[indent] Было бы даже красиво, если бы не острые недружелюбные когти мороза, забирающиеся под пальто, царапающие шею колючими хлопьями снега и заставляющие и без того не самую здоровую ногу жалобно подвывать. Впрочем, ныла нога из-за холода или от долгой пешей прогулки — оставалось вопросом открытым. Мишэль поёжился, встряхнулся, кажется, сразу всем телом (нет, использовать собственные крылья вместо зонта явно было идеей не самой практичной), и продолжил путь, проваливаясь в сугроб где-то по щиколотку, где-то — почти по самые колени. Жизнь в демиургами забытой глуши, конечно, ограждала от нежданных гостей, но как же быть с «жданными»? Или с теми, кого даже несмотря на внезапный визит все равно будешь рад видеть, ну или сделаешь вид, потому что этот кто-то не обидит тебя деньгами?

[indent] Несмотря на то, что ниорский доминион был окружен морями с двух сторон, в общем и целом мягкий климат в этом году решил явно решил обойти полуостров окольным путем. Уже самый первый зимний месяц выдался как-никогда снежным. Гораздо более северный Фон-Тосс морозы укусили ещё в конце ноября, изрядно побив семейные виноградники. По крайней мере о чем-то таком рассказывал Ариэл за ужином, пока Мишэль усиленно делал вид, что ему, разумеется, безумно интересно и в винограде он разбирается так же хорошо, как в анальгетиках. Хорошо, что старшему брату было достаточно и вежливых «ага-угу», а звенящая неловкость над столом давно стала синонимом душевной семейной атмосферы. По крайней мере для самого Майка, кажется, все остальные вполне наслаждались обществом друг друга. Лука поймала его ладонь под столом и одобрительно бегло сжала пальцы своими.

[indent] — «Прости его, виноград — главная тема последних трех недель».

[indent] — «Ты по крайней мере можешь его не слушать», — Тревизо скосил глаза и криво зеркально улыбнулся в ответ на укоризну в светлых глазах племянницы. Плохая была шутка, но как тут было удержаться. И хорошо, что за звоном приборов их молчаливый диалог оставался незамеченным. Мишэль поймал прохладный взгляд отца через стол, сморгнул и поспешил сделать вид, что страшно занят соусником.

[indent] — «Ариэл — мой отец, дядя. Мне не нужно слышать, чтобы знать, о чем он говорит или думает. Это всегда или занудное…»

[indent] — «…Или страшно занудное. Я бы на твоём месте тоже забыл слуховой аппарат наверху».

[indent] — «Я не забыла. Просто не хочу разговаривать», — Лука заулыбалась чуть ехиднее, и Мишэль не выдержал и шумно фыркнул в бокал с рислингом.

[indent] — Твой брат сказал что-то смешное, Матеуш?

[indent] Мишэль вновь поймал взгляд отца, в последний раз перехватил пальцы Лучии и выпрямился, откидываясь на спинку стула и чуть-виновато склоняя голову на бок. Мать, красивая как и всегда, и как всегда страшно далекая незаметно поджала губы и покачала головой, пожалуй как-то даже нервно откладывая вилку в сторону. «Не надо, не спорь. Ты только приехал, не порть всем настроение хотя бы ещё несколько дней. Пожалуйста», — просьбу на грани прямого приказа было считать нетрудно. Может быть Майк не был самым хорошим сыном, но он не был козлом. Несколько дней в году соблюдать рамки приличий с этими людьми было ему вполне по силам.

[indent] — Non, père. Погода нелетная, должно быть, я простудился.

[indent] — A, Les cordonniers sont les plus mal chaussés, — поспешно отозвался Ариэл, и, кажется, почти все за столом разом выдохнули. Мишэль выдержал взгляд отца ещё несколько ударов сердца, сделал ещё один глоток вина и обернулся к брату. Пожалуй в том, что Ариэл большую часть времени думал лишь о себе одном и не замечал ничего дальше своего красивого прямого носа, было гораздо больше плюсов, чем минусов.

[indent] На третьи сутки это стало окончательно невыносимым мероприятием, даже общество Луки не спасало от бесцельного шатания из угла в угол. Хотелось сбежать на работу, куда угодно. Только бы подальше от высоких арочных потолков, широких пролетов лестниц и знакомых комнат, куда его селили словно назло, игнорируя прямые просьбы стелить в гостевых. Мастер-артефактор на сообщения не отвечал тоже. Майк бесцельно открыл и закрыл иконку почтового ящика и убрал телефон во внутренний карман пальто, перевязывая шарф уже, кажется, в пятый раз.

[indent] — Разве тебе обязательно ехать сейчас?

[indent] — График, fleurette. Не знаю, когда в ближайшее время вернусь на Алькор, не хотелось бы, — Тревизо выразительно стукнул тростью по полу, и Лука вздохнула, протягивая ему перчатки. — До праздника, думаю, обернусь. Хотя вряд ли кто-то сильно расстроится, если я не успею.

