[indent] Навваду зол. Он давно научился жить с каменным лицом, но жить с каменным сердцем — наука непостижимая. Внутри все клокочет так, что он готов рвать и метать; нажать лезвием чуть сильнее — и осоловевшая хтэния не успеет отреагировать…

[indent] Бешеная, дикая, дурная!

[indent] Навваду убирает Кейкен в ножны одним точным, выверенным движением, и мягко берет сестру за руку.

[indent] Она шмыгает носом. Отворачивается.

[indent] — Че, правда к Лестеру пойдём?

[indent] — Нет.

[indent] Он ведёт её по коридору, освещенному неоново-синими диодами, отворяет самую крайнюю дверь и подталкивает в заранее снятую VIP-комнату. Включает свет.

[indent] — У-у! Верни как было! — Кайя морщится, жмурится на свету. Кажется, от слез у неё разболелась голова.

[indent] Маленькая. Растрепанная. Дрожащая. Породистый котенок, затравленный злыми псами. Заплаканные глаза сверкают прозрачной зеленью, зрачки — песчинки. Длинные потеки туши на щеках, яркая помада, смешавшаяся с чужой кровью. Алые пятна вокруг рта, на шее, на костяшках тоненьких пальцев. Тканевый завиток на лифе съехал в сторону, обнажая розовый сосок под прозрачной сеткой — что за наряд на ней, разве это можно назвать одеждой?

[indent] Навваду снимает с крючка полотенце.

[indent] — Прикройся.

[indent] Ему хочется схватить её за шею и придушить. Вместо этого эон тащит сестру в ванную.

[indent] — Больше ста лет прошло. Неужели ещё болит?

[indent] Он знает, почему она сорвалась, но не верит. Это черствое, похабное существо кажется Навваду неизмеримо далёким от чуткой Кайи, которую он помнит.

[indent] — За друга — рвать, за любовь — бить, за брата — стрелять, за мать — казнить.

[indent] Вновь эти её тюремные, зэчьи фразочки. И ведь это бравада: она пропиталась Проционом и Тартарусом и теперь все храбрится, пыжится, как птица распускает перья, пытаясь казаться жёстче, чем есть на самом деле. Навваду не осуждает её. Знает, что, возможно, никогда не сможет понять её целиком, прочувствовать её отчаянные манипуляции, выстроенные лишь для того, чтобы выжить.

[indent] — Ты скомпрометировала меня. Это выглядело подозрительно.

[indent] — Разберёшься как-нибудь. У тебя полно адвокатов.

[indent] Она демонстративно выкручивает кран до максимального напора и принимается умываться.

[indent] — Значит, это правда, — роняет Навваду едва уловимо от шума воды. Но Кайя слышит.

[indent] — Что — правда?

[indent] У неё появился акцент. Немудрено: на многокультурном Абберате даже эоны между собой говорят на всеобщем. Она просто отвыкла общаться на лайнадарском наречии.

[indent] — Что ты — шлюха Лестера.

[indent] Кайя с вызовом глядит на него через зеркало, отмывая кровь с шеи. Взгляд у нее звериный, тяжелый — будь Навваду хуманом, отвел бы глаза. Но Навваду выдерживает.

[indent] — А что тебя смущает?

[indent] — Твоя жизнь и твои решения. Но хочу отметить, что ты на редкость талантлива в выборе неподходящих партнёров.

[indent] Она смеётся, нервно, надрывно. Неестественно.

[indent] — Не подходящих нам? Или твоим больным фантазиям?

[indent] — Кайя, не смей. С тех пор утекло слишком много воды.

[indent] — О-хо-хо, ещё как посмеем. Ревнуешь, братик? Можем сообразить на троих…

[indent] — Прекрати эти мерзости.

[indent] — Упс! Забыли. Ты же хочешь трахать нас единоли-и-ично, —  издевательски тянет она склонив голову, зыркая на него исподлобья. — Вернее, не нас, Нимерию, а безупречную Кайю Сугавара, которой достоин только Навваду, её близнец, её зеркальное отражение. Так ты говорил, братик?

