Наступит полдень, и он исчезнет, ведь, по большому счёту, усилия тщетны, и не уловить причинно-следственную связь событий. Миром правит слепая воля случая.

Усталые ботинки топчут пыль дорог, и вот он снова в пути.

Сумерки. Они придают иной вид вещам. Быть зрячим среди слепых неловко, на ощупь находя следы, ведущие в подземелье, лабиринты, где тьма, под стать перине, и как такового не видно мира, а лишь тени порой мелькают в дверных проёмах, отбрасываемые светом костра.

Эйдос божественности — бездонная чёрная обветшалая шляпа? Звучит самонадеянно, отражаясь бликами пустых ориентиров.

Не легче ли выдохнуть, в полумраке отпуская вожжи, стать одним из тысячи, бодро отплясывая у всех на виду?

Нет, это не самозабвенный сон. Это незримые цепи несбыточных грёз. Архонт не умеет спать, а лишь дремлет. Он не тонет в топи вязких мыслей, в конце концов открывая глаза и всматриваясь в запылённый потолок.

Мутные глаза останавливаются на серебряной пряди шелковистой, тонкой паутины — привилегия неряшливых хозяев гостиницы. А с чего бы ей здесь не быть, если номер стоит копейки даже по меркам этого захудалого района на отшибе продвинутой, казалось бы, цивилизации хуманов?

Город Лоссум — такой же, как и прочие, город контрастов. Начиная от выставочных районов, ощетинившихся панорамными, до блеска начищенными окнами частоколом небоскрёбов и заканчивая разваливающимися домишками в гетто с высланными прочь от господ социальными отбросами. И всюду деловито снуют хуманы, словно бесконечный рой муравьёв.

Нет, он не видел здесь людей. Здесь повсеместно лишь синтетические куклы с “душами”, столь же гибкими, как и папье-маше. Так и выходит: днём и ночью сам с собой наедине, ведь путь выбран другой. А они не понимают. В “душе” — уколы страха, они теряют ощущение пространства и времени. Не понимают, что, хоть их тени словно якоря, но вряд ли удержат в этом мире. Да и желать этого не стоит.

Тень есть у всякой твари, но у тех, кто себя скрывает, она, как правило, другая. Неразрешимая загадка манит неизвестностью, любопытство сжимает сердце в тиски, эфемерным кнутом подстёгивая возвращаться в то же место раз за разом.

Демиург гостит в Республике уже несколько недель. Арх редко наведывается к хуманам, раз за разом возвращаясь из очередного турне с ощущением пепла на языке, зарекаясь, что и ноги его впредь на Цирконе не будет. Нет, он не презирает их, его глаза не застилает ненависть. Горечь пепла — это чувство сожаления, которое он оставляет при себе всякий раз при посещении кукольного театра.

Конечно, не все вырезали свои сердца на заклание сингулярности. Среди их множества есть и прочие грешники, кто поступил намного хуже, оскопив человечность. И повсюду — гнетущее засилье биороботов с дежурными блаженными улыбочками. Всё же он не видел людей. Никогда.

Сцепляет пальцы в замок, вытягивает руки вперёд, звучно хрустя костяшками. Медленно, будто прорываясь сквозь незримую давящую пелену, встаёт с кровати, бросает мимолётный взгляд на рубашку. Подходит к маленькому плюгавенькому столу, поднимает гранёный стакан с застоявшимся алькорским виски, играет с бронзовой жидкостью, всматриваясь в неё, наклоняя стакан из стороны в сторону на тусклом свету без пяти минут перегоревшей лампочки. Залпом, не морщась, выпивает вкус трущоб и идёт к рубашке.

Неторопливо одевается, хмурясь и повторяя в голове одно лишь имя: “Вакула Джура”.

“Быть на виду — ведь не твой стиль?”

Невольно ухмыляясь собственным мыслям, подходит к рассечённому надвое глубокой бороздой зеркалу. Всматривается в собственное отражение, поправляя обрамленными в кожаные перчатки пальцами ехидную гримасу. Нарочно сутулится, словно сгорбленный под тяжестью лет старец. Но нарочно ли? Или держать осанку ровной и есть истинное испытание? Разворачивается и выходит прочь.

К своей цели демиург, по обыкновению, идёт прогулочным шагом, не торопясь, не отдавая дань будничной суетливости, которой, к сожалению, были явно заражены встречаемые им на пути прохожие.

“А офисный планктон тем временем забивает глотки акулам капитализма…”

Проносится у него в голове в ответ на серые, замученные лица мельтешивших по дороге белых воротничков.

Конечно, то были редкие птицы в местном заповеднике. Зачастую попадались личности намного хуже, сомнительной наружности и угрожающего внутреннего содержания. Как показывала практика, их отчуждённость, демонстрируемая пошатывающейся походкой, объяснялась довольно тривиально — весёлыми токсинами им доставлялась суть.

Гремевшая по округе прежде музыка заводов начинала стихать. Смеркалось. Улицы грозились наводниться хлынувшей по домам толпой, а оттого Архонт не преминул ускорить шаг, заворачивая за угол и держа курс по направлению к облюбованной им забегаловке. Он обернулся на мгновение, бросив взгляд на заполнившийся хуманами перекрёсток.

И с дымом домен они вдыхают дух судьбы Лоссума славный, и памятью о былом их освещает улиц усталая магия. Пусть здесь нет пальм и не цветут азалии, но главное — они-то знают, где закаляется сталь.

Демиурга скрывает покрывалом сумрак, растворяя его долговязую фигуру в копоти узкого переулка.

“Власть” вторгается в вечернюю трапезу незваным гостем, прикрывая за собой скрипучую дверь. Арх окидывает тоскливым взором местную публику, в дань этикету снимая шляпу, оголяя длинные локоны иссиня-чёрных волос. С надеждой рыскает взглядом в поисках заветной фигуры, глаза впиваются в одного трудившегося за плитой повара. Внешне заурядный да и стряпня на вкус Арха — довольно посредственная, но сгодится. Бродячий бог неприхотлив.

Архонт подходит, садится за стойку, искоса посматривая на своего соседа справа — парень, выбивающийся из коллекции серых лиц. Забинтованные глаза, хищный оскал. Он сквозит безумием. Они видятся здесь не в первый раз. Переводя взгляд на повара, демиург натягивает доброжелательную улыбку.

— Мне как всегда, уважаемый Вакула, — голос шипит подобно гремучей змее. Арх подпирает лицо рукой и всматривается в подсаленное лицо хумана, в то время как здешние завсегдатаи с заговорщическим перешёптыванием обсуждают его визит и, так сказать, нескрываемо пялятся в сторону бледнокожего, внешне явно нездорового мужчины в чёрном, всем своим видом напоминавшего скорее ворона, нежели человека.

— Многовато у Вас сегодня посетителей. Бизнес процветает? — подмигивает ему, примеряя на лице очередную фальшивую улыбочку.

Отредактировано Арх (2024-09-03 11:41:05)