Полуденная жара расползалась липкими щупальцами по частному аэродайну академии, просачивалась в лёгкие и мешала дышать. Большинство студентов растеклось по своим креслам, лениво моргая в окно, и даже те из них, кого персонал транспортного средства привлёк для починки внезапно вышедшей из строя системы климат-контроля, заторможено ковыряли кибер-отвёртками вяло шипящие на них провода. Духота, обусловленная островной влажностью, не щадила никого.

Смахивая со лба капельки пота, Лани держался бодрее остальных: всё же он вырос на островах Проциона, климат которых был едва ли милостивее к своим обитателям. В данный момент юноша вместе с сисадмином аэродайна просматривал логи внутренней системы, чтобы обнаружить, где и когда произошёл сбой.

– Вот, – неуверенно подал голос дархат из-за спины средних лет мужчины с недельной щетиной, – строка триста девяносто четыре.

– А, на это не обращай внимания, – отмахнулся тот, почёсывая щёку. – Тут ошибка ещё с самого начала была, и с ней всё работало, так что мне просто лень было фиксить. Даже линтер на неё уже забил. Чекай дальше.

Лани послушно кивнул, и в этот момент раздался сигнал приземления, а следом за ним – единодушный, преисполненный облегчения вздох. Побросав вещи и инструменты, толпа высыпала на посадочную полосу, стремясь поскорее глотнуть свежего воздуха. Волна людей захлестнула тщедушного парня и неумолимой стихией унесла к дверям. Лани даже почудилось, будто чья-то рука в общей толкучке бесцеремонно ухватила его за воротник и выволокла на улицу.

Заморгав от яркого света, он обернулся и укрепился в своих домыслах: позади стояли ухмыляющиеся Коннор и Дженкинс. Лани хотел было возразить, что ещё не закончил с логами и должен вернуться помочь, но тут один из друзей пихнул его плечом и кивком указал на открывшийся перед ними пейзаж.

В одно мгновение левиафан позабыл, что собирался сделать. Кругом раскинулись владения Ордена Порядка – славящийся на весь Аркхейм город Сирмаель. Удивительная архитектура на стыке модернизма и средневековья, лабиринты идеально выверенных улиц, снующие по ним представители всех рас, планет, профессий и чинов – ведь двери Ордена всегда были открыты каждому, кто следует закону, – а вдалеке возвышались величественные белые стены и островерхие небесного цвета крыши самого сердца Эльмара.

Мимо прошагал гвардейский отряд. Куратор показывал подошедшему к ним человеку документы. Учащиеся подобно муравьям сновали вокруг аэродайна, разбирая багаж. За спиной приятели громко спорили о том, куда пойти сначала: в мастерскую техномагического оборудования или супермаркет кибернетических имплантов. Дождавшись условно-формального: «В девять собираемся в центре главной площади», студенты рассыпались по городу, сверяясь по гаджетам с нужным направлением.

Лани был здесь впервые. Предыдущую экскурсию он пропустил из-за болезни, а посему предпочёл довериться одногруппникам и покорно покинул порт следом за ними. Всю дорогу Дженкинс и Коннор не прекращали пререкаться и не сразу заметили, что молчаливый юноша от них отстал. Пропажа обнаружилась довольно быстро: перед зданием библиотеки, что в этот час пользовалась популярностью не больше, чем горячий кофе на жаре.

– Ну и какого хтона мы здесь делаем? – осмелился поинтересоваться Дженкинс, когда вся компания во главе со смело шагнувшим в храм знаний дархатом очутилась внутри.

Коннор шикнул на него, а Лани, светящимися от восторга глазами осматривая уходящие под потолок книжные шкафы в отблесках витражных окон, рассеянно пояснил:

– Это ведь обитель демиурга Порядка, верно? Одна из двух величайших в мире колыбелей информации и кладезь всех упорядоченных систем… Я имею в виду, – юноша немного стушевался под недоумёнными взглядами товарищей, а голос его стал тише и быстрее, – что все принципы построения мира, алгоритмы нахождения его закономерностей и понимание того, как повлиять на них, – всё это нужно искать не в интернете. Оно находится здесь.

– Так, погоди, – кажется, до Коннора начало понемногу доходить. За годы общения с этим альтернативно мыслящим пареньком он обрёл понимание хотя бы того, о чём тот пытается им сообщить. – Ты хочешь сказать, что всерьёз поверил в ту байку о виртуальном артефакте? – он выставил одну руку вперёд, а другой многозначительно потёр переносицу и уточнил: – Об алгоритме, который способен перепрограммировать мир?

Лани не успел ничего на это ответить, поскольку стоящий рядом Дженкинс громогласно захохотал и вальяжно обхватил дархата за плечи:

– Малыш, а если я скажу тебе, что от слишком умных мыслей в голове заводятся мозговые черви, ты в это тоже поверишь?

С извиняющейся улыбкой юноша аккуратно высвободился из захвата, покачал головой и вновь перевёл взгляд на архивы.

– Мне лишь хочется выяснить, какова сама вероятность существования подобного артефакта. Не правда ли его свойства очень схожи со свойствами магической вязи, которая точно также устанавливает закономерности любых явлений и позволяет вмешиваться в них? А если добавить сюда аналитические и вычислительные мощности всех компьютеров мира и стремящийся к бесконечности объём памяти...

Коннор с Дженкинсом переглянулись. Быть может, в иное время и в ином месте, к примеру, на скучной лекции занудного старичка-преподавателя истории робототехники, они бы с головой окунулись в эти околонаучные дебаты касаемо возможности существования априори несуществующей ерунды, но сейчас к ним взывал просачивающийся из-за дверей запах свободы и долгожданная возможность пощупать новейшие разработки учёных Сирмаеля.

– Бабу ему надо, – подвёл их общий итог Дженкинс.

– Тут на острове много красивых, а главное умных и интересно мыслящих девушек. Тебе бы точно нашлось, о чём с ними поговорить, – неожиданно согласился с ним Коннор, обычно не упускающий возможности развязать спор с лучшим другом из-за любой чепухи. – Только вряд ли ты обнаружишь их среди этих пыльных стеллажей.

Дархат снова покачал головой, и друзья, не ожидавшие ничего другого, покинули библиотеку под неодобрительный взгляд персонала и смешки Дженкинса о том, что ориентация Лани лежит где-то в плоскости между техносексуалами и амёбами.

Всегда добродушно воспринимающий их шутки, левиафан лишь хмыкнул себе под нос и, показав на входе пропуск академии, углубился в читальный зал в поисках истоков закономерностей.

Отредактировано Лани Кохола (2023-02-04 13:28:32)

Едва миновав контрольно-пропускной пункт, Лани сделал лишь несколько шагов и замер, вдыхая всей грудью аромат дорогого старинного дерева, потрёпанных хрустящих переплётов и хранящих многовековые знания страниц. Дархат крайне редко за прошедшие десятилетия ощущал себя в своей тарелке, но библиотеки относились для него к тому роду исключений, где он переставал чувствовать себя оторванным от мира и мог подобрать к нему ключи.

Дженкинс и Коннор не знали, но даже общаться с людьми, понимать их и верно формулировать сложные мысли левиафан учился посредством книг. Хотя порой казалось, что он немного переусердствовал, и теперь разобраться в его метафорах смогли бы исключительно философы или поэты.

Рассеянно улыбнувшись самому себе, Лани неспешно побрёл по коридору меж высоченных стеллажей, дабы не привлекать к своей застывшей фигуре любопытных взглядов. С этим друзья и так постарались на славу. Но с чего же ему начать?

Задумчивый взгляд скользнул по полкам, а рука сама собой потянулась к рюкзаку. Приходить сюда за тем, незнамо за чем, было по меньшей мере опрометчиво, но когда ещё Лани представится подобный шанс? Что ж, в таком случае не помешало бы упорядочить те сведения, что у него уже имелись, чтобы определиться с примерным направлением поисков.

На экране извлечённого из рюкзака планшета мерцало свежее сообщение от Дженкинса: «Смотри, какая цыпа…», но юноша смахнул его, не читая, и открыл свои заметки. Немного пролистав вниз, он нашёл запись диктофона, датировавшуюся двумя неделями ранее, на которой Коннор рассказывал ту самую легенду, и, уменьшив звук до минимума, запустил встроенный распознаватель речи.

«С тех пор, как на Цирконе благодаря людской инициативе и жажде знаний пошёл в гору технологический прогресс, а по всему Аркхейму расцвёл широкой сетью интернет, возникла эта легенда нового времени о виртуальном артефакте», – замерцали строчки. Лани поспешно промотал их и несколько последовавших за ними возгласов на фоне, не относящихся к делу, которые распознаватель тщетно пытался перевести на архейский не-матерный.

«По словам причастных он представляет собой алгоритм, который якобы вычисляет программный код всего сущего в этом мире. Единого сервера с базой данных нет, алгоритм в качестве вируса «паразитирует» на самых невостребованных IT-специалистами компьютерах (тех, что стоят в офисах захолустных муниципальных организаций или юзаются пожилой драконицей для выставления фоточек в соцсеть) по всему миру, используя их память и вычислительные мощности».

Открыв в нижней половине экрана блокнот, Лани вооружился стилусом и быстро вывел: «1. программный код всего сущего». Приложение тут же распознавало корявые буквы, превращая их в аккуратные слова, а дархат тем временем дважды подчеркнул синим цветом слово «сущего» и обвёл слово «код».

В голове вертелись мысли о том, что любые языки программирования – всего лишь средства представления, упорядочивания и управления информацией, но люди научились осуществлять это всё задолго до изобретения компьютеров. Те же руны и сигилы иллюстрировали это нагляднее всего. Недаром из всех курсов академии Лани лучше всего давалась магическая вязь. Посему ниже первого пункта он отметил: «а) история изобретения рун; б) первые попытки упорядочивания информации о мире».

«В легенде также говорится, – продолжал вещать Коннор на записи, – что человеку, который сможет влезть в этот код и разобраться в нём, окажется подвластной вся ткань бытия. Так, вмешательство даже в одну-единственную строчку кода может привести к тому, что все стулья мира обратятся ночными вазами или будут стоять исключительно на потолке. И это лишь самый невинный вариант».

Тем временем Лани, продолжая медленно шагать меж книжных рядов, стремительно выводил в своём планшете: «в) максимальный радиус влияния на объекты с единой или схожей структурой; г) пределы вариабельности…»

Последняя «и» получилась совсем уж неразборчивой закорючкой из-за того, что юноша вздрогнул, когда сверху к нему обратился тихий, пробирающий до самых костей голос. Лани поспешно вскинул голову и остолбенел.

Высокая фигура за периллами второго этажа взирала на студента нечитаемым взглядом из-под белой маски на лице. В позе и одежде незнакомца сквозили тонкое изящество и идеально выдержанная элегантность. Назвать его вид, манеру держаться «царственными» означало бы принизить их. Вдобавок ко всему, то, что ощутил дархат, пытаясь понять, что это за существо, обволокло, захватило и пригвоздило парня к полу. Далеко не сразу Лани вернул себе способность говорить и шевелиться.

Судорожный вздох. Другой. Попытка собраться с мыслями.

– Боюсь, – он прокашлялся, внутренне морщась от дрожания собственного голоса, – мои друзья знают правила, но зачастую пренебрегают ими.

Левиафан вздохнул с извиняющейся улыбкой, словно в этом была и его вина, затем опустил голову и задумчиво пожевал губу, размышляя, как будет вернее изложить свою следующую мысль.

– Они полагают, что правила тормозят прогресс. Считают, что те, кто слепо следует инструкциям, не способны изобрести нечто совершенно новое, иное. Но я не могу с ними полностью согласиться.

Взгляд юноши, сочась глубокой синевой и бессознательно избегая испепеляющих огненных глаз собеседника, скользил по полу, взбирался по книжным шкафам, выхватывал с полок случайные названия. Пальцы вцепились в планшет как в спасительную соломинку, силясь одолеть волнение.

– Я думаю, что в правилах заключён опыт многих поколений, которого мы могли быть лишены. Ключ-коды к пониманию мира. Его структура. И упрощённый способ передачи этой информации тем, кто сталкивается с ней впервые. Я думаю, – Лани вдохнул поглубже, на миг зажмурился и всё же осмелился взглянуть на расчерченную красной полосой маску, – что мы должны создавать новое не вопреки правилам, а основываясь на них.

Юноша замер, затем как будто пришёл в себя и чуть смущённо улыбнулся, вновь отводя глаза в сторону.

– Но мои друзья считают, что я излишне консервативен. И прошу прощения за этот монолог, мне, по-видимому, просто не с кем было поделиться. Как бы то ни было… Вы, случаем, не знаете, где здесь можно найти книги по истории возникновения магической вязи? И чем древнее, тем лучше, поскольку с течением времени информация имеет свойство искажаться…

Лани с плохо скрываемым восхищением и каким-то немым благолепием следил за изящными движениями собеседника, исполненными отточенной грации и достоинства. Его похвала и серьёзный тон льстили левиафану, которого всё чаще держали за маленького ребёнка с буйной фантазией. Вон, даже Дженкинс в очередной раз обозвал его «малышом».

Незнакомец, однако, держался подчёркнуто учтиво и слушал внимательно, дополняя его собственные мысли своими, сплетая из произнесённых ими слов сложный витиеватый узор. И хотя юноша по-прежнему терялся в догадках, что за существо стоит перед ним, обладающее магической силой настолько великой, что даже робкое прикосновение к ней может сразить левиафана, ему на удивление совершенно не было страшно или неуютно.

– Благодарю, – парень смущённо потупился и, обхватив планшет двумя руками, прижал его к груди. Не уточняя, благодарит ли он за то, что его выслушали, за то ли, что не осмеяли, или за то, что выделили его смышлёность. А может быть за всё разом.

Ставший для него естественным за много лет жест нередко вызывал смешки товарищей, которые подначивали его, вопрошая, от кого же Лани таким образом пытается спрятаться или защититься. На что дархат бесхитростно отвечал, что в планшете заключена его душа. Все рисунки, знания, мысли, абстрактные размышления, сухие исследовательские заметки…

Мерное течение дум прервал необычный собеседник своим внезапным исчезновением и появлением спустя несколько мгновений прямо перед пареньком. Пока ещё не отдалении, но по мере его приближения неслыханная сила всё явственнее ощущалась кожей, скользила по книжным полкам и словно пыталась заполнить всё пространство собой.