[indent] Она до унизительного проницательна и по-детски безжалостна. Знает его больные места так, как никто другой, и щипается, и тычет со всей своей злой силой.

[indent] Навваду морщится. Рядом с сестрой он может позволить себе не держать лицо.

[indent] — Я не собираюсь это обсуждать.

[indent] — А мы не собираемся обсуждать Лестера.

[indent] Он вздыхает. Собирается с силами. Смиряет гордость. Будь на то его воля, эон запер бы этот ходячий хаос с лицом его сестры в самой красивой клетке, приходил бы каждый день поговорить и полюбоваться, но ни за что на свете не выпустил бы обратно на волю. Навстречу всем тем глупостям, что она непременно совершит. Хоть хтэния и носит теперь другое имя, их связь Навваду осознает до сих пор. Не отпускает. Не принимает её иную суть — ведь тогда она и вовсе перестанет быть для него сестрой. Но них одно лицо, одна кровь, и он чувствует стыд за каждую её выходку — перед отцом, перед благородным родом Сугавара, перед всеми покойными предками.

[indent] — Я здесь ради тебя, Кайя…

[indent] — Нимерия.

[indent] —...потому что считаю своим долгом тебя предупредить.

[indent] — Ну, давай, удиви нас, — хмыкает она с вызовом, скрещивая руки с полотенцем на груди.

[indent] — Мы не в цирке, — рычит он, медленно, но верно закипая. — Я пришёл, чтобы прикрыть твою обосравшуюся в очередной раз задницу.

[indent] — И где же, позволь спросить, мы обосрались? Знаешь, далеко не каждой смазливой эонке удаётся урвать себе такого папика.

[indent] Она просто смеётся над ним, — решает Навваду. Она не может не понимать последствий.

[indent] — И, кстати, ты опоздал. Это уже три года длится.

[indent] — Из пяти, что мы не общались.

[indent] — Напомнить, почему? Ты пришил Ли Вона.

[indent] — И ни капли об этом не пожалел.

[indent] — Нам стоило прикончить твоего анального дружка в отместку. Жаль, что ты слишком хорошо его скрываешь. О-о-очень, очень жаль.

[indent] О великие предки, дайте сил и терпения не прибить её сейчас же.

[indent] — Лестера ты убить не сможешь, даже не мечтай. Он сам тебя через колено перегнет и выебет. Прямо как ты любишь, братик. Мы даже ревновать не будем.

[indent] Навваду криво усмехается, хмыкнув.

[indent] — Или он сожрёт тебя, если ты оступишься. Ты ведь работаешь на него?

[indent] — Да.

[indent] — Прелестно.

[indent] Всё так же плохо, как он и думал. Если не хуже.

[indent] — Мне, по большому счету, плевать, с кем ты спишь. Я осознаю, с кем ты имеешь дело, и требую этого осознания от тебя. Потому что беспокоюсь о твоей безопасности. Ты зашла слишком далеко, Кайя. Все, кто был до — мелкие сошки, ты могла их размазать в одиночку, если бы захотела. Но Синовар Лестер — слишком крупная и опасная тварь. Даже для тебя.

[indent] — О-о-о, ты даже не представляешь себе, насколько, — её глаза пылают ярко-зелёным восторгом, и в сердце эона закрадывается догадка.

[indent] — Ответь мне честно, тебе это правда нравится?

[indent] — Что — это?

[indent] — Быть его девочкой на побегушках, давать по востребованию и надеяться, что однажды он начнёт тебя ценить.

[indent] Кайя фыркает, закатывает глаза, скрывая раздражение, и он понимает, что затронул нужную точку.

[indent] — Он ценит нас. Больше, чем… некоторые.

[indent] — Он ценит тебя как орудие. Как трофей. Как красивую дырку для своего члена. Но не так, как ты бы того хотела.

[indent] — Откуда тебе знать? Ты не знаешь его. И не делай вид, что залез в нашу голову. Выглядит глупо.

