Форумная текстовая ролевая игра в антураже фэнтези
новости
активисты

ФОРУМ ПЕРЕЕЗЖАЕТ НА СВОЙ САЙТ

Уважаемые игроки! Мы находимся в процессе переезда! Обращайтесь по всем вопросам в тему переезда. Уважаемые гости и пиарщики, обращайтесь в гостевую за информацией при необходимости!

ФОРУМ ПЕРЕЕЗЖАЕТ НА СВОЙ САЙТ

Уважаемые игроки! Мы находимся в процессе переезда! Обращайтесь по всем вопросам в тему переезда. Уважаемые гости и пиарщики, обращайтесь в гостевую за информацией при необходимости!

Аркхейм

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


Вы здесь » Аркхейм » Личные эпизоды » Белое золото


Белое золото

Сообщений 1 страница 4 из 4

1

https://forumupload.ru/uploads/001b/8c/87/640/t657618.png

Хэйинь / город Кёнг / 5022 год

Моль, Вакула Джура

Эпизод является игрой в прошлом и закрыт для вступления любых других персонажей. Если в данном эпизоде будут боевые элементы, я предпочту договариваться с соигроком по ходу дела.

https://forumupload.ru/uploads/001b/8c/87/640/t348566.png

Отредактировано Вакула Джура (2024-09-23 16:48:20)

+1

2

Научи меня умирать. Мучительным изломом губ, сохранивших твой запах, тяжестью ладони вдоль позвоночника и бледностью кожи с багряным росчерком синяков и ссадин; загнанным зверем в клетке и с сердцем, в испуге отсчитывающим этажи - обнажать зубы, но лизать протянутую руку, собирать губами крошки того внимания, от которого всё внутри наизнанку; сидеть в заспанном доме до первых вспышек слепящего пламени за окном; срываться и бежать - бежать, но всегда возвращаться.