Вот теперь дархату в пору было бы по-настоящему испугаться или хоть как-то, да даже ментально, морально дистанцироваться от него из соображений базовой самозащиты. Отнюдь, по своему обыкновению безукоризненно и зачастую навязчиво вежливый (из тех, кто продолжает «выкать», даже когда его не единожды и настойчиво попросили не делать этого), Лани без особых проблем перешёл на «ты», ощущая необъяснимую тягу к существу. Чем-то напоминающую страсть юноши к неизведанным знаниям и книгам.

– Я буду только рад твоей компании! Это большая честь для меня!

Молодой человек сам вздрогнул от того, как напыщенно это прозвучало, но голос и сияющие неподдельным восторгом глаза отражали всю искренность, на которую он был способен. Не так уж часто ему доводилось говорить с кем-либо о том, что его действительно способно было взволновать. Если честно, то почти никогда.

– А насчёт магических книг довольно странно, если здесь ищут именно такие. Должно быть, тебя уже замучили подобными вопросами, – Лани чуть поклонился, пропуская собеседника немного впереди себя, чтобы он, как и предложил, мог указывать дорогу. Парень всё ещё слегка нервничал, но больше от сомнений в правильности подобранных формулировок и опасений, не покажутся ли смешными или неуместными его собственные умозаключения. – Как по мне, наложенная на книги магия лишь обесценивает значимость заключённых в них познаний. Их сразу начинают воспринимать как оружие или коллекционный артефакт… И в то же время книга сама по себе для меня всегда ощущалась необычайно волшебным предметом. Подумать только, благодаря им можно пронестись сквозь века, услышать тех, кто уже давно не с нами, и попасть в миры, которых никогда не видел. «Здесь мертвые живы, здесь немые говорят», как было написано над входом одной из библиотек. Это ли не настоящее чудо?

Унесённый волной пространных размышлений, Лани говорил необычайно увлечённо и в то же время словно не обращаясь ни к кому конкретно. Взгляд, наполняемый внутренней силой, устремился в невиданные места, о которых он вёл речь, далеко-далеко за пределы этого здания.

Не сразу он вернулся в реальность, а вернувшись, спохватился и сконфуженно опустил глаза. Кажется, его опять понесло. Становилось стыдно за себя: найти столь отзывчивого слушателя и столь неуёмно себя с ним вести. Но, к слову…

– Прости. Ты знаешь моё имя. Но как мне следует называть тебя?

Не «как тебя зовут» и не, упаси Архей, «кто ты». Любопытный до обычаев отличных от него созданий, Лани знал, что далеко не каждый сочтёт нужным называть едва знакомому человеку своё истинное имя. Кто-то – из суеверных побуждений, кто-то – из многовековой привычки считать имена чем-то глубоко личным и драгоценным, ну а кто-то – и из вполне разумных соображений безопасности, ведь любое тёмное колдовство проще всего привязать к имени.

Что же касается второго, помимо базовой вежливости Лани не стал уточнять этого ещё и потому, что к какой бы расе и величию не принадлежал собеседник, представление о нём юноша всё равно составит сам. Хотя все эти ярлыки заметно упрощают первое впечатление, но, быть может, сейчас не тот случай? Как бы то ни было, выбор, обнажать ли свою природу, он решил оставить всецело за этим господином.

Дархат прикрыл глаза и украдкой вдохнул. На краткий миг, растянувшийся в сладкую негу, ему почудилось, будто его обдувает лёгкий лесной ветерок, неся с собой ароматы спелой земляники и шелковицы. Первым порывом было изумлённо оглядеться и найти источник запаха посреди пыльных стеллажей почти в самом сердце большого города, но гораздо сильнее оказалось желание насладиться неразгаданностью этой загадки и её вкусом.

– Должно быть, ты прожил на этом свете очень много лет, – неожиданно даже для себя самого произнёс Лани и смущённо улыбнулся, кидая на своего спутника робкий взгляд. – Ты много знаешь. Смотришь глубже, чем иные. А ещё я во второй уже раз слышу от тебя слово «молодёжь».

Чем больше юноша разглядывал своего нечаянного собеседника, тем больше убеждался: в его движениях, в манере держаться, в походке, в голосе и взгляде сквозило нечто отчётливо нечеловеческое. И в то же время бесконечно правильное, как мерный ход часов.

– Только не подумай, что я тебя этим попрекаю! – поспешил добавить дархат, крепче вцепляясь в планшет и глядя прямо в угасающий пламень глаз. – Скорее наоборот, я… восхищён. Ведь чем дольше живёшь на свете, тем больше располагаешь временем, чтобы не только копить знания, но и осмысливать их, переосмысливать и упорядочивать.

Лани скользнул следом за взглядом господина по стеллажам и вверх, к потолку, и подумал, что это место и этот человек (человек ли?) невероятно дополняют друг друга. Высокая изящная стройность, ложная сухость, подобная шепчущему шелесту безжизненных страниц, подчёркнутая аскетичность и бесценная сокровищница мудрости внутри. И если юноше пока довелось увидеть лишь самую верхушку публичного архива, то что же таится в тех, других?

Левиафан послушно и чуть поспешно следовал за тем, кто представился Архиватором, и зачарованно наблюдал за перемещениями его руки, за движением длинных тонких пальцев по золотым табличкам, за лёгкостью, с которой Архиватор их распознавал. Лани не стал расспрашивать его, что собеседник подразумевает под назначением и какой смысл вкладывает в него. И хотя любопытство щипало язык, юноше было интересно выяснить это самостоятельно.

Размеренный стук костяшек и звук шагов, подобный движению часовых стрелок, внезапно прервался глухим ударом и последовавшей тишиной. Дархат сам не заметил, как вслед за спутником прикрыл глаза и с удовольствием ориентировался на его знаки, сухой голос и обрывки слов, и теперь почти растерянно остановился напротив означенного стеллажа, усиленно моргая. Секунду или две он собирался с мыслями, а затем смело шагнул к книжным полкам.

– Премного благодарен!

Книги по магической вязи отыскались далеко не сразу, но это был тот редкий случай, когда левиафан становился необычайно упорным в своих изысканиях. Пробегая подушечками пальцев по бархатистым и хрустящим корешкам, осторожно выдвигая их, чтобы рассмотреть обложку, и бережно возвращая на место, он, наконец, выбрал несколько книг различной толщины и древности и аккуратной стопкой установил на ближайший стол, а сам уселся рядом и взял два верхних томика.

– Пожалуй, стоит начать с этого, – пробормотал он больше себе под нос.

Первая книга называлась просто и незатейливо: «История магической вязи: от возникновения и до наших дней», была вопреки пожеланиям Лани относительно новой, однако в ней он рассчитывал найти указания на более старинные источники, по которым создавался данный труд.

На второй же значилось: «Кеилумская школа пентальф». На занятиях в академии рассматривали несколько различных способов построения пентаграмм, изобретённых в разных уголках Архея, и ныне исчезнувшая школа Кеилума – города его родного Проциона – обладала на его взгляд одной из самых упорядоченных структур, хоть и раздражала многих витиеватостью речевых оборотов и символов.

– Я хочу попробовать написать кое-какую программу, – обратился Лани к возвышающемуся над ним Архиватору и установил перед собой планшет на чехле-подставке, – чтобы проверить одну теорию.

На экране открылась консоль для ввода команд и чуть ниже – клавиатура, под пальцами замелькали страницы выбранных книг, а юноша, забыв о всяком волнении, воодушевлённо пояснял:

– По своей структуре магическая вязь способна считывать информацию об объектах окружающего мира и менять их свойства. Вот, к примеру, простейший пентальф левитации, – дархат указал пальцем в книгу Кеилумской школы со сложным узорчатым многогранником на развороте. – Он заставляет левитировать лишь определённые объекты в соответствии с нанесёнными на него символами: только легковесные или только живые, как вариант. То есть выходит, что пентаграмма оценивает все объекты в определённом радиусе, получает информацию об их весе или одушевлённости и воздействует на их свойство притяжения. Вот только дальше эта информация никуда не поступает, не запоминается, не структурируется. При повторной активации она просто будет собираться по новой.

Впервые найдя столь внимательного слушателя и вдумчивого собеседника, Лани совершенно не мог устоять перед соблазном как ребёнок выложить ему все свои идеи и предположения, находки и гипотезы, а потому он говорил и говорил, будто наверстывая годы упорного молчания.

– А теперь сравни: программирование по своей сути является средством управления информацией, способом её менять, сортировать, структурировать. Пентаграмма манипулирует материей, программа – данными. Если соединить их воедино, то данные, считанные любыми структурами (пентаграммами, камерами, распознавателями, даже нашими собственными глазами), можно будет упорядочивать и с помощью магической вязи манипулировать любой материей. Ну, это, разумеется, в теории. Но если я только смогу на практике установить между ними связь…

Сперва Лани не придал значения книге, которая очутилась на столе напротив него, извлечённая на свет из сумки Архиватора, лишь машинально скользнул по ней взглядом, как по выщерблине на ровной деревянной поверхности. Становясь увлечённым, юноша всю свою концентрацию направлял в одну точку, игнорируя остальное. В такие моменты он мог упустить из внимания даже небольшой взрыв непосредственно рядом с собой: что-то такое примерно и произошло, когда в их комнате в общежитии взорвался очередной опытный образец – франкенштейн из нескольких планшетов – собранный Коннором и Дженкинсом, а Лани даже не шелохнулся вплоть до момента, пока вместе с планшетом не сгорела и проводка, от которой устройство тщетно пытались реанимировать, и компьютер с его рабочей программой погас. Первым вопросом левиафана тогда было: «А что, у нас опять электричество отключили?»

Сейчас же он с головой ушёл в программный код своей задумки, с почти нечеловеческой скоростью набирая команды на экранной клавиатуре. Лёгкий отзвук его прикосновений, имитирующих реальные щелчки нажатия по клавишам, превратился в монотонный гул, изредка прерываемый секундными паузами.

Не отрываясь от планшета, юноша принялся вразнобой отвечать на вопросы:

– Программа пока будет скромной, как и пентаграмма. Считай это просто пробирочным экспериментом. Для полученных ею данных вполне хватит объёма памяти моего SkyTAB. Если же мыслить более глобально, ну… В мире ведь тысячи тысяч компьютеров, многие из которых используются едва ли на 10%. Только представь, сколько незанятой памяти в них может быть! А что касается моих планов, то я лишь хочу понять: возможно ли переписать весь мир в программный код из магической вязи? Вдруг кому-то это и впрямь удалось! Но вот как…

Пальцы зависли в воздухе подобно рукам пианиста над клавишами, Лани несколько раз рассеянно моргнул, затем схватился за стилус, открыл в планшете приложение для рисования и, глядя в оставленную на коленях книгу с пентаграммой, постарался в точности перенести её на чистый лист экрана.

Как только рисунок магической вязи был завершён, дархат аккуратно уложил планшет со стилусом посреди стола, коснулся изображённых символов, передав им лёгкий магический импульс, и с удовлетворением отметил, как в воздух поднялись стилус и оставленные на столе книги. Пентальф левитации работал, впрочем, рисование сигилов на планшетах студенты уже давно освоили и активно использовали. Главным условием здесь было, как и много лет назад, рисование собственной рукой в точном соблюдении правил (навроде тех, с какого элемента начинать и в какую сторону вести линии), без использования скопированных и отфотографированных материалов.

Лани вновь переключился на недописанную программу, прекращая действие левитации, и принялся с удвоенным увлечением туда что-то вводить, периодически возвращаясь к пентаграмме.

– Это пока болванка, но в теории она должна считывать информацию с пентальфа, как я и говорил. В качестве инпут… прости, вводных данных я хочу взять по-отдельности каждый символ: программа находит их по осям координат на рисунке и прогоняет через ретранслятор магической вязи. – Лани чуть улыбнулся и добавил с потаённой гордостью: – Я его сам написал. Хотя по сути это просто переводчик и дешифратор рунических языков и магических символов… В любом случае, из полученных данных в соответствии с указанном типом пентальфа формируется матрица, в которой по идее можно вычленить описание объекта воздействия пентаграммы. По идее.

Несколько финальных щелчков по клавиатуре, enter и… сплошная абракадабра на экране из букв и цифр, не несущая абсолютно никакого смысла. Как ни странно, дархат даже не удивился, хоть и немного расстроился. Будто от пятидесятой попытки что-то могло измениться.

– Проблема в том, что я уже пробовал написать такую программу. Множество раз.

Лани вздохнул и откинулся на спинку стула, ухватившись пальцами за край стола. Голова сама собой отклонилась назад, а взгляд попытался сфокусироваться на каких-то мудрёных старинных иллюстрациях на потолке. Кажется, когда они с Архиватором подходили к этой секции библиотеки, что-то подобное промелькнуло мимо них и на стене, но юноша даже не обратил внимания. Сейчас же он глядел на исторический момент сражения с иномирцами и отстранённо размышлял о том, что не появись эти иномирцы в принципе, в Аркхейме, может быть, до сих пор не изобрели бы компьютеры, довольствуясь, казалось, полностью заменяющей их функционал магией. Телефоны? Телепатия. Космические корабли? Телепортация. И так далее, и тому подобное. Единственный очевидный плюс технологий состоял в том, что они были доступны всем и каждому и не требовали магических затрат, только материальных.

Возможно, именно поэтому до сих пор было до смешного мало попыток совместить одно с другим, и всерьёз этим занимались лишь единицы. Владеющие магией активно ею пользовались и предпочитали не лезть в технологии (как, к примеру, его господин) либо довольствовались уже готовыми изобретениями. Те, кто не умел в магию, пытались технологиями угнаться за ними.  И пусть Лани, Коннор и Дженкинс были далеко не первыми на поприще техномагического синтеза, многое приходилось осваивать методом собственных проб и ошибок.

Потому-то, услышав легенду о загадочном виртуальном артефакте, пересказанную Коннору ещё старшекурсниками, Лани так загорелся идеей понять, как работает этот алгоритм. Что, если он и впрямь не первый, кто попытался совместить программный код с магической вязью? И что, если у того таинственного человека в самом деле получилось?

Будто очнувшись, юноша резко выпрямился и посмотрел на экран планшета: на нём в терпеливом ожидании мерцал курсор, дожидаясь следующих команд. Лани прикусил губу, о чём-то сосредоточенно размышляя, а затем развернулся всем телом к Архиватору. Дархату не давала покоя мысль, что, уйдя слишком глубоко в себя, он что-то пропустил, как ту настенную фреску. Что-то слишком явное и очевидное, что находится у него прямо под носом.

– Прости, а что ты говорил о пентаграммах-ссылках? И… – взгляд упал на книгу, всё это время лежавшую перед его собеседником, а Лани озадаченно наклонил голову набок, моментально забыв, что хотел спросить. – Что это за шрифт? Впервые вижу подобную технику написания.