[indent] — В этом нет нужды, Кайя. Я знаю тебя лучше, чем кто бы то ни был.

[indent] — Ты нихрена о нас не знаешь.

[indent] — Да, ты изменилась. Но ты до сих пор хочешь, чтобы это было по-нормальному. Всегда хотела. Процион не мог тебя настолько изменить. Это то, чего я никогда не смог бы тебе дать, и поэтому ты выбрала хтонова принца, будь он неладен. Синовар — может, но не хочет. И не захочет никогда.

[indent] Кайя садится на край ванной, упираясь локтями в колени, и закрывает лицо руками.

[indent] — Это неправда, — глухо цедит она. — Ты врешь.

[indent] Совсем как маленькая. Те же самые слова она произнесла, когда узнала о смерти матери. Но, кажется, шестерёнки в её голове в кои-то веки повернулись в другую сторону: она выглядит сломленной, больше не пытается зацепить его словами.

[indent] — Кайя, клянусь, сейчас я честен с тобой как никогда.

[indent] — Он ценит нас. Он нас балует. Он говорит, что… говорит…

[indent] — Он дурит тебе голову, потому что ты ему полезна. Пока. Ты это знаешь сама, осознаешь в глубине души. Ты же не идиотка. Не такая, какой он тебя видит.

[indent] — Нет, это не так! Молчи, Навваду! Заткнись!

[indent] Она сползает вниз, на пол, обнимает свои колени. Прячется от правды. Закрывается от его невидимых, но ощутимых ударов. Уже никакой бравады, никаких бранных слов — беззащитная девчонка, чистый, оголенный нерв.

[indent] — Он никогда не примет тебя как свою женщину. Ты останешься для него игрушкой, одной из многих, как бы ни старалась. Да, самой интересной — на какой-то период. Пока не появится другая, более совершенная или более увлекательная. И тогда ты не сможешь ни уйти — он не отпустит, ты будешь знать слишком многое, — ни остаться, наблюдая за тем, как тебе предпочтут кого-то другого. Ведь ты — игрушка, собственность Синовара Лестера. Ты должна восхищаться своим хозяином, каждым его решением. Даже когда он будет ломать тебя, отрывать тебе ручки и ножки, крылышки, ты должна улыбаться и благодарить. И не осуждать решения своего господина. Если господин решит, что твое место на дне — смирись. Сможешь ли ты смириться, Кайя? Едва ли. Я готов поклясться, что ты сгораешь от ревности каждый раз, когда видишь его с другой… или с другим. И тебе больно.

[indent] Она прячет лицо под пальцами, но Навваду точно знает, что глаза у неё давно наполнены слезами. Она просто держится из гордости... как настоящая Сугавара.

[indent] — Нельзя смешивать работу и личную жизнь. Особенно тебе. Особенно, если ты работаешь на акул вроде него. Рано или поздно ты взорвешься… и разрушительность этого взрыва будет прямо пропорциональна времени твоего терпения. Такие, как он, вышвыривают своих кукол, едва те перестают плясать под их дудку, но этот… этот тебя раздавит, Кайя. Он уже тебя убивает. Он мерзавец. Послушай, я как брат тебе говорю: уходи от него, пока не поздно. Я прикрою тебя. Как тогда, на Проционе, помнишь? Я все решу. Кайя-чан, — он не выдерживает, опускается на одно колено перед ней, убирает её руки и берет её лицо в свои ладони — ушки между средним и безымянным пальцами, старый, но проверенный временем доверительный жест. Сестра прячет мокрые от слез глаза, с потеками туши. Не смотрит на него.

[indent] — Молчи… пожалуйста.

[indent] — Это больно слышать, я понимаю. Ты ведь... любишь его? — мягко спрашивает Навваду, уже зная ответ.

[indent] — Не твоё собачье дело…

[indent] — Любишь? — повторяет он, игнорируя ее грубость. Это просто защитная реакция.

[indent] —...Да.

[indent] Он сгребает её в охапку и прижимает к груди. Плевать, что следами косметики она точно испортит его дорогое шёлковое кимоно цвета снежного неба, плевать… Все это уже неважно.

