[icon]https://i.imgur.com/SgjIC71.png[/icon]
Руки, на которые мальчик опирался из последних сил, словно на прогнившую доску, внезапно согнулись, скользнули и тело, подкосившись, начало падать. Медленно, очень медленно. Щека прижалась к влажному полу, отдаваясь толчком во всём теле. Больно не было. Было… тревожно. Ухо старательно улавливало все звуки. Удар. Волна. Голоса. Крики. Вибрация бегущих по палубе ног.
А после всё смешалось. Мальчик уже не мог отделить один шум от другого. Корабль хрипел, гудел, скрипел и стонал. Это была его прощальная песня. Когда три луны назад маленького пленника в последний раз выводили на палубу (одна из пойманных тварей принесла в себе смертельную заразу, и все камеры было приказано очистить), он слышал, как кто-то спросил у Дара, останется ли корабль тем же, если заменить в нём каждую доску, или это будет уже другой корабль. Капитан рассмеялся и сказал, что Плачетник Плачетником делает его команда, как человека человеком – разум.
«Кто я такой?»
Откликаясь на музыку судна, которое на бесчисленное количество невстреченных закатов стало ему домом, мальчик запел тоже – тихим мурлыканьем, мелодичным посвистом, отдалённым звоном скатывающихся по лицу слёз. Губы едва подчинялись. Съёжившееся тело немело. Ресницы медленно смыкались и размыкались, цепляясь за вязь волос.
«Если тебе хочется петь, когда ты печалишься о чьей-то смерти – пой. Люди на большой земле называют это реквиемом».
«Но чтобы реквием был настоящим, ты должен вложить в него свои собственные чувства».
«Что я чувствую?»
Мысли текут неторопливой полноводной рекой, по которой безымянный старик на лодке переправляет лишь в один конец. В самый первый день. В глубине – тела затонувших воспоминаний. Они держатся за руки, сплетаясь в одному ему понятную песнь. Моля его озвучить её. И он поёт.

– Это, блять, не девчонка! Она, то есть, сука, он нас одурачил. Тебя одурачили, Дар! Как сопливого младенца!
Больно хватают за запястье. Противно дышат в ухо, слюни летят на лицо. Безжалостно сдёргивают одежду. Где не справляются, в ход идут острые предметы, легко раня нежную кожу. Синяки расцветают на руках украшавшим его ранее агератумом и тут же растворяются прямо на глазах. Чей-то каблук беспощадно топчет хризантему, рассыпая по полу красноту лепестков.
– Как тебя зовут, мелкий? Ну?! Отвечай!
Вспомнить. Вспомнить. Вспомнил. «Е хуна иа ое ихо». Спрячь себя. Это единственный способ выжить. Единственный способ уцелеть. Ни разлить не капли священного сосуда, заключённого внутри. Не выдать им ни единой частички себя.
– В молчанку играть удумал? Отвечай, пацан, по-хорошему, быстрее отстанем!
Летит на пол с такой силой, что вылетает пара передних зубов. Рот наливается вкусом родного океана. В глазах – звёзды отнятого неба. Боль. Продавливают тяжёлым сапогом спину так, что трещат рёбра. Боль. Хватают и тянут за волосы. Боль. Больно. Как больно.
«Ха’ави иа лакоу и ка лакоу макемаке.
‘А’оле на’е ка меа а лакоу е нои аи».
Отдай им то, что они хотят. Но не то, что просят.
«Маи ваихо ое иа ое ихо».
Не оставляй себе ничего. Это теперь – не его. Он – вода. Он – бескрайние воды отца его, океана. Он настолько необъятен, что эти люди и вообразить не могут. Брось в океан хоть тысячу камней, он не почувствует ничего. Тело его – бесконечность.
– Что он там лопочет?!
– Кажется, на своём что-то.
– Эй, парень, ты чего? Мы все слышали, что ты по-нашему прекрасно разумеешь!