На лекциях в академии они рассматривали немало различных шрифтов и языков. Кроме того в свободное время дархат, фанатично помешанный на освоении магической вязи, изучал и другие знаковые системы, которых преподаватели даже не касались. На основе всех найденных им данных он создал свою программу-ретранслятор и неплохо представлял себе преемственность в стилях написания: когда, к примеру, более поздние языки заимствовали элементы из предшествующих им, или когда развивающееся государство перенимало язык у соседней страны, лишь немногим его изменив. Тогда, даже не зная расшифровки, можно было с девяностопроцентной вероятностью перевести незнакомые символы.

Однако те знаки, которыми была исписана левая страница книги, Лани совершенно точно видел впервые. И пускай его ретранслятор и его знания охватывали далеко не все существующие и ушедшие языки мира, но он смел надеяться, что хотя бы все используемые на сей день он определил. Тем не менее, перед ним лежал шрифт, которым пользовались и который ему был абсолютно неведом.

Одновременно с этим в голове загудели мысли, толкаясь и перебивая друг друга. Каждая требовала, чтобы ей первой дали аудиенцию. И Лани в тон им поспешно затараторил:

– Возможно, я изначально зашёл не с того конца. Надо было начать не с готовых пентаграмм, –  юноша постучал пальцем по книге с пентальфом на своих коленях, – а с отдельных элементов. Причём элементов не пентаграммы, а каждого конкретного символа. Ведь это я и хотел выяснить, – он рассеянно потёр закрытые веки, приподняв пальцами очки, а затем взглянул сквозь них на Архиватора сияющими в прямом смысле глазами, – как и почему композиция из нескольких чёрточек и точек обретает магическое значение!

Он чуть улыбнулся, отнимая руки от лица, и поспешно пояснил:

–  В программировании с этим проще. Вместо символов – операторы, но значение им задаётся тем, кто их придумал и написал среду для их использования. К примеру, если захочу, я могу сделать так, чтобы на слово «абракадабра» программа считывала введённые в неё данные и превращала их в иные, меняла там буквы в написанном слове, например, заменяла «кит» на «кот» и так далее.

Теперь я хочу понять, как это работает в магической вязи. Мне кажется, в нынешнее время люди давно утратили эти знания, поскольку ни преподаватели, ни учёные, к которым я обращался через интернет, не смогли ответить на этот вопрос. Все пользуются давным-давно изобретёнными готовыми шаблонами, меняя лишь последовательность и связи. Даже сами рунические языки за последние несколько веков не претерпели никаких изменений! Но когда-то ведь люди это знали и могли их изобретать. Как?..

Вопрос был больше риторическим, и хотя Лани и смотрел Архиватору прямо в пламенеющие в глубине маски глаза, сам он намеревался вернуться к «Истории вязи» и прочесать библиотеку на предмет менее современных трудов. Однако всплеск энергии, магической и ментальной, быстро завершился, и юноша не сразу смог собраться с мыслями и силами, чтобы вернуться к поискам.

– Пять тысяч лет назад… – пробормотал Лани слегка ошалело.

Вся полученная информация в его голове укладывалась и даже структурировалась, но последовательность всякий раз получалось совершенно рандомной, а ответы давались весьма выборочно.

Однако нельзя было не признать, что шрифт, изобретённый самим демиургом и наглядно продемонстрированный Архиватором, впечатлил и восхитил юношу более всего. Он ещё несколько секунд в немом благолепии взирал на переливающиеся знаки и выросшее из них миниатюрное дерево, прежде чем прийти в себя.

Широко раскрытые глаза изумлённо уставились на собеседника. Вопросов в голове было много, даже чересчур. Начиная с того, откуда он всё это знает, и заканчивая подробнейшим описанием «Божьего слова». Но сейчас это всё казалось второстепенным. Нельзя думать над десятью загадками разом, приходилось выбирать приоритетную задачу.

Чуть нахмурившись и сжав губы в тонкую полоску, Лани отвёл взгляд, направив его в необозримое пространство, снова откинулся на спинку стула и задумчиво постучал пальцами по столешнице.

– С одной стороны техника придания значения рунам, выходит, очень похожа на оную в программировании. С другой – во втором случае задействуется непосредственно магическая составляющая, которую в программу никак не запихнёшь. Если только…

Сведя брови до смешных морщин на носу, дархат вновь схватился за планшет, быстро проводя пальцами по экрану в поисках нужного ему приложения.

– Что, если операторами будут те самые руны? Я имею в виду, что можно заменить всякие «абракадабры» и «writeln» на символы, а структуру программы составлять таким образом, чтобы по форме она напоминала пентаграмму. Тем более что часть символьных шрифтов сюда уже забита благодаря ретранслятору. Правда, для этого мне придётся разработать свою собственную среду программирования, а это не так уж быстро и легко…

Парень вновь начал покусывать нижнюю губу, а затем, отложив планшет, скрестил пальцы перед самым лицом. Взгляд, пару минут гипнотизировавший экран, принялся беспорядочно сновать по окружению, выдёргивая случайные предметы, цепляясь за корешки выставленных слева от него в стопку книг, парящие в воздухе пылинки и золотые вставки на книге Архиватора.

– Теоретически, я полагаю, это возможно. И, скорее всего, не только теоретически. Вполне вероятно, я даже смогу воплотить свою идею в жизнь, использовав один из тех «лёгких языков», о которых ты говорил, для меньшей трудозатраности. Но… у «лёгких языков» есть две проблемы. Первая: потребуется гораздо больше символов в совокупности для выполнения простейших задач. Вот как в книге Кеилумской школы, пентальф левитации насчитывает почти три десятка знаков. С одной стороны, это, конечно, даёт большую адаптируемость сигила под конкретные нужды, когда каждый символ отвечает за свой параметр, но с другой – если бы только на это был способен лишь один символ, в рамках общности структур и задач, проблема гигантских объёмов памяти, необходимых для переписывания мира, имела бы не такой трагический масштаб.

Лани сделал небольшую паузу, пока в конец не охрип от непривычного перенапряжения голосовых связок, на автомате проскользил глазами по аккуратным линиям в книге Архиватора, где-то на подкорке отмечая их, но не пытаясь осмыслить, и продолжил:

– Другая проблема заключается в потенциальной слабости таких языков. Малая мощность даёт и меньший результат. В глобальном смысле это довольно бесперспективная задумка.

Взгляд вновь сфокусировался на чернильных знаках в книге. В голове мелькнула безумная идея. Лани озадаченно поправил очки и посмотрел на собеседника.

– Это… «Божье слово», много кто знает этот язык? Как думаешь, мог быть в рядах Сирмаеля человек, притом умелый программист, который мог бы воспользоваться им, чтобы создать алгоритм, переписывающий весь мир? И если да, то зачем и что бы он с этим делал дальше…

На сей раз Лани слушал Архиватора очень внимательно. Даже внимательнее, чем обычно преподавателей на лекции, так, будто от этого зависела его жизнь. Хотя в какой-то мере это и впрямь было так: после служения князю техномагическое программирование стало вторым смыслом его существования. Дархата не поколебал даже внезапный подъём его и окружающих предметов в воздух, настолько он был увлечён.

Поправив неровно севшие очки на нос, юноша тщательнейшим образом постарался запомнить показанные ему фрагменты «Божьего слова», отрисовывая все символы в памяти вплоть до мельчайших деталей. Ему не было нужды копировать этот язык исподтишка, тем более что постороннему студенту скорее всего и не положено, но хотя бы столь малая возможность прикоснуться к чему-то божественному могла дать толчок его собственным изысканиям.

Как только Архиватор закончил говорить, Лани пылко поблагодарил его, чему-то кивнул и вновь ушёл в себя, обрабатывая полученную информацию. Юноша закрыл глаза и, подняв правую руку, указательным пальцем в воздухе вывел «Канр», который успел мысленно обвести несколько раз, разглядывая записи собеседника. Писать столь древний и могущественный язык на материальных носителях он пока не решался: очень вероятно у него не тот уровень магического источника, и отдачей жахнет будь здоров, а переоценивать свои способности Лани не имел привычки.

– Даже забавно, что те знаки «Божьего слова», которые ты показал, похожи на этакие миниатюрные упрощённые пентаграммки. Быть может, ещё и поэтому…

Мысли вспыхивали и гасли быстрее, чем блики в солнечный день на волнах. Лани резко открыл глаза и быстро заморгал:

– А что, если кто-то точно также попытался запомнить и выучить этот язык со стороны, просто наблюдая за его носителями? Раз ты считаешь, что в рядах Ордена это никому ни к чему… Но по всей видимости это должен быть очень могущественный в магическом плане человек.

Брови сведены в тонкую линию. Поиск ответов больше напоминал беспорядочный дрейф по мировой паутине, когда, переходя в сотый раз по ссылкам, уже и не вспомнишь, с чего начал, и тем не менее все данные раскладывались по точно предназначенным им местам. Дархат отмотал в памяти их разговор немного назад и чуть заметно улыбнулся.

– Знаешь, а ведь «бездушные машины», как ты выразился, тоже кое на что способны!

Воодушевлённый, юноша схватился за своё перо, вновь открыл программу для рисования, быстрыми лёгкими штрихами изобразил в ней дерево и, приложив пальцы с зажатым под ними стилусом к рисунку, оживил картинку почти точь-в-точь такую же, как и у Архиватора: сейчас прямо перед ним на подставке из планшета шумел молодой листвой крохотный клён.

– Да, разумеется, это всего лишь материализующая магия, не идущая ни в какое сравнение с рунами и тем более символами «Божьего языка», и всё же… Ты сам видел, что нарисованная в электронном виде пентаграмма сработала. Электронный рисунок можно материализовать. А что касается способности передавать эмоции, разве диджитал-арт, нарисованный в сильнейшем эмоциональном порыве и отображаемый на экране, а не на холсте, не вызовет у смотрящего те же ощущения при должном уровне мастерства? И разве текст, напечатанный на клавиатуре, а не выведенный до последней закорючки в книге, не передаёт всю гамму чувств писателя? Знаешь… – Лани совсем уже бесстрашно глядел в бездонные глубины прорезей белой маски, перечерченной алой полосой, и улыбался совершенно открыто и по-детски. Слегка запыхавшийся голос утих и стал мягче, а слова полились равномернее, – эту маску ведь тоже можно назвать бездушным посредником, поскольку она совершенно не отражает твоих чувств и эмоций, но в то же время мне с тобой гораздо интереснее, чем с любым из людей.

На миг юноша смутился и поспешил уточнить:

– То есть я не имею в виду, что ты не человек или что с тобой что-то не так, нет. Я лишь хотел привести в качестве примера самую близкую сейчас аналогию. И я думаю, – парень отвёл взгляд и постучал пальцем по краю планшета, глядя на него с практически ощутимой теплотой, – эти машины тоже таят в себе намного больше, чем мы думаем и даже смеем предполагать. Им сложнее передавать чувства и магию, но если их правильно запрограммировать, я считаю, они могут оказаться даже способнее нас.

Он замолчал, но совсем ненадолго. Взгляд зацепился за пентаграмму из девяти символов в книге Архиватора. Лани подпёр подбородок, продолжая её разглядывать, и задумчиво заговорил:

– А может, стоит попытаться создать магическую вязь для программы самому? Ну, на основе, как вариант, той же Кеилумской школы, но более усложнённый, по примеру «Божьего языка». Хм, разобраться бы ещё в фундаментальности постулатов написания пентаграмм, навроде того, что сигил, начертанный по часовой стрелке, направлен на созидание, а против – на разрушение и обращения всего в хаос. Или что все элементы на концах многоугольника должны гармонично уравновешивать друг друга. Все их знают, как архейский алфавит, но я нигде не нашёл внятных объяснений, почему оно работает именно так, а не иначе. Однако если разрабатывать собственную систему, без этого понимания никак…

– Экономит время…

Лани пробормотал это себе под нос, стараясь получше распробовать мысль на языке. Что-то в ней было такое, что отчётливо взывало к его собственным опыту и памяти, но чего он никак не мог ухватить. Всё равно что пытаться ловить рыбок в аквариуме голыми руками.

С досады дархат даже чуть слышно прицокнул, но затем снова обратился вслух.

– Непросто, небыстро, не принято распространяться, не состоит в Ордене, поскольку «Божьим словом» владеют лишь высшие доверенные лица…  –  Лани бубнил в перерывах между размышлениями и доводами Архиватора, сосредоточенно обдумывая полученную информацию, но не особо пытаясь выдавать связанную речь. –  Выходит, этот гипотетический программист – создатель алгоритма – не из этих мест. Ну, если он вообще существовал, конечно. Хотя он мог попытаться, как и я, перенять эту систему.

Юноша тихонько вздохнул и покосился на своего ненадолго замолкнувшего собеседника. Его отрешённая поза, идеально ровная линия спины и плеч, угол слегка приподнятого подбородка являли собой словно безупречно высеченную из камня фигуру, каких в реальной жизни не встретишь, или совершенное построение – недостижимый идеал, к которому стремятся как художники, так и программисты, и который прекрасен тем, что в нём нет абсолютно ничего лишнего.

Наверное, если изобретатели идеалов и старинных скульптур и брали с кого пример, то разве что с богов и таких вот созданий.

Глухой стук по маске вернул Лани в реальность. А всего два слова: «не сможешь» – вызвали краткую вспышку лазурных зрачков. Всего два слова, и будто заклинанием в нём пробудился глубоководный кит. Упёртый, своенравный и непоколебимый. Тот, кто замечает малейшие препятствия, но тот, кто найдёт в себе силы и смелость преодолеть их.

Левиафан ничего не сказал, лишь отвёл взгляд, а затем немного отрешённо пожал плечами, скользя хвостом уже по следующей теме:

– К чему размышлять над тем, что тебе следует делать в той или иной ситуации? Эмоции – непрограммируемая функция. Психологическим программированием их можно лишь изменить и исказить, но не решить, что ты будешь испытывать. Что людям хочется, то они обычно и делают в этот момент: плачут, смеются. Я думаю это лишь отражение их самих, так к чему рисовать маркером по зеркалу? Просто будь собой. И если ты не чувствуешь ничего, это всё ещё ты.

Он всё же робко улыбнулся, глядя на пристально направленный на него взгляд Архиватора, на идеальной формы белую маску поверх чёрных перчаток, затем вслед за собеседником оглядел бесконечные ряды полок и утвердительно качнул головой.

– Да, ты прав, я ведь за этим сюда и пришёл.

Аккуратно переложив книгу с пентальфами с колен на стол, Лани взялся за «Историю» и, пролистнув несколько страниц введения, остановился на самых первых исследователях телэргических и физических закономерностей и их упомянутых трудов по разработке и изучению магической вязи.