[indent] — Пожалуйста, Кайя, давай уедем. Вместе. Пока не поздно.

[indent] Он чувствует, как на груди становится горячо и влажно, как она тихо подрагивает, глухо всхлипывая, заталкивая чувства вглубь. Да только их уже слишком много — чаша терпения переполнена, и льётся через края.

[indent] — Нет…

[indent] — Я умоляю тебя. Ты знаешь, это не просто слова, за всю жизнь я говорил их немногим. Но тебя — умоляю.

[indent] Она молчит, и в тишине ему чудится скрип двери. Навваду отмирает и, кажется, сердце его падает в пятки: неужели он не закрыл её? Забыл? Отвлекся? Он медленно, бережно выпускает сестру из объятий, выходит из ванной и…

[indent] — Какая неожиданная встреча, — эон выпрямляется, натягивая холодную маску. — Добрый вечер, господин Лестер. Не слишком учтиво с моей стороны, но все же обязан поинтересоваться: что вы тут забыли?

[indent] Не что — кого.

[indent] И, конечно, Навваду снова знает ответ.

Отредактировано Нимерия (2023-01-28 22:19:22)

[indent] — Не знал, что вы так прекрасно владеете эонским.

[indent] Голос Навваду звучит с убийственным спокойствием, но в глазах, под коркой напускного зеленого льда, плещется настоящее бешенство. Он вытягивает позвоночник, чтобы касаться еще выше, складывает руки за спиной и загораживает собой сестру.

[indent] Мысль о том, что Лестер подслушал их разговор, заставляет сердце сжаться в тугой комок вен, жил и мышц. Этот мужлан образованнее, чем он думал: эонский — далеко не самый простой язык. Но все же при взгляде на Синовара, дикаря, забравшегося на небоскреб, господину Сугавара становится мерзко. Обдолбанный до беспамятства, до тонкой струйки крови из носа, зрачки затопили радужку почти целиком, выдавливая из нее стальную окантовку.

[indent] И в это без памяти влюбилась его сестра?

[indent] Если б он не слышал, что это за тварь — презирал бы с первой секунды.

[indent] — Мы… мы тоже скучали, — расцветает Кайя у него за спиной, чуть смущенно и виновато. Для нее эти слова равнозначны признанию в любви, для Синовара они — пустой звук, косточка на нитке, брошенная ее больной, истерзанной душе — подразни, помани, и она прибежит, как голодная собачонка.

[indent] Унизительно. Недостойно его сестры.

[indent] — Ты никуда не пойдёшь.

[indent] — Прекрати за нас решать! — взвизгивает хтэния у него над ухом. — Мы не ребенок!

[indent] Она хочет нырнуть обратно в свое болото, вернуться в объятья своего чудовища, но Навваду крепко хватает ее за запястье.

[indent] — Обними меня на прощание. Пожалуйста.

[indent] Кайя обвивает его шею руками, как обезьянка-гиббон, окутывает его облаком своих фруктово-жвачных духов, смешанных с запахом пота, и эон роняет один-единственный вздох, давящий на грудь, обжигающий горло. Он гладит сестру по спине, тихо ненавидя себя за то, что вынужден сделать.

[indent] — Прости меня, Кайя.

[indent] — За чт…

[indent] Он вонзает ей в шею шприц с транквилизатором. Дозировка рассчитана согласно массе тела и сопротивляемости организма — благо, у Навваду была возможность подробно изучить сестру после спасения с Проциона.

[indent] Хтэния обмякает у него в руках тряпичной куклой. Мужчина морщится: сейчас, без сознания и в этом дурацком наряде, она похожа на умершую от передоза шлюху.

[indent] Если Кайя останется с Синоваром, её конец - с большой вероятностью - будет именно таким.

[indent] Господин Сугавара подхватывает сестру на руки и бережно кладёт в ванну. Она ещё нескоро придёт в себя.

