— Здесь печать Ордена Магнуса... — медленно, почти выдавливая слова из собственной глотки, прошипел Оникс.

Энтропий не обернулся, как и минуту назад продолжая методично свежевать тушу. Матерый вепрь пялился в закатное небо своими белесыми бельмами. Бесстрастно и заледеневшей в смерти яростью. Древний зиккурат возвышался над выжженной и покрытой костями равниной, будто последний клык в пасти окаменелого чудовища.

— Ты потратил половину своего магического резерва, чтобы найти меня, пробиться сквозь заслон и вручить это?

— У Дискордии какие-то дела с «Черным солнцем»? Или у тебя? — холодно вопросил эмиссар хаоса.

Энтропий обернулся, вытирая мокрые от крови руки о шкуру зверя.

— Открывай и читай.

Оникс срывает печать, словно только этого и ждал. Достаёт пергамент. Энтропий видит в его глазах страх и ожидание. Прекрасно понимая, какие именно слова тот желает увидеть.

— Ты и я. Без посторонних. Чмок.

Губы Оникса произносят эти слова, а мозг, похоже, не осознает их смысла. Будто... это уже далеко не когнитивный диссонанс. Кажется, ещё секунда и у Оникса случится припадок. Или он взорвется к чертям собачим.

— Ты... ты... … в коалиции с Магнусом!? — кажется,  даже матёрый вепрь, когда погибал, не ревел с такой экспрессивностью от потери собственной жизни, как Оникс сейчас. И, похоже, этнарх хотел выразиться более грубо, но сдержался.

— И что я сейчас должен на это ответить? — иронично хмыкнул демиург, забирая письмо и прочитывая его уже самостоятельно.

Оникс не растерял своей несколько идеалистической веры в Хаоса. Что странно и притягательно для Энтропия, учитывая, сколько парню пришлось пережить... в том числе, по его вине. Нет, то не был разговор любовников. Это был разговор смертного и его покровителя. Оникс идеализировал Хаоса больше на подсознательном уровне, сам того не понимая. А внешне будто бы обличал его грехи. И подобная абсурдность сильнее всего влекла Энтропия в людях.

Он растворился, оставив после себя лишь следы на костяной пыли.

Энтропий хорошо помнил Магнуса, хотя не сказать, чтобы близко его знал. В этом боге концентрировался хаотичный фанатизм, переплетаясь с крайне искажёнными для типичной парадигмы мира взглядами.

Он переместился чуть раньше... на пару часов, чтобы хорошенько исследовать это место. Скорее, по причине природного любопытства, чем из стремления себя обезопасить.

Окраина одного из крупных городов на Абберате. Жизнь начинает кипеть лишь в трех-четырех десятках километров южнее, а здесь руины давно опустевшего из-за радиации промышленного комплекса.

Неподалеку располагался пустырь. Ничего примечательного.

— Из-за твоего письма у моего эмиссара случился религиозный коллапс! — раздался откуда-то справа голос Хаотичного. Тот выглядел расслаблено, и как в древние времена, не казался существом, сколь бы то ни было Ужасающим.

— Давненько я не лицезрел твою бледную рожу… последний раз вроде на каком-то федеральном телеканале, где ты втирал рабочему классу что они — это столбы, на которых зиждется благосостояние общества. Интересно, шахтеры и трудяги сильно бы расстроились, узнав, с какой именно приправой ты жрал их предков на завтрак.

Энтропий широко ухмыльнулся, — ну, что… братишка… продолжение эпопеи будет!?

Десятки веков назад, таких как Магнус и Шоггот ходило по земле гораздо больше. Самопровозглашённых императоров и повелителей мира всех мастей и калибров. Нынешняя эпоха нисколько не уступает в этом былой, за тем лишь исключением, что среди божественного племени порядком поубавилось «примитивных» хищников, остались лишь те, чей разум способен к мимикрии под «нормальность», хотя каждый зрел эту «нормальность» на свой лад.