https://forumstatic.ru/files/001b/8c/87/38695.png

Порой судьба расставляет фигуры в интересные позиции: пешки, стоящие на четвереньках с задранной вверх пятой точкой и приоткрытым в нетерпении ртом, ферзи в боевой стойке с копьём наперевес и короли, берущие от жизни всё легко и беспрепятственно, потому что рождены с серебряной ложкой во рту. В сущности, для неё игра всего лишь предлог для того, чтобы перед финальным выстрелом в упор позволить взглянуть себе в глаза – мнимое противостояние незримому и бессмертному существу, или бег по замкнутому кругу с надеждой, что именно у этой сказки будет счастливый конец.
Ноно появился в дверях ровно в шесть тридцать. Его маленькую, почти детскую голову пересекала тряпка, скрученная поперёк глаза повязкой, а грязные лохмотья окутывали щуплое тело складками, плотным слоем скрывая его сутулую фигуру: поношенные штаны с растянутыми коленками и давно потерявшая свежесть рубашка. Волосы редкими клочьями покрывали череп, придавая ему ещё более жалкий и изнеможденный вид. Он остановился в дверях тенью, неуместной и незваной, замешкался, будто на мгновение засомневавшись в своих действиях, и воровато пробежался взглядом по комнате. Испещрённое морщинами лицо гостя выражало одновременно вызов и насторожённость, а единственный глаз сверлил пространство, выискивая угрозу в тесном помещении – в его молчаливой дерзости чувствовалась тревога и понимание жизни, которая приучила его к постоянной крысиной возне в трущобах. Не дожидаясь приглашения, он сделал пару неспешных шагов вперёд, шаркая истоптанными ботинками по полу, и остановился возле стола. Свет тусклой лампы под потолком вскользь осветил его лицо: землисто-серая кожа, глубокая тень под глазом и слабый, но настойчивый блеск чего-то, что можно было принять за отчаяние или решимость.
Едва рассвело, но в помещении уже стояла удушливая жара с едва уловимым зловонием мёртвой плоти. Внутри этих стен шла своя жизнь, подспудная и бесшумная, но весьма бурная: причудливая игра теней на стенах и едва различимый, но зловещий скрежет крюков под потолком, на которых мерно покачиваются освежёванные туши зверей; шорохи, исходящие из тёмных углов, где тьма кажется ожившим источником кошмаров и скользит по полу, словно кто-то незримый движется по затёртым временем плитам. Воображение рисует в голове напряжённые картины, а слух улавливает глубокое и ритмичное дыхание, будто кто-то или что-то дремлет во чреве этого душного пространства. Все чувства обостряются, а инстинкты истошно призывают бежать.
За прилавком возвышается мясник, чьё присутствие, на первый взгляд, не вписывается в это место: бледный и тонкий, как приведение, волосы собраны в низкий хвост на затылке, белая рубашка с закатанными рукавами, которая смотрится неуместно в обители крови и плоти, и небрежно накинутый поверх фартук. Отстранённый, лишённый эмоций взгляд неотрывно следит за движениями гостя, и сквозь эту пустоту, подобно притаившемуся перед прыжком зверю, неощутимо пробивается хищническая тяжесть. На фоне его безмолвного присутствия слышна глухая вибрация морозильной камеры, которая доносится откуда-то из глубин помещения, а приоткрытая дверь, едва различимая за спиной, словно разинутая пасть, поджидающая свою добычу.
Так, сразу же, впервые переступив порог лавки, Ноно усвоил, что любой гость в этом месте не может говорить ровным голосом: или шептать, чтобы не услышали живые тени в углах, или кричать, преодолевая толщу стен и разлитую в воздухе тревогу. Он выбирал молчать. Зажатый в трясущемся кулаке конверт перекочевал на прилавок под бдительным взглядом мясника, мужичок сильнее сжался, схватил выставленный взамен холщовый мешок и поспешно покинул помещение. Уличные сумерки с радостью приняли его, поглощая в своей неясной полумгле, будто стирая само его присутствие.
Моль отмер и широко зевнул, словно только сейчас просыпаясь после долгого дремотного оцепенения, внимание его неспешно перетекло на конверт, оставленный боязливой крысой. Не торопясь взглянуть на содержимое, он протянул руку к оставленному на столе завтраку, подцепил пальцами кусок сырого мяса, ещё не потерявшего свой красноватый оттенок, и затолкал за щеку. Пережёвывая с ленивой, почти ритуальной неспешностью, он продолжал сверлить взглядом конверт, будто мясо требовало большей концентрации, чем оставленное на прилавке послание.
- Так, - протянул в пустоту и вытер руки о фартук, после чего вскрыл конверт и прочёл содержимое, вырисовывая на губах тень безмятежной улыбки. – Мило… - То, что было выцарапано в письме, едва ли могло считаться милым, но что-то в словах или намерениях, зашифрованных в этих строчках, определённо его позабавило. Возможно, это был результат игры, которую он вёл уже давно, или тонкая нить интриги, что сплелась удавкой вокруг этого места и всех, кто сюда приходил. Тем не менее, Моль не думал отказаться от очередного поручения и отправился в спальню, чтобы собрать всё необходимое перед тем, как покинет дом.

Отредактировано Моль (2024-09-23 18:10:30)