[indent] — Вам не стоило этого делать, господин Лестер, — чеканит он, ловя взглядом каждое движение Синовара. Руки у Навваду сложены за спиной, и он неспешно плетет магические пассы, пытаясь ослабить противника — корпорат обкурен в хлам, но лучше перестраховаться. — Не стоило сюда приходить.

[indent] Ему кажется, что энергия резонирует именно так, как нужно, и он тянет сильнее, сильнее, жмёт на незримую пружину… но она, разжимаясь, бьёт по нему так, что его отбрасывает назад. Поясница болезненно ноет, зеркало звенит у него за спиной, сыплясь осколками за ворот — раковина выдержала, а оно нет. Навваду чувствует себя так, словно из него едва не выбило душу, и, собрав остатки сил, слезает с раковины, развязывает дрожащими руками оби и сбрасывает кимоно вместе с звенящим стеклом, оставшись в одних лишь брюках.

[indent] Спалился, - звучит в гудящей голове голос сестры.

[indent] Назад дороги нет.

[indent] Он вынимает Кейкен из ножен, выходит за порог ванной и бьёт наотмашь одним нервным режущим ударом. Выходит плохо, Кайя сказала бы — хреново, потому что он весь дрожит от неудавшейся магической атаки. Но отступать поздно.

Отредактировано Нимерия (2023-01-28 22:20:26)

[indent] Хорошо, что Кайя этого не видит. Иначе бросилась бы их разнимать, рискуя собой — бесполезная, никому не нужная жертва.

[indent] Навваду предпочитает драться по эонским правилам — с официальным предупреждением и некоторыми ограничениями, но здесь, с этим ублюдком, он церемониться не собирается.

[indent] Ни к чему играть в самурая рядом с паршивой гиеной.

[indent] Очевидно, Синовар тоже не стремится проявить благородство. Навваду не успевает среагировать, выставить хоть какую-то защиту — его сковывает мертвецким параличом, до омерзения, до онемения. И он стоит неподвижно, как статуя дурака с нелепо выдвинутым мечом, начиная понимать, как именно Лестер добился своего могущества.

[indent] Навваду знает, что его будут бить, но не может даже челюсти сжать, чтобы удар пришелся не так болезненно. Рука у хумана оказывается неестественно тяжелой, и эона мгновенно развозит: перед глазами — белые мушки, голова гудит, рот мгновенно наполняется кровью. Он чувствует, как из носа стекает струйка крови, такая же, как у этого хтонова наркомана, что пользуется его сестрой. И его бы передернуло, если б не паралич, от грубого хвата: волосы у Навваду — святое, и он одной лишь Кайе позволяет к ним прикасаться. Голос Лестера бьет по ушам, от него разит алкоголем и веществами, и мужчина насквозь пропитывается ненавистью, видя этого человека едва ли не впервые в жизни.

[indent] — Тем, кто прекратит твое пустое, бессмысленное и бесчестное существование, сукин ты сын, — выплевывает Сугавара, едва обретя дар речи. Синовар — проклятый накуренный клоун, но он бьет в яблочко: раз — его  пристрастие к жестоким играм, два — его ревностное отношение к сестре. Навваду поднимается на ноги — силы ему дает новая волна гнева.

[indent] — Я вырежу твой грязный язык!

[indent] Он собирает энергию в клубок, крутит вихрем, строит огненный шар и метает его в Лестера. Навваду до боли хочется увидеть его беспомощным, умирающим, умоляющим, ползающим на коленях. Но удар недостаточно сильный, он может намного, намного мощнее… И тогда эон облекает защитой самого себя, ведь эта гиена не так проста, как кажется.

[indent] — Не будь ты мразью, я бы оставил тебя в покое. Но ты — мразь, Лестер, зарвавшаяся хуманская мразь, и я знал, что ты от нее не отстанешь. Поэтому вас, как в самых романтичных сказаниях, разлучит смерть. Твоя.

[indent] Кайя точно оценит. Ей не впервой. Да, поплачет, да, проклянет его в сотый раз, но останется в живых, не падет на дно по указке этого кретина.

Отредактировано Нимерия (2023-01-28 22:35:49)