Впрочем, для особо непонятливых ввели кодексы, законы и придумали сказочку про неотвратимость наказания. Хорошая такая сказочка. Это когда тебе вскрывают не кишки, а когнитивный гнойник в виде мнимой вседозволенности. Получается раз через раз, конечно, а потому держать под рукой старую добрую пушку или легендарный клинок — привычка умного человека.

Ухмылка не исчезала с лица Хаотичного бога. Он смотрит с интересом, и с долей иронии. Впрочем, это была его обычная гримаса. В радужках багряные протуберанцы.

— А сам то? … Элериум или Энтропий – есть вообще разница?

— Магнус, дорогуша, ты решил, что это был камень в твой космический палисадник? — хохотнул первородный, — посыпать голову пеплом из цивилизованности стало нормой даже для тех, кто всю минувшую эру в галактических масштабах жрали женщин и сношали младенцев. Расслабься. Тем более ты сам сказал, что между мной и Элериум нет никакой разницы!

Энтропий не умел бояться в силу своих психологических качеств. Когда ты олицетворяешь стихию, что содержит в себе великую множественность и разнообразие всего, страх — является сдерживающим фактором. Стремление к разнообразию сужают границы страха. Но подобное совсем не значит, что Энтропий совершал глупые и необдуманные поступки там, где обычный человек, ведомый опасениями, избрал бы верный путь. Хаотичный умел выживать, он не боялся Магнуса, но понимал, что тот несёт в себе угрозу. Скрытую. Но от этого она не делается меньше.

— ... Я гляжу, что ты прибыл сюда один. Да и даже сразу нападать не стал…

— Конечно, один. Разве ты не этого желал? И чем же ты не доволен? — вновь усмехнулся демиург, явно давая понять, что вопрос носит риторический характер.

— В древние времена мы не рвали друг другу глотки. Ты хочешь поиграть в божественную войнушку здесь и сейчас?

Улыбка на лице приобрела черты агрессивного и хищного. Багряные протуберанцы впихивали уже в самой ауре, будто в глазах Хаотичного им стало слишком тесно.

— Пока не на дуэль.

— Как скажешь.

В нем вновь взыграло добродушие.

— Зачем? Понятное дело, ты хочешь, чтобы я как-то поучаствовал или поспособствовал твоей игре.

Если бы Магнус знал лучше Энтропия, да понял бы, что в этой фразе сокрыт больший смысл, чем может показаться изначально. Сама жизнь для Хаотичного — это игра.

— И, исходя из твоего мнимого дружелюбия, речь не о моей демиуржьей шкуре. А о чем-то... гораздо более... скажем так, социальном. Эй! Ну, что ты как неродной! — Энтропий с размаху, по-свойски хлопнул Магнуса по спине ладонью.

— Это как-то связано с Культами? Твоим или... Их? — чуть склонил голову к плечу, словно большая овчарка. Взгляд прямой, спокойный, холодный. И ни вопроса о личной выгоде. Энтропий никогда не ждал от других дармового куска силы, он возьмет сам. Если посчитает нужным. Если захочет.

— ... прости, но этот кружок по интересам не для тебя…

— Какая жалость, да ты не император мира, а император обломщиков, — усмехается демиург, не особо стараясь сыграть хотя бы в подобие серьёзности.

Хаотичный все ещё жадно рассматривает Магнуса. Они ещё недостаточно хорошо знакомы, чтобы Повелитель Роя был способен правильно интерпретировать этот взгляд. И даже те, кто тысячи лет знали Энтропия, редко понимали истинную причину его интересов и поступков. В том числе, возможно, по причине извечной игры между буквальным и абсурдным стремлением к разнообразию.

— …Не верю. Какой-то бред. Ты же чертов Хаос.... Поможешь мне – и я устрою настоящий хаос в этой галактике…

— Так ты пришёл, чтобы похвастаться своей искусностью в применении окна Овертона? Так бы сразу и сказал! — расхохотался Энтропий, — хвалю!

