Наверное, нет, иначе хаари бы выбрал что-то более «рабочее»...

– А для чего нужен этот зал? Что-то типа тронного, или для каких-то торжеств? А то он больно ни хрена себе огромный, – подняв взгляд и оценив многочисленные фрески и высоту потолка, спросил Ойген. Если бы не отсутствие окон, помещение смахивало бы на церемониальный зал какого-нибудь великого храма. – Но как бы то ни было, он явно используется не по назначению…

Выцепив взглядом трупы разумных, заключённых в замысловатые пентаграммы, Ойген бесцветным тоном добавил:
– Не то чтобы я хочу знать… Но что это за ёбаная магия, которой высосали жизни этих ребят? Видимо, пока не поймём, не разберёмся, как ловить и гасить предателя.

Возможный ответ лежал и корчился от боли впереди. В последней пентаграмме судорожно дёргалась девушка, наполовину обращённая в монстра. Даже быстрый взгляд давал понять, что информации от неё уже вряд ли дождёшься. Израненная Анаари в Рельсотроне, та хоть могла связно говорить, пока была жива. А к этой девчонке Ойген испытывал лишь жалость. И желание помочь в последний раз.

Гном выбрался из Ласточки и взял в руки автомат. В таких ситуациях лучше одно аккуратное отверстие в голове, чем кровавые брызги от заряда дроби. Гном оглядел спутников и тихо спросил:
– Если никто среди нас не умеет читать мысли, я могу взять на себя пулю милосердия. Сомневаюсь, что бедняга нам что-то расскажет своим языком.

Однако восприятие Ойгена ещё ловило магические сигналы, сновавшие вокруг места ритуала. Расшифровать их гном не мог, но сообщить товарищам – вполне:
– Хотя тут осталась какая-то магия… Я тогда пока стрелять не буду, поизучайте, но если что, у меня палец на спусковом крючке.