С молчаливой сосредоточенностью юноша открыл на планшете «записную книжку», в которой всё ещё в стройном упорядоченном столбце стояли буквы а, б, в и г первого пункта, и покачал в пальцах стилус, глядя на свои записи.

Отвлёкшись от книги, Лани склонился над девайсом и быстро написал ниже:

«2. экспериментальная разработка

2.1. обработка вводных данных из графического редактора – провал №51»

Тут же смутился и поспешно стёр противоположным концом стилуса цифры в конце.

«2.2. программный код на языке пентаграмм??

2.2.1. разработка собственного языка

2.2.2. структура

2.2.3. операторы –> символы»

Отдельные слова подчёркивались и обводились, к ним что-то активно дописывалось и дорисовывалось. Ниже пункта 2.2.3 появилась стрелочка от буквы а пункта 1, куда Лани переписал фамилии авторов, годы и названия необходимых к поиску книг. С пару секунд поразмыслив, быстрыми движениями он также перерисовал рядом с записями пентальф левитации в упрощённом виде. Это был старый студенческий приём для конспектирования, когда отдельные символы изображались не полностью, и чем чаще они встречались, тем схематичнее и проще становились в тетради.

Заметка всё сильнее напоминала сумбурный набор букв, цифр и знаков, но в этом хаосе к дархату мало-помалу подкрадывались понимание и истина. Неуловимая рыбка из аквариума сама очутилась в его руке: студенческая мудрость, трепетно взращенная на извечной спешке и лени, отлично образом экономила время и объём знаков, сохраняя общую структуру и смысл сигила.

Лани подавился вздохом, высоко взметнул брови и отбросил перо. Снедаемый новым открытием мозг требовал интенсивной перезагрузки, прежде чем перейти к монотонной обработке информации, необходимой для пункта 2.2.2. Недолго думая, юноша неловко вскочил со стула, чудом не уронив его, и принялся прохаживаться вокруг стола, с чрезмерным интересом разглядывая корешки не относящихся к теме книг.

Для него такой порыв был обычным делом. В конце концов, любая активная мыслительная работа могла в любой момент потребовать перерыва и законного отдыха. Будь то рисование или программирование, ему нужно было на время отлипнуть от экрана, отойти на максимальную (ментальную) дистанцию от своего творения, выдохнуть и подумать о чём-нибудь ином. Это почти всегда заметно повышало эффективность последующей работы.

– Прошу прощения, а что ты говорил про Чёрных крестов и Чистильщиков? Насколько я понял по контексту, это чрезвычайно важные должности, но что они из себя представляют? И что такое закрытые архивы и древние филиалы? Если это, конечно, не секретная информация.

Дархат порывисто развернулся к Архиватору, отделённый от него плоскостью добротного деревянного стола, чуть прислонился к стоящим за спиной полкам и открыто улыбнулся. Пожалуй, больше всего у него было вопросов касаемо «Божьего слова», но начать он решил с менее животрепещущих. Тем более что собеседник сам о них оговорился, а значит, до каких-то пределов студенту было позволительно расширить границы своего незнания в этом совершенно незнакомом ему Ордене.

– Ух ты… Как всё упорядочено в этих архивах, – Лани мечтательно вздохнул. На то, чтобы хоть одним глазком взглянуть на упомянутые хранилища знаний, можно было и не надеяться, но фантазировать ему никто не запрещал. Затем в голову пришла новая мысль: – А ты, наверное, тоже из чёрных…

Договорить он не успел. Планшет призывно пиликнул входящим сообщением, и юноша, отстранившись от книжных полок, поспешил обратно к столу. Ему писал Коннор:

«Лани, тут в магазинчике «Hi-Tech witch» проводят открытую демонстрацию».

Ниже шло фото цифровой вывески, на которой кислотно-зелёным шрифтом на чёрном экране значилось: «Новая буква в программировании: BIOS для кристалидных ПЗУ».

Следом за этим пришло сообщение от Дженкинса:

«КОЛОХА ТЕБЕ КРОВЬ ИЗ НОСУ НАДО ТАМ БЫТЬ».

Парень задумчиво пожевал губу, даже не обратив внимания на капс и привычно исковерканную фамилию. Тема безусловно важная для их выпускного проекта, тем более что друзья-инженеры уже однозначно сошлись на лириум-кристалидном сплаве для создания полностью своего планшета, а не спаянного из кусков других устройств. Прошивку же они оставили на Лани, а поскольку учёбу и обязанности он ставил превыше всего…

Но как же не хотелось покидать это во всех смыслах чудесное место, полное позабытых знаний, которые просто проваливались в пучину времён в гонке новейших технологий, и которые можно было откапывать как  самые настоящие сокровища. Место, где не властны были ни удушающая жара, ни городская суета, да и людей, которых дархат так усиленно сторонился, здесь почти не было. Зато был интереснейший собеседник.

Решение принять было сложно, но необходимо.

– Я попозже приду! Вернусь, как только там всё закончится, и продолжим. Подождёшь меня, хорошо?

Лани поспешно засобирался, сверил список книг в заметке с имеющимися в стопке на столе и со вздохом констатировал, что ни одной нужной там не было. Но «Кеилумскую школу пентальф» и ещё одну – «Связи: основы и принципы построения» – из стопки он всё же взял, чтобы выписать их на стойке библиотекаря на день, а остальные аккуратно расставил по местам.

После этого юноша низко поклонился Архиватору, трепетно прижимая книги с планшетом к груди, и покинул секцию.

Ни «попозже», ни к утру следующего дня Лани так и не объявился. Почтить чертоги знаний своим присутствием он сумел только в послеобеденное время. Взъерошенный и растрёпанный пуще прежнего, он спешно шагал по библиотеке, еле удерживаясь от того, чтобы перейти на бег. Глаза сосредоточенно рассматривали однотипные золотистые таблички с названиями отделов, выискивая нужную.

Тогда-то он и разглядел огромную, во всю стену, картину. Рвано втянув носом воздух, Лани невольно замедлился, а затем и вовсе встал как вкопанный. Он знал этот сюжет: проходил не единожды на уроках истории. Он знал эту иллюстрацию: встречал в учебнике и в сети. И всё равно ощущения от неё вживую не шли ни в какое сравнение. Сцена расправы Демиургов с себе подобными была изображена невероятно жестоко и детально. И даже так оставалось чувство, что художник смог выразить лишь малую часть, и происходи это всё на его глазах… У Лани мурашки побежали по спине, страх липкими ладонями хватал за плечи и лодыжки, во рту пересохло. Стремясь избавиться от обуявшего его бессознательного ужаса, он медленно отступал от картины, а затем и вовсе крепко зажмурился и поспешил дальше по проходу между стеллажами. В голове стучала кровь и успокаивающая мысль: «Хорошо, что ныне демиурги так редко встречаются и вряд ли снисходят до общения с простыми смертными».

Погружённый в безрадостные думы, дархат едва не проскочил нужную секцию. Вернее, всё-таки проскочил, но, успев краем глаза отметить уже знакомый узор составленных корешков книг, немедленно вернулся и прошёл под высокой аркой к нужным стеллажам. Разумеется, Архиватора здесь уже не было: не стал же он ждать мальчишку больше суток. Всё же немало расстроенный этим обстоятельством, Лани со стуком бросил рюкзак на стул и обратился в поиски нужных книг.

На сей раз стопка оказалось выше вчерашней. Ещё больше изданий в хаотичном порядке были разложены вокруг, открытые на разных страницах, а юноша стоял над этим всем, уперев ладони в край стола, и метался отчаянным взглядом от одной к другой.

Сообщение в окне браузера на экране лежащего там же планшета отражало примерно то, что с ним происходило сейчас:

«По вашему запросу ничего не найдено».

Знакомый стук и шаги резко вырвали Лани из объятий тягостных раздумий. Всё ж как настоящий кит он привык ориентироваться на звуки, отлично различать их и вычленять ритм и гармонию. Глаза были куда как более второстепенны. Оттого Архиватора он узнал раньше, чем смог увидеть, и обрадованно вскинул голову. Вот кто сможет ему помочь!

Не медля ни секунды, юноша подтянул к себе планшет и принялся что-то торопливо листать на нём, пока высокая фигура неспешно огибала стол и наконец остановилась за его спиной.

– Приветствую! Прости, что не смог прийти вчера. У меня почти получилось, представляешь? Получилось написать ту программу. Но оставались кое-какие вопросы, и я решил выложить её на проггерский форум, он межпланетарный, так что его охват – почти весь мир. И мне написал один юзер, то есть человек, который указал, где у меня ошибки в коде и как их можно было бы избежать.

Лани перевёл дыхание, бросив короткий взгляд через плечо опухшими от бессонной ночи, но всё равно искрящимися нетерпением глазами, а затем снова вернулся к планшету, на котором мелькали различные онлайн-справочники, обшаренные студентом на предмет нужной информации.

– Тогда я стал спрашивать его, не писал ли он сам чего подобного, коль скоро так хорошо разбирается в предмете. И представляешь? Он сказал: «Да»! Он тоже пытался синтезировать программный код с магической вязью! Тогда я спросил его, на каком языке писал он. Он сказал, что на туйгурском руническом. Но вот беда, я нигде не могу найти даже упоминаний этого языка! Как будто он вообще не из этого мира… Может, ты о нём что-нибудь знаешь или хотя бы слышал? И если этот язык не из нашего мира, имел бы он здесь хоть какой-нибудь магический эффект?

Юноша, словно вдруг обессилев, упал на стул слева от себя, едва не промазав, и открыл на экране тот самый форум. Голос его стал тише, хотя, казалось, ещё более обеспокоенным:

– Есть и другая проблема… Пока я нетсёрчил, то есть искал в сети, что это за язык такой, он поинтересовался, что я планирую дальше делать со своей программой, которая пока только вычленяет данные из пентаграмм, но никак их не обрабатывает. Я описал ему в общих чертах принцип того алгоритма, а он… В общем, почему-то на самом форуме сообщения не сохранились, но если связь между разными планетами, такие сбои бывают, в этом нет ничего такого. Хорошо, что я заскринил! Короче говоря, вот, смотри.

Поправив сползающие от волнения очки, дархат развернул планшет так, чтобы Архиватору было лучше видно, и открыл упомянутый скрин, увеличив его до читаемых размеров и пролистав к интересующей их части переписки.

Лани снова потянулся к планшету, попутно разъясняя:

– У него, конечно, немного странная манера письма, не удивляйся. Зальго сказал, что это из-за того, что он перевёл свою клавиатуру на туйгурский для удобства, и обычная архейская раскладка начала сбоить. Но это тоже ничего. А тот файл, что он мне прислал, это не… как тебе сказать? Не полноценная программа, в общем, а лишь оболочка, интерфейс, через который с ней можно взаимодействовать, а сама прога у него на сервере. Но речь не об этом, вот, гляди, что я записал!

На планшете запустился видеоролик, очевидно снятый на этот самый планшет. В кадр попал обычный гостиничный номер с обычным стационарным компьютером на столе по центу. Позади него было видно неплотно занавешенное окно, сквозь которое проглядывала глубокая ночь. На самом компьютере отображался сайт форума, а поверх него – небольшое чёрное окошко всего с двумя строками для ввода: объекта поиска и его замены.

Затем в кадре появилась рука Лани, которая осторожно ввела туда нужную последовательность символов. Камера, слегка подрагивая, переместилась на недавно пролитый стакан кофе. На столе ещё виднелась небольшая лужица, которая, судя по всему, начиналась от клавиатуры, однако сама клавиатура выглядела идеально чистой, на ней не было ни пылинки, ни крошки. Лани решительно нажал Enter, и стакан в ту же секунду, подпрыгнув, обратился в мягкую игрушку.

Камера поспешно навелась на дверь соседнего номера, откуда послышался громкий топот, а затем в кадр с перекошенным лицом ввалился Дженкинс в одних трусах-семейниках, потрясая плюшевым розовым котёнком с выпученными глазами:

– ЛАНИ БЛЯТ Я ЗНАЮ ЭТО ОПЯТЬ ТВОИ КОДЕРСКИЕ ФОКУСЫ ВЕРНИ НАХЕР МОЁ ПИВО!

За ним стоял Коннор, который молчаливым вопросительным взглядом указывал на тумбочку с посудой. Вернее, бывшую тумбочку с посудой, теперь она больше напоминала стеллаж «Детского мира» с игрушечными кошками всех форм, цветов и размеров.

Лани снова перевёл фокус на монитор, пока Коннор оттаскивал от него Дженкинса, но чёрного окошка для ввода там уже не было, хотя по записи было видно, что никто к компьютеру не подходил.

– Клянусь, это не я, – бормотал Лани в ответ на вопросы друзей где-то за камерой, в то время как видимые на ней сообщения на форуме – вся их с ZalgO переписка – стремительно исчезали. На пару секунд задержалось только одно, но и оно вскоре, мелькнув, исчезло:

«Подожди, ты шутишь сейчас?»

Съёмка прекратилась. Лани поднял взгляд на Архиватора. В его глазах мешалось одновременно изумление, растерянность, волнение и слабая тень испуга. Что-то со всем этим было не так, но он никак не мог взять в толк, что.

– Что думаешь? – голос слегка охрипший. Затянутый синей пеленой взгляд скользнул по белой маске, опустился к зарослям из книг и уставился в пустоту. – Да, конечно, это выглядит как постановка с моей стороны, такое и без помощи магии можно провернуть, мне никто не поверит. Но в гостинице и впрямь все кружки стали игрушками. Правда, они «развоплотились» где-то через час, –  Лани грустно хмыкнул, а затем закусил губу и подпёр щеку рукой, обращаясь дальше как будто к самому себе, –  Даже… даже если исключить существование того алгоритма, то какие есть варианты воздействовать на чужое окружение, находясь от него очень далеко? Я всю голову сломал, так и не уснул до рассвета. А тот файл, algo.exe – он просто исчез. Хотя, возможно, так и было прописано, вирусы работают по схожему принципу. Странно только, что в реестре никаких следов не осталось, но с этим я позже разберусь.

– Иномирный язык... Так и думал, – пробурчал Лани, подперев подбородок уже обеими ладонями и прижав указательные пальцы к вискам. Ходу мысли это не помогало, но хотя бы удерживало голову от взрыва вследствие переизбытка информации.

Сухой библиотечный воздух забирался в нос, щекотал горло и взывал в сотый раз протереть от пыли очки, которые Лани приподнял прижатыми к лицу пальцами, сосредоточенно размышляя. Справа собеседник как будто тоже о чём-то советовался с самим собой, и эта нотка сомнений также подмешивалась в домыслы дархата.