+5

3

«У меня есть для тебя одно дело. Распространяться лишний раз не стоит. Но ты и сам знаешь, как это обычно работает. Плачу хорошо. Но если надумаешь брать напарника, будешь делить долю со своей части. Когда-нибудь бывал на Хэйинь? Тебе там понравится. Язык сломаешь с их местным наречием, но кухня у них отменная»
  Действительно, то ещё местечко. Забитая дыра, в которую даже торговые суда ходят неохотно. Лишь одна особо пронырливая мелкая компания, временами отправляющая в сторону красного планетоида корыто одно-другое, всё-таки согласилась подобрать на борт небольшую группу попутчиков. Впрочем, жалась явно для проформы. Свободные места в грузовом отсеке очевидно использовались не первый раз, уже обустроенные скромными удобствами и обитые следами многолетней эксплуатации. Сами попутчики тоже не казались новичками в этом деле. Рожи кирпичом, кивали где надо, знали куда присесть и откуда достать газировку взамен на пару ржавых монет. Очаровательная публика. Деловая. И трафик у них налажен.
  Хэйинь поздоровался с гостями легким порывом колючего песчаного ветра, напоминающим сухой поцелуй старухи. Душный вихрь поднялся по металлическому помосту и взмыл вместе с машинными выхлопами в алеющее небо, не несущее на себе и намека на облака. На голову давило духотой жаркого дня и бедного на кислород воздуха, что едва ли был свежее затхлой кабины космического перелетчика. Скалисто-песчаный пейзаж волнами и столбами стелился до самого горизонта, уходя холмистыми складками в неприятную багряную дымку бушующей на севере бури. Если присмотреться, в пещерных впадинах и в их тени за облаками пыли постепенно проступали очертания крошечных и невзрачных жилищ. Их камуфляж выдавали в основном провода, идущие от разбитых вышек в самые глубины подземных тоннелей. Так и выглядела местная космическая станция - как остов некогда перспективного поселения, на останках которого, подобно грибному налёту, в очередной попытке воскресить какую-то культуру нарастали новые поколения паршивых хибар. Если бы не пара нужных наводок, можно было легко прямо здесь и сгинуть, затерявшись среди скал и руин, в тщетной попытке найти хоть одного сговорчивого жителя.
  Спустя час. Нанятый внедорожный транспорт уже быстро несет своих немногочисленных пассажиров через пустыню. В капсуловидной машине было всего два крошечных круглых окошка – очевидно, в этой части планеты смотреть не на что – а сидеть людям приходилось впритык, подобно загнанным баранам. К моменту, когда машина прибывает к месту назначения, у всех пассажиров глаза едва держатся в орбитах, а с одежды сходит седьмой пот.
  Местом назначения был Кёнг. Она же Яма. Почему Яма? Потому что город располагался в очень особой местности. Когда-то это текстурное пятно на карте планеты представляло собой живописный кратер, питающий местную жизнь из оазиса. Это был один из самых крупных и процветающих городов в округе. Ныне же город тонет - очень медленно, но уверено - десятилетиями постепенно погружаясь в рыжие иссохшие пески. Современный Кёнг не более, чем техногенный паразит, какими являлись и все прочие поселки на мили вокруг. Большая часть настоящего города уже давно истлела, уйдя под землю и оставив снаружи лишь несколько верхушек руин, служащих угрюмыми памятниками прекрасному прошлому. Новые дома всё чаще пристраиваются ближе к скалам, в недрах пещер которых ещё можно раздобыть питьевой воды, и всё дальше от центра аномальной  медлительной трясины.
  Пропитавшись пылью и закинувшись местной стряпней – на удивление действительно неплохой – гость города пребывал на этапе поиска. Он здесь не турист и глаза ищут совсем не памятные достопримечательности.
«Дрейк Альбино. Довольно редкий и таинственный зверь драконьего рода» — так Вакула услышал от своего заказчика. Кое-что очень похожее он позже услышал и от случайного трепла в забегаловке. «Белый дракон. Он живет в мясницкой лавке» — легко признался мужик в тряпье после того, как его угостили парой бутылок местной медовухи. «Живет там. И работает. Бледный, как пещерная блоха или... или моль. Хлипкий на вид, но… Опасный, сука». Странно. До этого момента местные совсем не отличались сговорчивостью. Возможно, так называемый Белый Дракон просто не вписывался в норму? Не является настоящей частью коммуны и потому не достоин святейшего закона о «своих не сдаем?» Об этом трепач уже не рассказал, потому как отключился в пьяном полуденном сне. Остальные гости только неуверенно кивали на уточняющие вопросы, но вступать в открытый разговор отказывались даже за угощение.
  Мясницкая лавка располагалась на самом краю поселения. Скверная постройка совсем не бросалась в глаза на фоне остального района, если не считать говорящей вывески и едкого душка, несомого с подветренной стороны. Вакула прошел мимо лишь раз, скрывая голову и лицо за защитной тканью, после чего уже не возвращался. Теперь, при свете дня, он был занят тем, что рисовал для себя маршруты и варианты. Здесь в округе так много скал и полузаброшенных построек. Утесы, большие камни, провода, крыши и заросшие сухим бурьяном пещеры. Идеальная среда для работы. Одно из гнезд было выбрано здесь, на высокой скале с выдолбленными прямо в ней примитивными квартирами, обитыми снаружи металлическими листами. В одной из таких выбоин снайпер и засел, заимев хороший обзор как на мясницкую лавку, так и на добрую часть города. Расстояние до лавки – километр. Обзор с бинокля хороший. Времени было полно, торопиться некуда. Можно было дать ногам отдохнуть и понаблюдать за целью, что показалась уже на следующее утро, отправляясь по своим делам.