– А может он на тебя проклятия шлёт, Праса, чтоб у тебя рыло поросячье выросло!
– Дык у него уже.
– Оставили ребёнка в покое!
«Ка меа кауа ои о ке алоха».
Самое острое оружие – жалость. Не верь им. Не верь себе. Даже когда захочется поверить. Особенно – когда. Грубая рука хватает за лицо, но совсем не больно, поднимает с пола, осматривает со всех сторон, ищет что-то в потухших глазах.
– Ты чего, Дар? Мы ж не первый год на Плачетнике, чай знаем, как с товаром обращаться, чтобы шкурку сверх нужного не повредить!
– Помню я ваше «сверх нужного». Кто, блять, на той неделе кишки пуме по всей камере развесил?
– Так мы ж потом всё на место вернули! Замечательно, к слову, срослось.
– Угу, глазки его распрекрасные не тронем, не боись. А вот мясцо можно и…
– Этого – не трогать, – рука отпускает, позволяя безвольно шлёпнуться щекой в лужу собственной крови, ноги в тяжёлых сапогах повисли над полом и задёргались, сверху раздался противный хрип. – Я всё сказал.
Что-то тяжёлое падает на пол. Шаги удаляются. Вновь хватают за волосы. Бьют об пол и вжимают с такой силой, что становится невозможно дышать. Хрип. Треск собственных костей. Не слушать. Не слышать. Звуки глохнут словно в толще воды.
«Е нана и ке меле».
Сосредоточься на песне. Песне, которая всегда будет играть внутри тебя.

Песня закончилась. Затих корабль, проиграв последний звук. Замолчал и мальчик. Что теперь будет? Что их ждёт? Ребёнок крепко зажмурился, повторяя про себя пропетые ноты. Слова. Он закрылся от мира, как было велено. Закрылся, чтобы не чувствовать боли, не оставив себе ничего. Ничего, даже контроля над телом. Вот почему.
Стиснув зубы, он постарался сосредоточиться на дыхании. Прочувствовать каждый вдох. Выдох. Пропустить себя вместе с кровью к самому сердцу и разойтись по организму. По свернувшимся в неудобной позе рукам и ногам. До немеющих кончиков пальцев. До содранной на щеке кожи. До затягивающейся ссадины на затылке.
«Щекотно».
«Больно».
«БОЛЬ».
Дальше мыслей не было. Был лишь заходящийся в немой агонии крик, будто ему выламывали все кости разом, переворачивали внутренности, сдирали кожу и натягивали её обратно. Но он должен был это вытерпеть. Он должен был…
Подняться.
Одна рука. Другая. Хорошо. Он снова сидит. Помутневший от мучительной пытки взгляд нашёл перед собой решётку. Только бы получилось встать. Защита отключилась. Быть может, у него достанет сил сломать замок?
«’А ’оха меа нана ое е хо’опакеле.
А хики и коу хоопакеле ана иа ое ихо».
Никто не спасёт тебя. Пока не спасёшь ты сам. Откуда он помнит эти слова? И что там, за рекой? Сейчас это неважно. Всё неважно. Мальчик изо всех сил сосредоточился на том, чтобы ощутить свои ноги. Ну же. Вот удалось шевельнуть двумя пальцами на левой. Как же больно! А потом…
Голос, струящийся подобно весеннему ручью. Голос, навевающий совершенно иную песню, нежели у людей, что его схватили. Как шелест листвы, как нежные птичьи трели, как перезвон колокольчиков в чьём-то саду. Слушать такой можно, только затаив дыхание.
Мальчик ещё не мог толком разглядеть его обладателя, близоруко щуря глаза, но возникшая перед ним рука заставила его испуганно отшатнуться. Разве может он, последнее ничтожество, как ему внушили, прикоснуться к такому совершенству? Теперь голос прозвучал совсем близко, почти над самой головой.