– Сообщения можно стереть и искусственным образом, скажем, если он является скрытым администратором того форума или просто взломал его. Хотя этот проггерский, – Лани опять подавился слэнговым словечком, не договорив, и кинул извиняющийся взгляд на Архиватора. – Прости, что постоянно поправляюсь, я не имел ввиду, что ты можешь не разбираться в этом всём, просто сыпать специфическими терминами считается, как правило, неприличным, и в большинстве случаев я так себя не веду... Просто с тобой так легко общаться, вот я и забываюсь.

Юноша вздохнул, отодвинул в сторону книжные завалы и растянулся на освободившемся месте.

– Но в таком случае, зачем ему вообще давать какие-то зацепки и идти на контакт, если он подтирает все следы? Не может же он как злодей из мультиков чисто тешить своё самолюбие?

Из прострации его вывела оставленная ранее Архиватором на столе книга и, цепляясь за соломинку, дархат послушно потянулся к ней. Рука замерла над обложкой, не касаясь. Лани с оторопью ощущал, как бархатистые магические волны прокатываются под пальцами и струятся сквозь него. Глаза восторженно загорелись. Вот так находка!

– Тайный архив... Древние языки...

И ему даже позволили к этому прикоснуться. А что сам Архиватор? Выходит, у него есть туда доступ? С другой стороны, назвался бы он так, если нет… Юноша всё же решился и взял книгу двумя руками со всей бережностью, на которую был способен. Бросил сперва косой взгляд на собеседника, его непроницаемую маску, а затем развернулся к нему всем телом и сияющим лицом.

– Спасибо тебе большое!

Одновременно с магией в него будто проникло былое воодушевление. Лани хмурился, но как при решении увлекательнейшей задачи. Слова снова понеслись с бешенной скоростью, спотыкаясь, толкаясь, перебивая друг друга, но всё же формируя какую-никакую связанную мысль.

– Насчёт иллюзий – вполне может быть. Это ты правильно говоришь! У меня есть идея. Я расставлю сегодня по номеру, нет, по всей гостинице печати Эваз, ну те, которые разрушают иллюзии. Мне кажется, они подойдут больше, чем другие. Потому что большинство подобных сигилов просто предотвращает появление иллюзий, и ты о них даже не узнаешь, а с печатью Эваз – их можно увидеть, но при этом ты будешь точно знать, что это иллюзия. Полезно, если я смогу ещё раз выйти с ним на контакт. По крайней мере, на форуме его ник всё ещё отображается, значит, шанс есть.

В качестве подтверждения Лани открыл на планшете сайт с упомянутым форумом, немного полистал его, задумчиво поглядел на страницу ZalgO без аватара и подписи и подтянул планшет к себе, чтобы отметить в заметках мысль про иллюзии и печать.

– Надо подумать, как ещё его можно «поймать». Я могу связаться с администрацией форума. Конечно, личных данных они не предоставят, но какие-то общие сведения, вроде даты регистрации, времени, проведённого на этом форуме, я думаю, они вполне могут дать. Ещё обязательно надо будет включить запись экрана. Съёмка на камеру при искусственном освещении чересчур замылена, не пойдёт.

Уже привычно перепрыгивая с одного дела на другое, дархат снова потянулся к словарю, трепетно провёл кончиками пальцев по корешку и аккуратно открыл книгу.

– Ого, на архейском! Я думал, раньше такие труды составлялись по принципу: «Чем запутаннее, тем лучше»… Ну знаешь, эти староверские убеждения, что магия – она лишь для избранных? Кстати, – юноша продолжал болтать, не отрываясь от исписанных символами и пояснениями страниц, на вид всего лишь пробегался по ним взглядом, на деле же он быстро выхватывал и запоминал из общего массива текста отдельные элементы, которые позже могли оказаться полезны, – всё забываю спросить… Но жутко хочу! – быстрый взгляд скакнул в бездонные чёрные вырезы маски, словно туда не проникало ни капли света, и даже единственный источник – горящие огнём глаза – не мог разогнать эту тьму, и опять к книге. – Почему это всё так интересует тебя? Не подумай, я безумно признателен, что ты меня выслушиваешь, что веришь мне и делишься со мной своими мыслями и знаниями, однако чаще всего окружающие относятся к этому всему совершенно иначе… Да взять в пример хотя бы моих друзей, или преподавателей, которым я показывал те неудавшиеся попытки написать программу, или людей со всего мира, что сидят на форуме и видели моё сообщение и код получившейся программы, но ответил лишь один. Мне просто хочется знать, какой в этом интерес тебе, ну или польза, или, может, тебе просто... скучно?

Последние слова Лани произнёс совсем уж тихо, со смущённой улыбкой опустив лицо низко к страницам, потирая шею так, что рука наполовину закрывала его.

– Ого…

Магический рычаг, раскладывающий книги по положенным им местам, привёл Лани в немалое изумление. Он слышал о таких механизмах, но воочию наблюдал впервые. Безусловно полезная штука, но, видимо, не для консервативных до самого мозга костей лирейцев. Его одногруппники до сих пор поражались – громко и с выражением (в большинстве случаев матерным) – каким чудом вообще на Лирее открылся технический факультет при всех эонских пуристических взглядах на мир и в большинстве своём отношениях с компьютерами немногим лучше, чем у его светлости. Чего только стоил допотопный ящик в деканате времён эры Развития, гордо именуемый зам. деканом ЭВМ, а студентами за глаза – «эта ветхая/вырвиглазная/выкиньте-её машина».

И всё же, чтобы не отставать от мира, эоны нуждались в таких специалистах, возможно, даже сильнее, чем передовые технологичные планеты, навроде того же Циркона. Осознавая свою нужду и располагая достаточными средствами, престижная академия империи Торис смогла предложить заманчивые условия как для преподавателей, так и для учащихся со всех уголков Аркхейма, а потому сейчас их факультет находился в межпланетной сотне лидеров по данному направлению.

Интересно, откуда был сам ZalgO? Обучался ли он вообще где-либо, почерпнул идею своей программы у кого-то из преподавателей или был убеждённым самоучкой и очевидно гением?

Лани отрешённо смотрел на идеально прямую спину Архиватора, уйдя в свои мысли. Кажется, тот сам того не ведая подсказал ответ на ещё один вопрос.

– Ему… наверное, ему тоже скучно, – прошептал Лани, всё ещё размышляя над одним из множества своих «почему».

Сейчас таинственный разработчик из сети и не менее загадочный хранитель книг обрели в глазах юноши неуловимое сходство. Оба проявили интерес к нему – такому наивному и неопытному, тыкающемуся подобно слепому зверёнышу в свои догадки и теории и раз за разом ошибающемуся, но… Даже если на пятьдесят ошибок и провалов приходится один сомнительный успех, одна относительно свежая идея, это, кажется, способно заинтересовать даже тех, кто слишком умён для этого мира и кому он уже давно и до тошноты наскучил.

Сие обстоятельство должно бы было разочаровать Лани – его находят лишь занимательной игрушкой и не более, но вопреки всему его глаза вспыхнули с новой силой.

– Да! Мы снова установим с ним контакт, к хтонам гостиницу, я выйду прямо с планшета – только включу запись экрана – хоть прямо на улице, посмотрим, насколько большую область он сможет захватить, но для этого мне надо предложить ему код лучше прежнего, только тогда он заинтересуется и ответит мне. Я должен выложиться на полную. Должен… должен превзойти самого себя.

Дархат решительно, как пловец перед прыжком с тридцатиметровой вышки, набрал в грудь воздуха и вновь окунулся в любезно предоставленную ему Архиватором книгу. В голове всё ещё крохотными планетами крутились идеи о том, откуда всё же мог быть интернет-гений: лучшие во всём высшие учебные заведения Алькора, экспериментальная академия Проциона, нелицинзированный нанотехнологичный университет Климбаха или же он где-то здесь, прямо на Цирконе?

– А что, если… – юноша торопливо открыл содержание, а затем быстро пролистал словарь к разделу астрономических терминов, – что, если в компьютерной вязи использовать язык космоса? Я не знаю и, видимо, не смогу освоить язык, на котором пишет он, но если продолжать разрабатывать собственный? Космическая энергия – одна из мощнейших телэргических сил как-никак.

Лани подтянул к себе планшет и принялся поспешно выписывать себе в заметки рунические названия планет с необходимыми пояснениями, продолжая попутно размышлять:

– Если попытаться установить в программе связи между операторами подобно тем, что существуют между планетами и их спутниками в самом деле, это может сработать. Наверняка кто-то уже занимался таким и скорее всего очень давно, поскольку в современной и доступной к прочтению литературе я таких пентаграмм не встречал, а меж тем люди смотрели на звёзды с самого своего появления, так ведь? – он почесал тупым концом стилуса голову, чуть не запутался в кудрях, поглядел на Архиватора, на потолок – мечтательно, мысли-волны вновь уносили его к тайным и никогда не виденным, но уже вожделенным архивам, и снова – отчуждённо – в книгу.

Могли ли изъять из общего употребления и образовательной программы сигилы на основе астрологических рун и астрономических явлений только потому, что они были сильнее или неуправляемее обычных? Или существовала иная причина?

– Кстати, а где твоя вчерашняя книга, ну, в которой ты писал? Она ведь тоже не совсем обычная, я прав? И что за артефакт древности ты вспомнил?

Лани надулся, но как-то совсем уж по-детски: он же не дурак и не Дженкинс – этот уникальный сорт альтернативно мыслящих гениев – превращать уличные фонари в котят и нарываться на проблемы с законом.

– Достаточно было бы заменить в них какую-нибудь малозначимую деталь, на которую никто не обратит внимания, крошечную завитушку в металлическом узоре, чтобы убедиться, что это работает. Или…

Юноша нахмурился, разглядывая свои записи то под одним, то под другим углом, затем переключился на собранную прошлой ночью на коленке среду программирования, в которой вместо экранной клавиатуры вылезли его собственные «сокращённые» начертания кеилумских пентальфов, правда большая часть кнопок, которых было намного больше, чем букв, оставалась пустой.

–  Если использовать сокращения «звёздных» пентаграмм, они ведь будут не такими убийственными, но всё же достаточно сильными? – пробормотал он, набирая какие-то команды на уже созданных символах, затем переключился на приложение для рисования, чтобы пополнить «алфавит», даже занёс над ним стилус, но не решился изобразить задуманное.

Отложил перо, упёрся носом в сложенные перед собой пальцы, прислушался к мерным постукиваниям со стороны Архиватора. «Ритмичный, как часы», – рассеянно мелькнуло в голове, навевая воспоминания о часовом маятнике. Вздрогнул от хруста за спиной, но не обернулся.

Вместо этого Лани принялся безотчётно водить пальцем по странице попавшейся под руку книги, подсознательно повторяя запомненные сигилы и прикидывая, как их можно было бы упростить.

На слове «демиург» дархат вздрогнул сильнее, палец дёрнулся, проведя косую черту через весь знак. Взгляд сам собой переметнулся к видимому кусочку настенной фрески. Победители… Он тоже был своего рода «победителем», как писалось в признанных мировым сообществом справочниках, победителем генетической лотереи и, пожалуй, не менее чудовищным по своей сути существом. Тем, кто причиняет вред другим ради своего… даже не выживания – возвышения над ними.

Думать об этом было почти ощутимо больно, и Лани в бегстве от самого себя снова обратился в слух, закутался в ровный голос, похожий на шелест перелистываемых страниц старинного словаря. Пожалуй, Демиург Порядка в этой истории поступил верно. Объекты подобной мощи не следовало допускать в общее пользование, учитывая, сколько бед они могли натворить. И всё же… Глаза опустились к планшету. Всё же наполовину юноша не верил, что его виртуальный аналог вообще существует. А наполовину – мечтал увидеть его хоть одним глазком, приблизится на крохотный шажок к тому, что могло им быть.

Из мерного тока мыслей, подобных течению ленивой реки, дархата вырвал внезапно оживший фолиант. Лани даже едва не рухнул со стула, отшатнувшись от взмывшей в высоту книжки необычайно резко, но привычно неуклюже.

–  О чём он говорит? – почему-то шёпотом поинтересовался юноша, отклоняясь на вытянутых руках и двух ножках стула поближе к стоящему за спиной Архиватору. Парящая и изрекающая какие-то величественные выражения на неведомом языке книга внушала почти священное благоговение и немалую долю испуга. И одновременно с этим подала идею. –  Или! – воскликнул Лани, возвращаясь к одному из многих своих «или», –  мы могли бы провести эксперимент прямо здесь! Заставить парить книги, поменять корешки цветами, переставить в названиях буквы… Ты бы увидел всё собственными глазами! Может, вдвоём мы смогли бы придумать и проверить ещё несколько теорий того, как это у него работает. Только бы мне разрешили остаться подольше в библиотеке. Но, боюсь, со следующей частью я закончу только ближе к ноч…

Договорить Лани не успел, поскольку палец, до сих пор удерживающий уже законченную пентаграмму на случайно подвернувшейся книге – пентаграмму из размазанных чернильными следами букв и упрощённых астрономических символов в форме то ли звёздной системы, то ли часов – сорвался с неё, и юноша, ощутив короткий предупредительный удар молнии в руку, резко рухнул назад, больно стукнувшись затылком о стеллаж и свалив на себя несколько книг. В голове только и успела промелькнуть мысль про то, как хорошо, что чертил он не на планшете.

Краснея от пяток до ушей, Лани даже не возражал против нарушения личного пространства, когда его безапелляционно выдернули из кучи книг, отряхнули и водрузили вишенкой очки на нос. Только почувствовав надёжную опору под ногами, он резво отскочил чуть в сторону и, прижав руки по швам, поклонился так низко, что чуть не разбил лоб об стол.

– Проститепожалуйста, я не хотел, очень-очень извиняюсь, больше подобного не повторится, я сейчас же всё уберу! – затараторил дархат, снова опускаясь на пол и составляя порушенные тома в на удивление аккуратные стопки, чтобы позже разложить их при помощи того механизма.

Щёки всё ещё пылали постыдным огнём, затылок саднило, но взгляд был сосредоточен и внимателен. Он уже вовсю размышлял над следующей частью программы. Астрологические руны и впрямь опасны, но и потенциал в них немалый. Вполне может статься, что они окажутся достойной заменой таинственному туйгурскому, если их немного упростить и доработать в собственной манере. А с подсказкой от Зальго, касающейся использования регэкспов, он уже был на полпути к верному решению!

Однако вопрос проведения испытаний: что со стороны Зальго, что со стороны собственных разработок Лани, по-прежнему оставался открытым.