Он слышал это пресловутое «Ты же Хаос!» или «Я покажу истинный хаос!» бесчисленное количество раз. Чаще от смертных, но и сородичи нередко пытались манипулировать столь откровенно простецкими способами. Будто их слова про хаос, сцепленные, как сука и кобель, в единое предложение, обязаны вызвать у Энтропия некие эмоции. Он усмехается, как делает это всегда. Слова — семантический мусор, грязь... они оба это знают, и Энтропий принимал Магнуса. Принимал вместе с его безумием.

Острые зубы замкнулись на его ухе, но бог даже не дёрнулся. Лишь его энергия сконцентрировалась вокруг, перетекая из незримого и аморфного в энергетическое и гибкое. Холодные пластины хитина тёрлись о его грудь, черные волосы пахли пьяным дымом. Протоплазменные щупальца подобно удавам окольцевали её ноги, добравшись до бедер и сильно сжав.

— Какая интересная история. Определённо, тебе стоит написать книгу, а после выпустить экранизацию в жанре «пыточное порно» ... даже жаль, что твоё желание убить не настолько яркое... как было у тех, кто не сдерживался, кусая меня, — иронично произнёс бог.

Энергетические щупальца вспыхнули ультрафиолетовым огнём, не слишком обжигающим, но ощутимым, и резко ударились о прочный хитин брони. Посыпались искры, словно предупреждающий шквал. Это могло заставить живое отпрянуть, сделать несколько шагов назад, но, в случае с демиургом, результат всегда непредсказуем.

— ...И буду править миром...

— Есть предложение получше, — он говорит медленно, в зрачках можно уловить смутный огонек неистовства. Но, возможно, это снова жадность.

— ...Мы сразимся, я отниму твою память и заберу в мой Зиккурат, а там... тебя будет ждать бесконечный круговорот соитий с нашем братишкой... имя ему Марэкрах. И это продолжится ровно до тех пор, пока ты не породишь дитя. Или он... мне неважно, кто из вас. После, ты снова лишишься памяти, но вернёшь утраченную. И я сам приду к тебе с предложением дружбы...

Энтропий улыбается, потому как сейчас играет в свою любимую игру. В абсурдное. И буквальное. А, возможно, в конце лишь не хватало фразы «видишь, я тоже умею придумывать сюжеты, достойные экранизации». Но эта фраза так и не была произнесена.

Вместо неё сказал:

— Знаешь, это крайне притягательно. Когда страх и мания величия сходятся в существе. Я надеялся, что та врушка, устроенная тобой, закончится чем-то более весёлым. Но в этом нет твоей вины, — развёл руками Хаотичный, — коалиция распалась, и теперь ты решил попробовать свои силы несколько иной парадигме. А почему же раньше не желал принять моей дружбы? Я ведь четыре космических флота направил на рандеву с тобой...

Игра в абсурдное превратилась в настоящую пьесу. Или трагикомедию. Разумеется, никакого предложения дружбы Энтропии не направлял. Но какая к черту разница теперь?

— ...Можешь просто прямо сказать, что хочешь меня трахнуть...

— Ещё бы! Назови мне хотя бы одного демиурга, который не хочет этого!? Смачно от души! И, я так понимаю, ты намерена со всеми союзниками расплачиваться своей аппетитной задницей!? Так уже можно трахать!? Скажи!? Можно!? — Энтропий резко подался вперёд и лишь перемещение Магнуса уберегло их лбы от столкновения.

Демиург расхохотался. Его захлестнула волна сладостного предвкушения. Игры в жестокий абсурд. Магнус буквально был из-за него соткан, само воплощение гротескного, чудовищного и притягательного.

Для Хаотичного бога не существовало понятия «извращенность», лишь — нецелесообразность. Там, где для одного общества — девиация и перверсия, для другого — единственный способ выжить. В этом и состояла одна из великого множества «тёмных» граней Энтропия, из-за которых его нередко причисляли к злым богам. Хаос был способен оправдать и принять любые воплощения сущего, но ровно до тех пор, пока это не вредило его личным целям и множественности мира.