Ребёнок поднял взгляд и вдруг зажмурился. Открыл глаза ещё раз. Он никогда раньше не встречал таких красивых людей. Даром, что он почти ничего не помнил, кроме жизни на корабле, но уж в этом он мог быть уверен. А ещё он был уверен, что если бы звёздное небо воплотилось в человеке, то выглядело бы оно именно так. То самое небо, о котором он почти позабыл и о котором грезил столько бесконечных мгновений в своей темнице.
Взгляд вновь опустился к протянутой руке, тускло вспыхнул отблеском синевы и погас. Нет, он не должен. Он сам. Этому человеку не нужно существо, которое даже не может устоять на ногах. Никому не нужно. Мальчик сжал зубы до скрежета и вместе с участившимся стуком сердца попытался ещё раз. Пульсация в бёдрах, коленях, икрах, ступнях… Он чувствовал её! Опёршись на свои ладони и перенеся вес на руки, он попытался выпрямить ноги и подняться. Рывок. Тело застыло в неловкой позе, покачиваясь задом кверху. Почти получилось. Глубокий вдох. Толчок руками. Есть!
Две секунды невесомости. Два триумфальных биения сердца он стоял на ногах, сам! Без чьей-либо помощи! А затем тело начало заваливаться, очень медленно и неспешно.
Скорее по наитию, нежели осознавая, что делает, мальчик схватился за протянутую руку и тут же поднял широко раскрытые испуганные глаза к прекрасному лицу. Будут ли за это наказывать?
Не будут.
Ещё четыре сердечных стука в груди он приходил к осознанию, что если и сможет выбраться из своей темницы самостоятельно, то это будет очень и очень долго. Иногда помощь просто нужно принять. Пускай этому его никто не учил. А как же быть с тем, чему учили? Не доверять? Не открывать себя? Не верить? Однажды он уже доверился…
Мальчик заглянул в бездонные тёмные глаза, на дне которых, казалось, мерцали огоньки, и вздохнул. А потом в едином порыве охрипшим от длительного молчания голосом вдруг произнёс:
– Вы – небо? У вас в глазах – звёзды.
Неважно, что незнакомец ответит, мальчик уже всё для себя решил. Небу доверять – можно. Оно может оставить, может забыть, может быть забытым. Но оно всегда будет небом, просто небом над головой. Его маленькой мечтой. Его надеждой. Небом, по которому много закатов и восходов нёс их в неизвестность Плачетник.
Больше не упрямясь, ребёнок позволил вывести себя с корабля, опираясь на изящную руку и неловко прихрамывая на обе ноги, откликавшиеся протяжным неслышимым стоном при каждом шаге.
Снаружи знакомые ему Даребак с Наствани тихо ругались о чём-то, окружённые неизвестными людьми в странной и похожей одежде. Такие же люди помогали выбираться из трюма остальным пленникам, проводя их мимо остановившихся мальчика и «человека-небо». Неужели все его собратья наконец-то обретут то, о чём совсем-совсем позабыли? Неужели и они теперь смогут увидеть солнце и облака, вдохнуть свежий воздух, испить чистой воды?
«’А ’охе меа мау лоа».
Ничто не вечно. Плачетник провожал их молчанием. Синие глаза в последний раз пересеклись с уставшими карими – его капитана. Мужчина внезапно дёрнулся, будто его ударили, низко опустил голову и тихо, но внятно произнёс:
– Я должен понести своё наказание. Прошу казнить меня, – в ответ на раздавшееся рядом гневное шипение Наствани Дар лишь поднял руку в блокираторах, в кои когда-то заковал своего последнего маленького пленника, приказывая ей замолчать, и покачал головой, продолжив уже громче: – Прошу казнить меня за всё мной содеянное. И потому что без своего корабля я – уже не я.
Мальчик сжал руку, служащую ему опорой, своими тощими пальцами и оглянулся на оставшийся позади Плачетник. Выходит, это он делал этого человека – человеком? А красивый всё-таки… корабль.
Отредактировано Лани Кохола (2023-05-25 14:47:12)