– А у вас... – юноша оглянулся на Архиватора и его гримуар, немного побаиваясь последнего. – Может, у вас есть идеи, как использовать эту штуку не для создания беспорядка, а наоборот? – Лани пожевал губу, задержав в руках потрёпанный «Новейший справочник» чего-то там, который датировался двумя столетиями назад, и нахмурился, размышляя, как лучше сформулировать свою следующую мысль, дабы не прогневать вспыльчивую книгу, парящую под потолком, ещё сильнее. – Что, если программа сама будет архивировать то... что вам нужно?

Каким-то образом ведь можно её настроить так, чтобы не устраивать хаос, приклеивая стулья на потолок и превращая кружки в котят, а устранять его. В мире ведь так много чего находится в беспорядке, что даже Демиург Порядка бы со всем не справился. И такая программа, как тот возможно существующий артефакт, могла бы очень ему помочь. Но как её составить так, чтобы...

– Что есть порядок? – задумчиво пробормотал юноша себе под нос, ни к кому не обращаясь.

То, что земля снизу, а небо сверху? То, что люди ходят на ногах, а не на голове? То, что в библиотеках полагается соблюдать тишину, а столам – стоять на полу? Сюда можно было причислить как изначально существующие вещи, так и самостоятельно заведённые людьми порядки. Но книги, к примеру, расставленные сугубо по алфавиту – это беспорядок в категориях, а книги, расставленные лишь по категориям, – равно беспорядок алфавитный. Пить напиток из кружек – это порядок, использовать для той же цели плюшевых котят – хаос. Но по сути, выходит, вводные данные и там, и там одинаковые, разница лишь в определениях?

Ему просто нужно задать верные операторы.

– И ещё... – Лани встал с пола, удерживая перед собой внушительную стопку, и двинулся к рычагу. – Есть у вас тут место, которое можно было бы использовать как полигон? Мне много не надо, достаточно небольшой комнаты. Просто чтобы проверить его и свою программы и... и ничего не обрушить, пока я буду подбирать верное написание рун. Я хочу, чтобы ты, – юноша поднял взгляд на Архиватора, заглядывая в прорези маски, мерцающие глубинным огнём, – тоже при этом присутствовал. Так я не буду сомневаться, что что-то упустил.

Для Лани просьба была почти дерзкой, но за краткое время, проведённое в обществе этого до мурашек загадочного человека, дархат уверился в его несомненной мудрости, которая бы не позволила студенту одному блуждать в потёмках.

Воспользовавшись рычагом, Лани вернул все взятые, разбросанные и порушенные книги на положенные им места, с интересом оглянулся на парящий фолиант, а после потянулся за планшетом, но уже не с тем, чтобы добавить что-то в свои разработки. У него возникла идея получше и как раз вовремя.

Вайндеголд, верно? Так назвал его Архиватор. Сейчас этот артефакт приблизился к дархату почти вплотную, буравя алыми глазами и возмущённо бормоча что-то на неизвестном языке, но Лани на него даже не смотрел. Всё внимание студента было обращено на планшет, где в окне переводчика с голосовым вводом бежали строки того, о чём говорила книга, на понятном архейском. И почему он раньше не додумался? Зацикленность на одной идее для Лани была и даром, и проклятием, когда он мог отдавать цели всего себя и в то же время переставал замечать всю прочую реальность вокруг и рационально с ней взаимодействовать.

Дархат довольно улыбнулся. Теперь это вовсе не выглядело так, будто его поносят на чём свет стоит. Наоборот, замечание Вайндеголда было очень дельным. Если Лани и расстраивался из-за критики, то только от осознания, что пока не соответствует тому, чему хотелось бы. Но гораздо чаще он радовался как протянутой руке помощи возможности проапргрейдить себя, ведь со стороны собственные ошибки и баги всегда виднее.

А последнюю фразу юноша и вовсе сохранил себе в электронный цитатник. Это ему пригодится.

Когда к ним вернулся Архиватор, Лани улыбнулся и ему.

– Не судите Вайндеголда строго. Он говорит верно и по делу. Спасибо, Дреймор, – дархат поклонился вежливым кивком. – Возможно, я сейчас просто ищу, во что мне бы действительно хотелось вложить душу. В местах, где я вырос и получил своё имя, каждое слово имело значение, как и в руническом языке, но это была магия совершенно иного уровня, нежели руны и фаерболы. В общепринятом смысле её-то и магией не назовёшь, она… гораздо тоньше, где-то на уровне чувств и эмоций, неразличимых органами чувств и детекторами вибраций. И от этих же эмоций мне бы хотелось отталкиваться, дабы выбрать подходящее написание для своего проекта. Не всякий язык способен их вызвать, я полагаю, не всякий – создаёт внутри резонанс. Неудивительно на этом фоне, что астрологическая письменность настолько сильна. Небеса, планеты и звёзды во все времена производили самое большое и сильное впечатление на людей. И… Ого.

Ещё один секретный механизм Лани немало изумил, но выражать своих бурных восторгов по этому поводу он не стал, лишь молча кивнул, ухватил свободной рукой за лямку висящий на стуле рюкзак – чуть опять не порушив всё, когда последний вцепился в стул мёртвой хваткой и не пожелал отпускать, и поспешил следом за Дреймором и Архиватором, очевидно хозяевами этих мест. Или вернее сказать наместниками? Есть ведь ещё, как верно подметил его новый знакомый, таинственный Демиург Порядка.

– А программирование тебе и не к чему знать так досконально, – продолжил Лани после недолгой заминки, закинув рюкзак на плечо. Он уверенно шёл рядом с Архиватором, ничуть не боясь темноты – словно и не замечая даже. – Это лишь инструмент, и если его силами нам предстоит общаться с таким же артефактом, как и Вайндеголд, то можешь просто считать меня переводчиком с его языка на человеческий. Мне важно поймать саму нить, идею, за которую можно было бы вытянуть эту гигантскую рыбину из непроходимого болота, где её никто не может обнаружить. Ты можешь выдвигать любые гипотезы и зацепки, а я найду к ним программный подход. Так мы сможем убедить Зальго продолжить контакт с нами и узнать больше о его разработке. Ведь что, если… Что, если это он и есть? – добавил юноша уже шёпотом и прижал планшет плотнее к груди.

Поглубже вдохнув сладковатый полевой аромат, Лани с наслаждением прикрыл глаза – сейчас они были ни к чему. В океане ему доводилось опускаться на такие глубины, что во тьме он не мог различить даже собственного носа. Зрение никогда не являлось первостепенным органом чувств для морских обитателей. Вместо этого они предпочитали ориентироваться на запах и слух, и здесь их можно было задействовать в полной мере.

Дархат уверенно двигался на звуки шагов и голоса, а когда открыл глаза, то замер в немом восхищении на несколько секунд. Место – сплошная пустота, будто Бездна в видеоиграх – преобразилось невероятнейшим образом, создавая потрясающую иллюзию жизни и наполненности. Юноша осторожно прикоснулся ладонью к топорщащимся под ней колоскам и мечтательно улыбнулся. Комната идеально подходила для того, чтобы собраться с мыслями и выложиться в своей работе на полную.

– Отлично. Дайте мне пару часов, господа, и всё будет в наилучшем виде.

Лани с размаху уселся прямо там, где стоял, сбросил рядом с собой рюкзак, включил планшет и с готовностью занёс над ним стилус.

– К слову, что касается звёзд. Они недостижимы, согласен. А вот их свет нас вполне способен достичь. И достигает, – перо уже сосредоточенно вычерчивало на экране запомненные из книги символы, переиначивая их на свой, слегка упрощённый, лад с забавными скруглениями – как и в его обычных рисунках. – Кстати, занятный факт. Говорят, что в мире нет ничего вечного, но ведь свет может жить вечно, так? И нестись по космосу до самых его краёв и дальше. Получается, даже когда звезда взрывается и гаснет, её свет всё равно живёт. Не это ли самая удивительная сила во вселенной?

Юноша болтал так, словно даже не понимал, о чём говорит. Стилус в пальцах разве что не горел – настолько быстрыми и точными были движения, глаза лихорадочно блестели, а волосы топорщились сильнее обычного. Покончив с «рунической» раскладкой, Лани немного поколдовал с клавиатурой, и вот уже вместо букв под пальцами засветились радужными переливами несколько десятков собственноручно созданных символов.

Теперь он работал непосредственно со средой разработки, лишь изредка бормоча себе под нос что-то на своём проггерском, воюя с компилятором, или задавая Архиватору вопросы, на которые даже не рассчитывал получить ответ, навроде того, к какому поколению ИИ принадлежит Лаплас и является ли номер протокола порядковым либо у него внутренняя шифровка.

Когда с кодом было покончено, Лани ещё на раз внимательно просмотрел его сам и пропустил через альфа-версию написанного им ранее приложения PentaG, чтобы вычесать все возможные ошибки и пробелы в вязи, и удовлетворённо кивнул. Теперь встал вопрос о том, на чём эту программу можно было бы проверить.

– Здешняя среда вряд ли подойдёт, – размышлял дархат вполголоса, – код рассчитан на материальные объекты, и при воздействии магической вязи на иллюзию результат может быть непредсказуемым.  Что же… О!

Рюкзак попался на глаза аккурат вовремя. Схватив его одной рукой, Лани вытряс его содержимое прямо на траву, чтобы найти что-нибудь подходящее. Поверх неровной стопки ученических тетрадей и учебников посыпалась всевозможная канцелярия и целый рой цветных карандашей, которые сверху придавило раскраской-антистресс с милыми мультяшными зверьками. Отчаянно краснея до самых ушей – его и так постоянно сравнивали с девчонкой за миловидное лицо и податливый характер, а теперь тому нашлось почти прямое подтверждение в глупой чёрно-белой книжице – дархат поскорее запихал раскраску вместе с ученическими принадлежностями обратно в сумку, оставив себе только карандаши.

Неустойчиво поднявшись на затёкших ногах, Лани огляделся, прикрывая глаза от слепящего солнечного света, отражающегося в колосьях, свободной ладонью. Расстояние позволяло опробовать код на максимально возможной дистанции.

– Приступим.

Вытаскивая карандаши по одному из руки, юноша принялся их расшвыривать как мог далеко, задействовав всю свою природную силу. Десять штук – на большом удалении, ещё столько же – на среднем, из оставшегося десятка один карандаш Лани прибрал в рюкзак, один – вручил Архиватору, один оставил у себя, а остальные разложил вокруг. Он хотел проверить не только дальность, но и прохождение через возможные препятствия навроде сумки или живой ткани, иллюзии в том числе.

Карандаши все были из разных наборов, с разной толщиной, длиной, маркировкой, даже из различных материалов, что позволяло опробовать теорию наилучшим образом. Немного подумав, Лани вытащил из рюкзака несколько ручек и маркеров и положил их рядом с собой.

Почти готово. Остались последние приготовления. На экране планшета по сигналу замерцало очень похожее на то, что было в видео, окошко с двумя полями для ввода. Вбив туда нужный регэксп, дархат прищурился, проверив синтаксис, подбросил оставшийся у себя карандаш высоко в воздух, задержал дыхание и нажал Enter.

Секундная вспышка и… все, абсолютно все разбросанные карандаши превратились в птиц – маленьких белых лазоревок, которые тут же взвились в воздух с земли вокруг них, вылетали из колосьев с радостным пересвистом. Лани поспешно открыл рюкзак, который тоже засвистел, и выпустил оттуда последнюю птаху. Все вместе они сбились в стайку, принявшись кружить над головами очевидцев, а затем унеслись куда-то к искусственным небесам.

Юноша подобрал оставшиеся нетронутыми маркера и ручки и озарился победоносной улыбкой. Получилось.

Конечно, это лишь капля в море. На такое была способна совершенно обычная протомагия с капелькой вязи, но с научкой точки зрения эксперимент, прошедший настолько чисто: были распознаны все карандаши, несмотря на различия, и не затронуты другие объекты, был его личным достижением. Осталось лишь определить и расширить радиус, чтобы можно было говорить о мощностях, приближенных к гипотетическому артефакту, но пока можно было похвастаться хотя бы этим.

Не медля, Лани скопировал весь код и вместе со скринами скинул в личку Зальго. Вряд ли ему требовалось визуальное подтверждение с видео и прочим подобным: опытный программист, тем более занимающийся той же задачей, без проблем сможет «увидеть» в матрице символов, как должна работать программа, и без её непосредственного задействования.

«Что скажешь?» – дописал Лани в конце, сменив раскладку клавиатуры на обычную, нажал «отправить» и с улыбкой повернулся к Архиватору.

– Я не жду, что мои воображаемые исходы воплотятся в жизнь. По правде, я до сих пор верю в возможность существования такого артефакта где-то процента на три-четыре… десятых. А в то, что Зальго – его создатель, раз в двадцать меньше. Но даже одна сотая, тысячная процента – это ведь уже вероятность, так ведь? А значит, мы должны её проверить и для собственного спокойствия исключить. Думаю, – дархат вздохнул и опустил взгляд на планшет, – всё же будет лучше, если такой штуки в мировом масштабе не существует, но…

Договорить Лани не успел. Булькающим оповещением на форуме всплыло новое уведомление. Стилус на автомате ткнул в чёрный прямоугольник. Открывшееся сообщение было настолько странным, что юноша завис на несколько минут, как универский компьютер на операционке 98-го года, а затем молча протянул планшет Архиватору, чтобы тот тоже посмотрел.

– Ерунда какая-то, – пробормотал Лани, возвращая себе планшет и вертя его под разными углами, чтобы найти в куче перемешанных знаков хоть что-нибудь, кроме, собственно, «ерунды». – Ещё и шрифт дурацкий, – заключил он и попытался пробить в интернете сообщение целиком, ник таинственного собеседника и что такое «замученное стекло».

К пятой странице выданных запросов брови паренька практически слиплись на переносице, глаза с лихорадочной скоростью забывшего подготовиться к экзамену студента скользили по строчкам, а пальцы – по клавиатуре.

– Ничего не понимаю. Это что, какой-то интернет-мем? Розыгрыш?

Лани покосился на Архиватора, который снова ушёл глубоко в свои мысли, и вздохнул. Вряд ли он разбирается в таких вещах. В книгах ответов на роящиеся в голове вопросы тоже не найти. Может, поинтересоваться у знатоков сети? Писать в вопросы@arkheim.ark довольно глупо и бессмысленно – там дают слишком поверхностную и неточную информацию или ту, что и так всем уже известна.