+2

4

- Сколько тебя не будет в этот раз? Месяц? Два? – Тяжёлый взгляд старухи останавливается на молодом «человеке», который сидит возле подвешенной туши и сцеживает с неё кровь в алюминиевую миску. Он забавляется тем, что шире разводит пальцами вспоротую плоть, затем подаётся вперёд и по-звериному тянет носом, сохраняя в уголках рта тень привычной улыбки. – Сам-то понимаешь, куда идёшь? Один, да на ночь глядя. Ты хоть глянь какая погода – вон, небо низко, а со станции шепчутся, что ливень ждать и всю дорогу размоет, что тогда делать будешь? Ноги застудишь, потом неделю кашлять будешь! – Мин скрестила иссохшие руки на груди и нахмурилась. – И что это ты надел? Это же никуда не годится! – Её скрипучее ворчание заполняет пространство жизнью и ощутимой тревогой. - Темень такая, что ни зги не видать, а он прётся в тонкой рубашке и без шапки. Где те ботинки, которые я принесла в прошлый раз? Вечно ходишь как дикарь, босой и растрёпанный, - она на мгновение замолкает, затем выплёвывает что-то долгое и неразборчивое и пробирается к столу с оставленным на нём рюкзаком. Прихрамывает на одну ногу и свободной рукой держится за поясницу, вокруг которой обёрнут шерстяной платок несмотря на стоящую в помещении и на улице духоту. Моль провожает её мимолётным взглядом и возвращается к своему занятию, где каждая капля крови и взмах ножа были подобны маятнику, отмеряющему секунды жизни и смерти – лезвие касается шкуры животного и лёгким движением проникает в неё, скользит ровно и уверенно, оставляя за собой тонкую линию разреза, из которого проглядывает слой жира.
- Твой ножичек в тех местах, как детская игрушка. Эти твари тебя за версту учуют, и даже услышать не успеешь, как подкрадутся. Моргнёшь, - а уже когти в глотке. И что мне делать? Торчать здесь до первого инфаркта?.. Вонь такая, что невозможно, - артритные пальцы Мин толкают оконную створку, чтобы дать свежему воздуху вторгнуться в лавку. – Вечно один, как бродячий пёс. Кто тебе поможет, если случится что?
- Я не человек, и сильнее чем кажусь. – Тихий шёпот лезвия, отделяющий кожу от плоти, и столь же мирный, почти медитативный тон мясника.
- И что? – Тот самый вопрос, который непременно ставит в тупик и вызывает вздох раздражения. Взгляд старухи, будто исподтишка, как у хищной птицы, следит за каждым движением Моли. – На любого зверя найдётся свой охотник, тебе ли этого не знать.
Когда-то мать Мин прислуживала в вольере, который был колыбелью дракона, поэтому помнил её ещё ребёнком: тяжёлые длинные волосы, собранные в причудливую причёску, миниатюрная и цветущая любопытством. Её кожа, теперь иссохшая и покрытая вязью морщин, когда-то сияла нежным светом, гладкая, как утренняя роса на листьях. Девочка была преисполнена жизнью и лёгкостью, но время шло и накладывало свой отпечаток. Руки с пигментной россыпью на тонкой коже, дрожащие старостью и обветренные, способны были на нежность и дарили её битому зверю в клетке. Уже подросшим подростком её неприкрытый интерес перерос в нечто сакральное, и она стала первой женщиной, которая показала ему другую жизнь, чувственную и наполненную удовольствием. В последние годы Моль с сожалением наблюдал за тем, как Мин постепенно угасает, так и не обзаведясь семьёй, а также выслушивал её бесконечное ворчание, понимая, что больше его никуда не направить.
- Просто пообещай не умереть и кормить Крысу, пока меня не будет. – Подвешенная туша медленно обнажается по мере того, как скользит нож. – Товар там, где обычно. – Он продолжает работу, рассекая сухожилия и обнажая суставы, лезвие движется плавно и разделяет мёртвого зверя на части, кусок за куском, почти в ритуальной методичности процесса. – Я возьму с собой запасную одежду, не переживай, - Гоу выпрямился и вытер нож о фартук, поворачиваясь к старухе:
Всё будет хорошо, - улыбнулся он. Никто не знал, чем завершится его вылазка и будет ли всё действительно хорошо, но слова звучали так уверенно, что на мгновение Мин захотелось в это поверить - слова, которые не успокаивали, а скорее напоминали о том, как мало они знали о будущем.