— Что думаю!? Ха! — усмехается, вновь сокращая между ними расстояние, — да примерно тоже самое, что и ты о моём. Предложение отличное, но требует некоторых корректировок! Знаешь, из твоих уст слово «друзья» звучит до уродливого бессмысленно, но... мне нравится! Только уж постарайся не сдохнуть, пока будешь восходить к своей нейтронной звезде!

Энтропий складывает на груди руки, смотрит внимательно на демиурга. Не моргая. Его зрачки расширены, губы искривлены. В лице тоже ощущается что-то неприятное, звериное, оно словно выглядывает из под кожи невидимым фантомом. Облизывается.

— Ты готова и драться, и бежать? Трусливая и смертоносная тварь. Предлагаю для начала пойти и выпить по паре кружек чего-нибудь горячительного в местном баре. Познакомимся поближе, ты мне расскажешь о своих любимых позах и фетишах. Я слышал, что Синовар Лестер ярый антиглобалист и «свой в доску мужик»? Предлагаю не тянуть магиструма за яйца, а сразу перейти к делу. С тобой ведут дела крайне гм... нервные ребятки, они называют себя «Нова – Центр органических инноваций». Сильная организация с хребтом, который я намерен сломать.

— Ты ведь понимаешь, что я буду вынуждена убить ее?

Лицо Энтропия изуродовала гримаса ярости, на коже проступили очертания бугристых вен, капилляры белков налились кровью, а в груди гулко отстукивало бешеный ритм божественное сердце. Он схватил Сильвию Ренд рукой за горло, подтаскивая к себе, и произнёс, будто вырывая звуки из самой бездны:

— Только попробуй к ней прикоснуться, Тварь, и я превращу твою жалкую империю в кровавый понос, а сама ты позавидуешь судьбе растерявшей кишки плешивой суке!

И столько в этих словах было злого, глумливого восторга. Почти на грани безумия. Запах металла, пороха и чего-то горько-острого.

Секунда. Вторая. И он расхохотался, убирая хватку. Хаотичный бог умел играть в любые роли, Магнус, верно являлась одной из немногих, кто видела его истинную личину, без лоска цивилизации и налета филантропии.

– Правда, было бы смешно, отреагируй я так!? Ты, милая, похожа на покрытую змеиной чешуёй пантеру, что не знает рычать ей или плеваться ядом.

Энтропий смотрит уже спокойно, без нарочито-эпатажных масок. Ему кажется забавным эмоциональное и психическое состояние сестры, потому что он всегда питал интерес к «живому», а Магнус, вопреки своему образу, была поживее многих. Яркие эмоции, даже если они фальшивые, все равно остаются эмоциями. Энергией. Желание изменять мир, подстраивая его под себя, блуждать собственных аберрациях и при этом умудряться выживать, — вот притягательное в Магнусе, а прочее — шелуха. Она и впрямь живучая Тварь.

— Что хочу от тебя? Разве не ты только что предлагала сделку? Намерения обозначены, а как этим воспользоваться думай сама. Я всегда считал тебя достаточно умной, не  испытывающей нужды в сторонних объяснениях на тему «а что что мне сука делать?».

Вновь ухмыляется, ловя и возвращая её оскал. В ультрамариновых радужках утопают солнечные блики.

— Я уже сказал, что собираюсь делать. Сейчас — отправиться в бар, потом — посетить центр «Н - ОИ». И где в этом плане будешь ты, мне плевать.

Секундная пауза.

…Или уже готова идти на попятную, подсказать тебе адресок «Новы», можешь поглотить её, а после начать осуществление собственного плана величия с конца. С того самого момента, где я должен сдохнуть, — ухмыляется, позади раскрывается портал, координаты которого невозможно предугадать.

«На той стороне» виднеются очертания бара, но где гарантия, что это не хитрая ловушка? Впрочем, Магнус ведь достаточно сильна, чтобы предугадать и справиться с любыми угрозами?

Энтропий шагает за магическую мембрану, что соединяет пространство.