Юноша стянул с носа очки, чтобы протереть уставшие от напряжения глаза и углом рубахи линзы, а затем снова уставился в экран, задумчиво пожёвывая дужку. Как там называлось сообщество нетсталкинга, в котором любил заседать Дженкинс? Дарк… дарк… Darksearch? Надо бы уточнить у него. Лани открыл чат с друзьями, вернул очки на место, быстро напечатал свой вопрос и продолжил искать зацепки в сети.

Ответ пришёл минут через семь. Да, оно самое, Лани верно запомнил. Дархат собрался было уже закрыть мессенджер и отправиться за инфой напрямую в логово нетсталкеров – людей ещё более странных и увлечённых, нежели гики, умеющих погружаться на такие глубины сетевого океана, что обычным пользователям и не снилось, но в этот момент появилось ещё одно сообщение:

Лани часто заморгал, затем зажмурился, открыл глаза, ещё раз проверил отправителя: точно Джен. Только вместо привычного капса – снова этот идиотский шрифт. Юноша скосил взгляд на аватарку приятеля – очередная лоли в вызывающем купальнике и низкосортной рисовке хентая. Вот только глаз у неё не было, а из глазниц вытекала какая-то чёрная жидкость.

– Ну отлично. Походу вирус словил, – проворчал Лани вслух, запуская антивирусную диагностику планшета, а Дженкинсу посоветовал сменить аватар на что-нибудь безглазое, ибо про это в интернете тоже писали. – Или розыгрыш продолжается…

Уже через полминуты из чата на него приветливо взирала жопа носорога в стрингах. Дархат закатил глаза: Джен как всегда понял задачу по-своему и решил альтернативно, но от глюка это и впрямь избавило. Однако Mr.Veb ничего подозрительного в реестре не нашёл, что заставило Лани вновь нахмуриться. Откуда идёт атака на его устройство?

Добраться до сообщества дарксёчеров он так и не успел. Поперёк экрана снова всплыло окошко с двумя полями для ввода регэкспа, а над ним: сообщение белым шрифтом по чёрному фону.

Закрыть его никак не получалось, в том числе и через диспетчер вслепую – окно перекрывало все остальные приложения. Перезагрузка не помогла. Сносить систему не хотелось, слишком много данных он не успел перенести на внешний накопитель, в том числе и последнюю программу. Дархат глубоко вздохнул, собираясь с силами и терпением, потёр лоб и кивнул самому себе.

– Так, ладно. Перед тем, как вылезла эта хрень, я читал одну крипипасту со схожими «симптомами». Судя по всему, «замученное стекло» – это зеркала. Думаю, необязательно возводить целый дворец, достаточно замкнуть себя в круге из зеркал. Попробуем?

Юноша поднял взгляд на Архиватора, затем огляделся и подтянул к себе ручки и маркера. Поднявшись на ноги, он принялся раскладывать их аккуратным ровным кругом, оставляя между ними некоторое расстояние – будущую ширину стекла. В центре круга оказались они втроём: Лани, Архиватор и Дреймор.

Снова усевшись на землю, юноша немного подумал и ввёл нужную формулу на руническом алфавите, чтобы преобразовать канцелярские принадлежности. Пока что программа Зальго работала ровно как и его собственная, и на этом этапе никаких проблем возникнуть не должно было.

Enter. Теперь их в самом деле окружали зеркала высотой около пяти метров, сомкнувшись вокруг непроницаемой стеной. Лани опустил глаза на планшет, ожидая дальнейших указаний или подтверждения своей догадки. Сообщение вверху замерцало и исчезло. Вместо этого в полях ввода начал сам собой набираться регэксп, который дархат не вводил. Юноша озадаченно забормотал, переводя:

– Белые птицы… Гарпии… Что?..

В этот миг сверху послышалось всё нарастающее чириканье улетевшей стайки лазоревок – бывших карандашей. Однако на голову им обрушились самые настоящие чудовища: Зальго действительно превратил их всех в больших кровожадных гарпий. Из-за зеркал было очень тяжело сориентироваться, с какой именно стороны они нападают, и Лани, ойкнув, упал вместе в планшетом в высокую траву, испуганно пропищав откуда-то снизу:

– Можешь с ними пока что-нибудь сделать, как-нибудь отвлечь? Я попробую сейчас переписать запрос!

Отредактировано Лани Кохола (2023-03-24 20:44:25)

Лани уже перепробовал абсолютно все варианты, как ему казалось: гарпии, монстры, полуптицы, полуженщины и тому подобное. Ни на одном регэксп не срабатывал. Не распознавал их как объект для преобразований. В чём дело? До сих пор всё работало безотказно. Даже слишком. Дархат не рискнул ввести разве что «все живые существа», ибо так могло затронуть и его самого с Архиватором, но что же тогда…

Несколько тварей кружило над головой, оглашая округу пронзительными высокочастотными криками – болели уши, но кроме этого всё было в порядке. На удивление. Растянувшегося в высокой траве паренька отчего-то не замечали. И яростно атаковали собственные отражения в зеркалах. Вниз, в том числе прямо перед его носом, летели пух и перья. Юноша подхватил одно перо за острый конец и нахмурился, размышляя.

Можно обратить перья в шерсть. Что тогда? Чудовища посыплются на землю, и ему точно не поздоровится. Превратить когтистые конечности в щупальца? Брр. Да и опять же, на них с Архиватором тоже отразится. Крылья в воздушные шары, чтобы их унесло в небо? Уже лучше. Попытка. Провал.

– Да что не так-то?! – в сердцах прошипел Лани в сторону планшета с растянувшимся на весь экран чёрным окном для ввода. По счастью, за визгами в высоте его никто не услышал.

Парень крепко зажмурился, подперев брови пальцами, локтями уткнулся в землю по обеим сторонам девайса. Память по крупинкам восстанавливала всё, что ему уже было известно: Зальго, его сообщения, обрывки информации из сети. «Он Ждет За Стеной, во дворце из замученного стекла». Как же там было дальше? Служат? Служат…

«Легионы, скованные из слёз бессонных мертвецов», – услужливо подсказал внутренний архивариус.

Бессонных мертвецов? Что за ерунда. Лани открыл глаза и ещё раз прокрутил перед собой перо, своей вытянутой формой напоминающее каплю. Минуту.

Обратившись прозрачной слезой, перо попросту стекло по ладони, запястью и тяжело упало на землю. Лани вскинул взгляд и слегка ошалел: гарпии над ним, зависнув в воздухе – то ли от растерянности, то ли в подражании заглючившей программе – тоже истекали подобно плавящемуся на жаре мороженому. 

Мертвецы, значит. С регуляркой теперь ясно. Что с заменой? Очевидно, Зальго не даёт преобразовывать объекты в то, что его замыслом не предусмотрено. Совсем как в коридорной компьютерной игре. До чего же скучный при всей своей кажущейся гениальности.

Над полями ввода снова замелькали символы:

Ещё и подсказывает, напоминая продолжение «загадки». Настолько ни во что не ставит? Или наоборот хочет, чтобы быстрее разгадали? Разобрав текст, Лани принялся кусать губу, ощущая не столько раздражение, сколько смятение. «Доспех из материнских страданий» – это что? Какое-то траурное одеяние? Снова слёзы? Он не имел ни малейшего представления. Вопли над головой всё не утихали, мешая думать, даже стали навязчивее: монстры таяли очень медленно. Мучительно.

Дархат наугад набрал несколько комбинаций в окне ввода. Разумеется, ни одна не сработала. Тяжело вздохнул. Архиватора по-прежнему не было слышно и видно. Живой ли ещё? Дреймора спрашивать бесполезно, вряд ли книга, пусть даже и могущественный артефакт, знает правильный ответ.

Крики. Визги. Стоны. Сморщившись до состояния передержанной в костре картофелины, юноша не выдержал и набрал уже от отчаяния: «Я понятия не имею! Нет у меня родителей!»

В ответ над его сообщением сверху побежали строки на  неожиданно совершенно нормальной раскладке и шрифте:

«Думай. В программировании нет и быть не может единственно правильного решения. Главное – логичным образом к нему прийти».

Лани вздрогнул всем телом, будто его холодной водой облили, и постыдно отвёл глаза, уткнувшись взглядом в клонящиеся к земле травинки, цепляющиеся одна за другую. Что может заставить другого человека страдать? Как может выражаться страдание? Вариантов слишком много. Какой выбрать? Как его логично обосновать?

Да когда же они там наверху замолкнут?!

Стоп.

Одно слово во втором поле. «Тишина».

Секунда томительного всматривания в белые символы, и, наконец, они вспыхнули и исчезли. Как и крики. Как и сами гарпии. Лани вскинул голову к затянутому тучами небу, которое больше ничто не загораживало, моргнул, когда ни лицо упали первые капли дождя, накинул на голову капюшон толстовки и сдвинулся так, чтобы укрыть под собой планшет.

«Почему тишина?»

«Самые тяжёлые страдания – те, которые мы проживаем наедине с собой, я полагаю», – неуверенно написал Лани.

По ту сторону ответили продолжительным молчанием. Затем в полях ввода снова замелькали символы, да так быстро, что юноша практически не успевал их разобрать. Окружающая действительность перестраивалась с ужасающей скоростью, обращая карманное измерение в сущий хаос. Зеркала раздвинулись на максимально видимое расстояние, резко вытянувшись в высоту, по ощущениям в десятки и сотни раз. Трава клочками обращалась в нити, водоросли, иглы, цепи, кровоточащие жилы, смертоносные щупальца. Она рассыпалась, сгорала, гнила и тут же восставала из праха и гнили. Капли дождя, зависнув в воздухе на затянувшиеся мгновения, заструились обратно к небесам. Тучи обратились чёрными безднами, поглощающими всякий свет. 

Оторопело схватив планшет и рюкзак, Лани отполз туда, где оставалась хотя бы иллюзия безопасности. Взметнувшаяся от его неловких движений земля тоже уносилась вверх. Лучше поменьше шевелиться. Вот ламинарии почти нестрашные. Не считая того, что они разрастались фракталами с глазами на концах, из которых ответвлялись новые фракталы. Прикусив щёку, юноша беспомощно оглядывался по сторонам и думал о том, чтобы взять свои слова, вернее мысли о коридорности этой «игры» обратно. Зальго не так предсказуем, как ему казалось. А точнее сказать, нестабилен, судя по его реакциям на действия и сообщения Лани. Совсем как человек.

– А может, на первом уровне был лишь туториал? – пробормотал парень себе под нос, размышляя над тем, что всё выглядело так иллюзорно просто лишь для того, чтобы он смог понять сам принцип. – Чего же ты хочешь от нас теперь?

– Ты когда-нибудь играл в VR?

Лани нервно хихикнул и поднял на Архиватора слегка ошалевший взгляд. Является ли спасительным самообманом мысль, что они попали в виртуальную либо иллюзорную реальность или же она единственно верна? Последние техномагические разработки, которые Лани с друзьями тщательно отслеживал, позволяли воплотить любой мир максимально правдоподобно на уровне всех основных органов чувств. Настолько правдоподобно, что от реальности не отличить.

Парень посмотрел на разрастающийся рядом с ним фрактал и осторожно тронул его пальцем. Тот закачался, потрясая глазными яблоками, так, как это происходило бы в самом деле с учётом всех действующих на него сил: от притяжения до инерции. Юноша даже оглядел его со всех сторон, сверху, снизу, прижавшись щекой к земле, и прикинул на глаз промеры, чтобы высчитать их по формулам с учётом непрекращающегося роста и стремящегося к бесконечности множества ответвлений, упрощённых на определённом моменте до математической точки. Всё более чем сходилось. Чтобы проработать такую мелочь в игре, требовалось потратить уйму трудовых ресурсов, времени, сил. Зальго же воплощал это всё буквально на их глазах. По теории вероятности наиболее возможными и рентабельным здесь были только два варианта: либо он сделал это всё заранее, либо у него и впрямь существует штука, способная изменять реальность. Даже на уровне магической вязи абсолютная иллюзия или материализация всех этих вещей была бы невероятно затратна.

Но что, если есть код, который сам генерирует нужную вязь в доли секунды?

– Я не могу проверить, иллюзия это или нет, он не даёт мне доступа к рабочим программам, – дархат с грустью продемонстрировал Архиватору планшет, во весь экран которого расположилось то чёрное окно, которое невозможно было убрать. – Потому что если иллюзия, то она практически совершенна. Плюс групповая. Обычными рядовыми сигилами её не снять, нужна более многокомпонентная или просто очень мощная структура. А ещё... – Лани нахмурился, а затем внезапно криво улыбнулся, – проверю кое-что.

«Это иллюзия?» – написал он прямо в диалоговое окно.

Сверху очень быстро замерцали буквы и знаки, словно на той стороне что-то печатали и тут же стирали. Лани не ждал, что получит честный ответ. И его собеседник должен был это понимать. Это как в настольной игре. Кто кого переблефует? В конце концов, текст стал появляться по одной букве: на каждой алфавит по порядку прокручивался от «а» до нужной.

Лани задумчиво постучал тупым концом стилуса по губам. Вопрос? Или нет? Может быть, утверждение или внушение. Он даже не будет подталкивать к нужному ему ответу, как уличный фокусник-шарлатан? Самонадеянность, хорошее знание человеческой психики или туз в рукаве? Вариантов ровно на один больше, чем в том сериале, где в одной из двух склянок был яд. «Тебе одну, а мне – вторую». Кончик пера завис над переливающейся радугой клавиатурой.

Неверная реакция или не даст ничего, или приведёт к ухудшению ситуации. Юноша огляделся исподлобья и вновь уставился в планшет, напряжённо сощурившись. Скорее второе. Пока Зальго склонял их к тому, чтобы действовать в точности по его «инструкции». Даже забавно, учитывая, какой хаос он тут пытался навести. С другой стороны, без знания порядка и беспорядок учинить нельзя. Однако небольшие творческие отклонения от оной инструкции, как в последний раз, он принимал весьма благосклонно, если их внятно обосновать. Если вообще можно считать благосклонностью то, что они с Архиватором живы. Пока.

Виртуальные шестерёнки в голове вертелись с неуловимой скоростью, обрабатывая все возможные варианты и их вероятности. Воображаемая полоса загрузки медленно, но верно заполнялась, в то время как в числовой визуализированной матрице гасли один за другим наименее подходящие ответы. Что, если?..

– «В правой руке он держит мертвую звезду, и в правой руке он держит Свечу, Чей Свет Суть Тень», вроде так там было. Это про одно и то же. Звезда при смерти взрывается, превращаясь в чёрную дыру, получается та самая свеча, чей свет – это тень. Но мы же не можем материализовать здесь квинтиллион кг. Я имею в виду, даже если можем – идея определённо фиговая. Однако можно попробовать призвать искусственно смоделированный горизонт событий чёрной дыры прямиком из лаборатории. Как думаешь, его такой вариант устроит?