На окраине города, в непроглядной темноте, куда не достигал свет тесных улиц, вырисовывалось необычной формы строение, напоминающее старый храм или руины потерянной цивилизации. Гоу добрался туда к полуночи, скрипнул решётчатыми воротами и поднялся на несколько ступенек по лестнице, оказываясь на горячем сквозняке между полуразваленными колоннами. Под босыми ногами тепло перешёптывался песок, обволакивая ступни ощущением зыбкости под ногами, а сквозь редкие трещины в земле пробивалась усохшая растительность.
Старое строение, когда-то величественное и гордое, теперь стояло в полном запустении, поглощённое временем и жестокой природой этого места: зияющая пустота выбитых окон и раскрошившихся стен обнажает внутреннюю кладку, которая столь же стремительно разрушалась; груды осыпавшегося камня покоились там, где некогда возвышались массивные колонны и арки, превращая дом в огромный скелет, чьи кости разбросаны по земле. Перекрученные и заржавевшие оконные рамы торчали сломанными рёбрами, а через дыры в кровле беспрепятственно проникал лунный свет. Там, где когда-то звучали голоса, теперь царила мертвенная тишина, нарушаемая лишь шорохом незваного гостя.
По старой привычке Гоу приходил сюда перед каждой долгой вылазкой, словно напоминая самому себе, где его место. Разрушенный до неузнаваемости, дом оставался для него важным, связующим звеном между прошлым и настоящим. И, стоя на пороге развалин, он ощущал зыбкие границы между тем, кем он был и кем стал.
Чуть дальше, в нескольких километрах от руин, тёмной и зловещей массой высился лес, чья густая тень, словно живое существо, стелилась вдоль горизонта. Позади дома виднелась вытоптанная тропа - её узкая полоса змеилась в ночь, петляя среди камней и колючих кустарников, и вела к границе леса. Именно по ней Гоу и направился, почти автоматически выбрав знакомый маршрут.

Отредактировано Моль (2024-09-25 17:11:29)

+3


Вы здесь » Аркхейм » Личные эпизоды » Белое золото


Рейтинг форумов | Создать форум бесплатно