Горячий пот крупными каплями с носа на руки. Посеревшей перчаткой лишь больше размазывает тёмный след по пшеничной коже. С пересохших губ срывается шумный выдох. Мельпомена проводит по ним языком, собирая соль, и раздражённо отдёргивает руку от пылающего лба. Задирает полу рубашку и проводит по лицу, собирая влагу. Дышать легче не становится. Тонкая работа с магией и мелкими детали изматывают. Тело артефакта не готово даже на треть, что уж говорить про мелкие стрелки, которые и являлись основой всего. Не хватает воздуха. Не хватает терпения, кое всегда было в избытке. Прикрыв глаза, старается не думать. Жадно вдохнуть тянущий гарью с тяжёлым ароматом ванили воздух, коротко кашляет и, не глядя, тянется за стоящим неподалёку стаканом воды. Вместо глотка выливает на лицо.
- Блять, - убирает влажную чёлку с лица, широко распахивая глаза, и стискивает зубы. Увеличивающая линза у искусственного глаза трескается, искрясь мальвой. Верно. Иногда терпения катастрофически не хватает.
В редкие дни отсутствия мастера, Мельпомена позволяла себе выкрутить обогрев на максимум, оставаясь в минимуме обычно мешающей одежде и ступая босиком по дереву и дорогим коврам. Что скатывает у своего рабочего места, привыкнув возиться по уши в грязи. Даже стянутые в высокий хвост волосы не избежали участи быть подпаленными неудачей. Очередной. Не хватает внимания, настойчивости тонкости.
Линза разбивается, осыпаясь на ткань, не выдержав магического воздействия. Мельпомена стирает выступившую кровь, ощущая лёгкое жжение. Мастер учил не расстариваться из-за неудач. Мельпомена согласно кивает на каждое слово, звучащее, точно дракон вновь возвышается. Откидывает голову назад, едва не полетев вместе с удобным стулом, с трудом впихнутым владельцем артефакторной лавки, и цокает языком.
- И что я делаю не так? - на самом деле, следует забить. Встать из-за рабочего места, разогреть заботливо оставленный ужин, помолиться всем известных демиургам, чтобы желудок не отказался от пищи из-за переутомления, и послать всё нахрен, дожидаясь утра, возвращения более знающего старшего и решит проблему раз и навсегда. Но нет. Зачем? - Блять, теперь ещё и делать новую линзу.
Всё же встаёт, привычным движением оказываясь на ногах. Грязная, потная, уставшая и жаждущая вцепиться зубами в хорошо прожаренный стейк, чтобы утолить вспыхнувшую жажду крови. Затихающую под удушающим ароматом, витающим в воздухе, и усталостью. Безграничной, всепоглощающей. Сосущей под лопаткой, точно в просверленной чьим-то когтём дыре. Или вновь болят старые раны, зажившие и сросшиеся много лет назад? Разминает переносицу, добираясь не до кухни, а до маленького холодильника, притащенного забавы ради. Холод обжигает блестящую в редком свете кожу. Ведёт плечами, сбрасывая липкое ощущение.
- Надо бы в душ, - вместо душа — сладкие вафли на один укус. Мерзкие, холодные, оседающие в желудке с болью. Но от них не тошнит. А от мяса вывернет над мусорным ведром, поставленным ради неудачных чертежей. Мельпомена не спит третьи сутки и желает лишь закончить механическое тело, лишь отдалённо напоминающее карманные часы, модные в родном Арнусе десятков пять лет назад. Но брат тащится от стильных штучек. - Ну да и хрен с ним.
Закрывает дверцу ногой, зябко поджимая пальцы и молча пялится на медленно моргающий свет. Свет, которого едва хватает, чтобы осветить рабочее пространство. Мастеру не понравится: слишком темно, много лишних теней, нагрузка на глаза. Но Мельпомене нормально. Чавкая и не соблюдая приличия, забирается на рабочий стул с ногами, толкается от пола, прокручиваясь пару раз, пока перед глазами не начинают мелькать тёмные мушки, и замирает, смотря на разложенные в соответствии с чертежом детали под другим углом. Чего-то определённо не хватает. Набросок не выглядит рабочим. Выбрасывает упаковку, не попадая в ведро. Придётся снова встать. Или нет? Когда с третьей попытки не удаётся дотянуться до мусора даже кончиками напряжённых пальцев, плюёт и встаёт.
- Заебало, - хорошее резюме для очередного рабочего дня, закончившегося ничем. Хорошо, что за время работы лавки, заказы отданы без происшествий. Даже благодарная улыбка вышла естественней, чем обычно. Глядишь, когда-нибудь получится сладить с лицом. Как положено кому-то там со статусом.
Без мастера Мельпомена чувствует себя потерянной. Даже больше, чем вновь оказавшись с семьёй после долгой разлуки. Дерьмовая шутка судьбы (демиурговой воли, любой другой херни, которая так и рвётся с языка в самые мрачные деньки) оставила внутри выжженное поле. И хоть сей, хоть паши, хоть вызывай дожди — один хрен испещрённая рытвинами и сухой глиной земля.
Хрустнув затёкшей шеей, Мельпомена вздрагивает от настойчивого стука. Даже не успев сделать шаг в сторону двери, кривится от слишком громкого крика. Как только не услышала, что кто-то идёт. Бросает взгляд на рабочий стол, и вопрос снимается сам собой. Посетитель, не увидевший табличку о сокращённом рабочем дне артефакторной, явно орёт не первый раз. Верно ведь, не первый?
Не сразу на ум приходит привести себя в порядок, ноги уже несут через жилую часть ко входной двери. Впору строить порталы в самом доме. Благодаря совместным усилиям о приходящих можно узнать сразу и успеть открыть дверь как положено. Даже если они не заметят звонка, поставленного по желаниям мастера ещё даже до появления помощницы. Хотя Поль частенько сетует на то, что люди и прочие твари не обращают внимание на подобную хрень. За что столь же часто получается замечания о скверном языке, отчего краснеет даже сейчас.
Пускай щёки алеют и не от стыда, а жара, добравшегося и до входной двери.
- Мы закрыты, - распахивает дверь внутрь, не забыв, разве что, активировать маскирующую функцию глаза. Не многие рады встретить на пороге сверкающий алым искусственный глаз, постоянно вращающийся на смуглом лице. - Но раз вы так далеко шли, то чем могу помочь?
Даже речь бессвязная. Дерьмо день.