Вопрос был больше риторическим, поскольку в двумерной таблице в голове этот вариант остался единственным подсвеченным мерцающей синевой.

– Проблема в том, где взять подходящую руку.

Лани снова заозирался, изо всех сил стараясь лишний раз не дёргаться от вида того, что творилось вокруг них. Глаза были. Щупальца, внутренности, даже отрубленные пальцы – всё подражало растительному миру, хоть и шевелилось совсем не от ветра. Должны же быть и руки.

Есть.

Юноша поднялся с земли и очень осторожно, стараясь ничего не касаться и не делать лишних движений, двинулся к самой периферии очерченной зеркалами территории. Дерево из конечностей, ствол – нога, корни – невероятно вытянутые уродливые пальцы с поломанными ногтями, уходящими в землю, ветви – руки, кости обтянутые кожей, в каждой ладони сжато чересчур правдоподобное на вид яблоко. Дархат отчётливо осознал, что даже знать не хочет, чем оно может быть на самом деле.

Применять регэксп на все руки сразу? Рискованно. Надо отметить одно яблоко и выполнить преобразование на нём. Как назло, все свои письменные принадлежности Лани уже истратил. Пришлось выцарапывать руну на блестящей кожице ногтем. На поверхности сочного плода капельками выступила кровь. Лани сморщился, будто целиком прожевал лимон, поспешно отдёрнул палец и с плохо скрытым остервенением обтёр его о штаны.

Хорошо, теперь замена. На всякий случай юноша отошёл подальше, вернувшись к Архиватору, быстро набрал нужную комбинацию в планшете и уставился на «дерево». Формула в диалоговом окне исчезла, никакого ответа не последовало, но и внешне всё оставалось без изменений.

– В чём дело?

Парень недоумённо склонил голову набок, по памяти восстанавливая введённые символы и переводя взгляд с экрана на руку с яблоком и обратно. Неужели ошибся? Но где? На отражение причудливо-омерзительного растения в ближайшем зеркале он не обратил внимания и очень зря. А меж тем отражение росло, меняло очертания, форму и становилось совсем не тем, чем было изначально.

– Тень?

Вскинув голову, Лани проследил за взглядом Архиватора и вздрогнул всем телом. Дерево в отражении… оно было совсем не деревом. И даже не тем многоруким нечто с ногой вместо ствола. Да уже и не в отражении вовсе – оно выбиралось прямиком из зеркала, восставая над устроенным хаосом во весь свой подавляющий рост.

Почти человеческая фигура о многих ртов – шести если быть точнее – и рук. В правых – свечи, напоминающие маленькие чёрные дыры, с левых стекает кровь. Уста поют загробную песнь. На безумном лике с горящими огнём глазами и острозаточенными зубами застыла маска всепоглощающей ненависти. Жутко торчащие кости, рога, железные цепи, приковывающие его отражение ко всем зеркалам…

Зальго?

Нет. Всего лишь его устрашающая проекция.

Настоящий «Зальго» скорее всего сидит за самой обычной клавиатурой с не самым обычным системным блоком и торопливо вводит сейчас команды. Юноша, до сего момента боязливо пятящийся спиной к Архиватору, внезапно поднял лицо, упёршись затылком в фигуру чуть пониже той, что намеревалась их запугать, внимательно вгляделся снизу вверх в белую маску и вдруг тихо, но отчётливо произнёс:

– Я считаю, что отказ в доступе к моему же собственному планшету говорит лишь об одном: что он сам нас боится. И не может управлять всем так, как пытается показать. Он блефует. Я… – Лани прокашлялся. Всё же трясущиеся поджилки не утаить и не спрятать. Но они совсем не означают, что ничего нельзя сделать. Как всегда говорил Джен на любые контраргументы:  «Льзя». – Я тоже умею. Друзья из академии научили. Подыграешь мне?

Отступив на шаг от Архиватора, Лани вдохнул в грудь побольше воздуха, сжал для уверенности стилус в кулаке и быстро огляделся по сторонам.

– Да, это всё очень жутко, – голос дрожит. Для убедительности большего и не надо: иногда самая коварная ложь – это голая правда. Так его учили. А Лани был хорошим учеником. – Но… я встречал в жизни вещи гораздо страшнее, нежели куст из пальцев или дерево из рук.

Парень на миг зажмурился, изо всех сил отгоняя от себя воспоминания проклятого корабля. На самом деле вполне себе обычного контрабандного судна, но оно на многие годы стало его личным ночным кошмаром и невыносимым бременем: чужими стонами, захлёбывающимся в крови плачем, затухающими молитвами, распадающимися на кусочки жизнями, навсегда затухающим светом глаз. Его собственная синева на секунду померкла, а затем загорелось с новой силой, когда ужасный монстр из зеркал с любопытством двинулся в его сторону и вопросил голосом, разом отдающемся во всём смоделированном пространстве:

– И̶̙̜͋̎ ̷̛̛͎̱̻͈̃͆̉̃̌̇ͅч̸̺̥͚̭͙̲̾͐̍͋̇͌͠т̸̨͌о̷̨̦͈̤͍͇͇̙̾̿̍̉ ̸̘̰̳͇́̽̃͋͌͝ͅж̷̭̹̳̝̬̍́̚͝ͅе̷͚̘̌͒̈́̒͊͆̿̈́ ̸͍̺̹̬̱͈͎͚͒͌̓̉͊т̵̮͕̫̓͑̑̂͝ы̷̤͑̿̚̚ ̸̧̥̼͚͖̥̿̒в̸̠̘͔͎͇̲̅и̸͎͖̥̘̳̌͊̐̅̽͘д̵͈̮͎͂̾͒̊͝е̷͉̝͚͚̯̣̿̒̉̈́͝л̷̞̟̘͋͑̃,̵̰̼̙̲̤̣̠̳́̽͆̈́̚ ̷̯͓̈͝м̷̼̪̞̗̦̅͂а̸̧͖̣̻̿͒̓̽̒͐̅̇л̵̘̹̙̇̓̇̇͊̂͝ь̵̩͙̦͓͑̔͛̕̚͜ч̸͇̜͓̙̰̊ͅͅи̵̘̰̮̍ͅк̵̨̛̼̹̲̯͓̟̉̍̔̓̏͗̕?̶̛͉̥̗̆̔̏̎̚͝ ̶̡̧̛̥̖̮̯͇̃̐͒̈͑̆͝Ч̶̨̛̞͕̙͛́̈́̀͠Е̶̡̎̿͆Г̵̣̗̱̜͚̗̾̈̇͌̓̆̕О̷͖͂̇̄́̑̄ ̸̳̟̉͗͛̊̔͘͠т̷̻̻̦͖̳̊̍͒̏ы̴̼̱͕̹̭̜̝̿̆̽́̈́͜ ̶̨͔͓̹̙̼̍̽͆̉ͅт̸̦̠̜̍́̃а̴̖͙̜̹̙͕̎̐͘к̸̭̳̊̈́̇́̍̍͜͝ ̷̢̛̫̥̎̌̈́̏̈́̽̚б̶̤̈́̈́̔͑̕͝о̴̨̛̘̝͚̅̏͗̀́̏͘и̵̦͚̊͗̎̀ш̷̱̲͎̯̱̖̪̈̈́ь̵̢̲̼͕̬̅͒͛̋̚͜͝с̸̧̭͎̰̖͈̈́̏͠я̴̪̙͓́͂̂͒́̋̕͘?̷̲̺̬̘̗̱̿̀͌̎̊̀̃

– Я… Я боюсь…

Дыши. Дыши и медленно считай до десяти. Пять на вдохе и столько же на выдохе. Не смотри на эти дурацкие фракталы. Не смотри на его открывающиеся не в такт речи уста. Вспомни Плачетник. Вспомни и пропусти всю его боль сквозь себя, как ты уже смог когда-то. Ты не маленький мальчик. Ты кит. Ты – океан. А теперь…

– Я БОЮСЬ ДЕВЧОНОК!

Выпалил на одном визгливом дыхании. Ладно, попытка успокоить себя не так чтобы удалась, но тем даже лучше. Прозвучало вполне себе правдоподобно. Тем более, что это и было правдой. Его дурацкая гинофобия, столь нежно обожаемая его друзьями и столь проблемная для него самого, в кои-то веки оказалась неожиданно к месту.

Чудовище замерло в полной растерянности. До сих пор все эмоции мальчишки были самыми что ни на есть искренними и неподдельными. Сомневаться в них не приходилось. Но…

– ̶̝̦̗̤̇̒̂͌̐͝Д̶̧̙̗̥̻̯̮̌͜е̵̦͈̙̃̽̊̒͘ͅв̵̟̖̟̝͚̇͂͝͠ͅч̵͇̟͈̤͍̹̞̪̔͋̽̿͛̽̈о̶̝̙͚̲̮̫̂̓̈н̷̨͓͓̗̤̰̪̈̀̋͜͝ӧ̶̱̫͐̐͠к̶̜̐͌̀̈́͛̅̓͝?̷̨̜̣̜̦̌̽̓̄͊ͅ – на всякий случай уточнил «Зальго».

Лани шумно выдохнул и уверенно кивнул, переводя взгляд на Архиватора. Сил его не было больше смотреть на эту бутафорию. И ту, что будет происходить дальше – тоже. Девчонок он в самом деле страх как боялся, но что ни сделаешь ради водворения порядка в этот некогда светлый уютный мир.

Фигура тем временем начала менять свои очертания – юноша улавливал происходящее краем глаза – становилась более «приземлённой», человеческой, обрастала кожей и отбрасывала лишние конечности и рты. Цепи тоже исчезли. На голове появилось какое-то подобие волос. Лани не удержался и скосил глаза. Возникшее перед ними существо очевидно женского пола с пышными, вышедшими ещё два века назад из моды кудрями, внушающими уважение формами и огромными лакированными когтями, которыми удобнее всего было выцарапывать глаза нерадивым студентам, больше всего напоминало секретаря за стойкой деканата. Парень поднял кулак ко рту, скрывая смех за кашлем.

– Нет, такие дамы, конечно, тоже пугают, и не одного меня, поверь, но девчонки, которых я боюсь по-настоящему, они… – ставший отстранённым взгляд снова упёрся в белую маску Архиватора, а Лани задумчиво заговорил. – Они обычно очень милые и красивые. Невысокого роста. Хотя бывают и повыше. У них косички и хвостики, кудри и очаровательное каре. Они красят губы и глаза. Но некоторые нет. Часто носят милые заколки, резиночки и ободки в волосах. Однажды они пытались нацепить свои заколки мне.

Юношу убедительно передёрнуло от живых ещё воспоминаний. А вот с «Зальго» происходило что-то неладное: он так старался поспеть за всеми описаниями, очевидно вводя нужные регэкспы один за другим, что милая девушка перед ними то и дело начинала «лагать» и терять часть своих текстур. Но Лани этого не видел и не собирался останавливаться.

– А ещё стикеры и пластыри. Это у них тоже любимое. Как-то мне прилепили пластырь на нос. С котёнком, – Лани постучал себя по переносице. – Они вообще любят всё милое. Чтобы было больше красок и розового тоже побольше. И блёсток! Любят котят и щенков. Таких, знаешь, пучеглазых и со звёздочками в глазах. Смотреть страшно. Ещё сладости обожают. Разноцветные леденцы на палочке. Конфеты шоколадные. Обязательно в форме сердечек!

Следуя за его словами, начал преображаться и сам мир. Отвратительные цвета тлена и разложения сменились неестественно радужными, словно из какого-то глупого детского шоу. Розовый значительно преобладал. Из-за блёсток становилось больно смотреть по сторонам. На зеркалах множились стикеры и пластыри с милыми зверушками. Сами зверушки, в точности соответствуя описаниям парня, ютились под фрактальными кустами из леденцов и конфет, попискивая словно мягкие игрушки. По небу, украшенному неправдоподобными звёздами, бежал кот-сэндвич с радугой из-под хвоста. Об этом Лани не упоминал, но видимо и у самого Зальго нашлось, что вспомнить. Всё было слишком милым. Аж до тошноты.

– Хотя девчонки ведь разные бывают, – уже задумчиво изрёк дархат. – С веснушками и родинками. Особенно меня пугает, когда родинка здесь, – юноша указал пальцем на щёку, – или здесь, под нижней губой. Рыжие, блондинки, шатенки. Я встречал одну с колокольчиками в волосах! И ещё одну – в чёрной шляпе, как у ведьмы. А когда они распускают волосы, это такая жуть. А украшения? Почти все любят украшения! И всем их нужно дарить! А ты заходил когда-нибудь в ювелирный? Бусы, браслеты, серьги. И продавщица, которая предлагает тебе помочь с выбором… она тоже девушка! Выбор одежды – вообще тихий ужас. Говорят, они способны проводить в модных бутиках года. И не стареть при этом. Одни носят джинсы, другие платья, третьим обязательно унисекс подавай. А тысяча видов кофт? Худи, пуловеры, лонгсливы, свитшоты и хрен пойми что ещё. Чем им не нравятся обычные человеческие толстовки? Хотя нет, некоторым нравятся. Но такие меня тоже пугают. У них это – мо-да. Самое страшное слово, что я когда-либо слышал. Говорят, в их гардеробах можно заблудиться так, что случайно телепортнёшься на другую планету. Или даже в другой мир!

«Глючило» теперь вообще всё. Девушку, которая запуталась в своих родинках, юбках и волосах, пытаясь отобразить все причёски разом. Возникший рядом шкаф, из которого одежда вываливалась настоящей лавиной, унося с собой весело пищащих котят и щенят. Бесконечные бутики со сладостями вместо украшений. Манекены, облепленными стикерами вместо одежды. Лавки с пирожными из монтажной пены и стразов. Зеркала захлёбывались потоком информации.

Реальность, вернее то, что ею прикидывалось, неизбежно ломалась, распадалась и трещала по швам. Сперва пиксели, затем целые слои и, наконец, плоскости проваливались в контрастные, а после девственно-белые цвета. Мир менялся до тех пор, пока они с Архиватором оба не очутились в совершеннейшей пустоте.

Лани, излив свою душу, наконец-то заткнулся, озадаченно поправил очки и осмотрелся по сторонам, хотя как таковых «сторон» тут не существовало в принципе. Только он, Архиватор и великое «ничто». Ну, хоть стоять на чём-то можно было, и на том спасибо. Пустота почти звенела в ушах, когда до тонкого слуха донёсся отдалённый гул поезда. Юноша разом подобрался и наметил свои стопы в нужную сторону.

– Ну что, пойдём? Я ведь ему ещё про маникюр не рассказал.