[indent] — Я расстроюсь.

[indent] — Хочешь со мной?

[indent] — Non, — покачала она головой, отступая на пол шага и закладывая руки за спину. Всегда так делала, когда врала, Тревизо вздохнул и мягко заправил прядь волос ей за ухо, пытаясь если не поддержать, то выразить сожаление. — Если поеду, тогда точно решат, что мы сбежали, у меня-то отмазки нет. Воспользуйся телепортационной станцией, с такой погодой наверняка будут задерживать рейсы.

[indent] Разумеется, добрый совет племянницы Мишэль проигнорировал, чтобы потом деланно сокрушаться «ах, милая, ты, как и всегда, была права в своих прогнозах» и делать вид, что сложный путь он выбрал вовсе и не специально, чтобы уж наверняка опоздать везде, где только можно. В предпраздничной суете толкучка вокзалов приобрела совсем уж катастрофический масштаб. Развешенные тут и там голубые еловые лапы, крупные стеклянные шары с зачарованными танцующими фигурками — белки, зайчики и изящные хрупкие танцовщицы в белых пышных юбках — подмигивающие теплым радужным светом гирлянды и журчащие из динамиков бодрые песни про незадачливых оленей с красными носами и дам, которым надо уже бы и идти, но снаружи слишком холодно и не слишком хочется уходить, совершенно терялись в гомоне голосов, шорохе бумажных пакетов, грохоте чемоданов, возмущённых криках: «Как это, билетов больше нет?! Мне очень надо!», — и сиюминутных торгах за эти самые билеты. Кажется, ногу ему оттоптали уже раз сто, острые локти возникали в местах, где их совсем не ожидаешь встретить, а взгляд девушки в окошке кассы прожег его каким-то особым градусом усталости.

[indent] — Остался только бизнес повышенного комфорта. Брать будете?

[indent] — Будем. Обратный можете сразу пробить? Сегодня на вечер.

[indent] — Продаем только в один конец. Но я бы на вашем месте сразу бронировала гостиницу. И чего вам всем дома не сидится…

[indent] С большим удовольствием Тревизо предложил бы ей пережить вечер в фамильном особняке вместо него, но дипломатично промолчал. Сдержано поздравил с наступающим праздником, напирающая толпа почти насильно унесла его в сторону гейта, отрезав возможность сбежать на перекур подчистую. Пробиваться через них к выходу и обратно он бы уж точно не стал.

[indent] — Господин Ан'Криил?

[indent] Дверь «Чуда серебра» ответила ему прохладным молчанием. Мишэль похлопал озябшими руками по карманам, вытащил пачку сигарет, закурил и постучал ещё раз, уже чуть менее сдержано. Конечно, они могли быть и закрыты на праздники, но Иезекииль не был из тех, кто игнорировал сообщения. По крайней мере, Тревизо не помнил, чтобы такая привычка за знакомым артефактором водилась как особо вредная. Может уехал? Или где там драконы встречают смену календарного года. Он позвал ещё раз, уже навскидку не мастера, а его помощницу — как там её, Мельпомена? — но ему вновь никто не ответил. Лавка выглядела если не вымершей, то погруженной в какое-то сонное оцепенение. Нехорошее чувство. Параноиком Майк не был никогда, но липкая досада, что тащился в такую даль, чтобы ткнуться носом в закрытую дверь, пошел на поводу у собственного малодушного желания удрать от семьи, как мальчишка, которому ещё и за сто не перевалило, бросил с этим семейством Лучию и с чего-то решил, что именно сегодня Иезекииль непременно бросит все свои дела, чтобы осмотреть Гландивалис и прикрыть нулями банковского превода глаза на столь бесцеремонное вторжение, вылилась в уже гораздо привычную Мишэлю ледяную хватку ослиного упрямства. Он ведь, в конце концов, уже приехал. И зачем-то упаковку с дорогущим порционским рахат-лукумом за собой приволок. Но подарок — тоже какой-никакой повод, правда? Вздумает отчитывать его за несвоевременный визит — сошлется на жест исключительно дружеской вежливости. Пускай друзьями Мишэль с Иезекиилем никогда не были.

[indent] Нырнув пальцами под пальто, он достал узкий прямоугольник сотового, зажал сигарету в зубах и, неловко привалившись спиной к двери «Чуда», принялся сосредоточенно скролить диалог с Ан'Криилом. Чеки, стандартные документы об обслуживании трости, вежливые пустые открытки по большим праздникам. Ага, кажется, вот оно. Хмурился ещё тогда удивленно, зачем ему этот «пропуск лично в ответственные этнаршьи руки». Мало ли, когда может понадобиться срочное присутствие квалифицированного врача, какая будет печаль, если квалификация обломится об такую досадную мелочь, как дверь — кажется, дракон тогда сказал проще и вежливее, но Тревизо запомнил не дальше сухого профессионального «принято к сведению, будем надеяться, мне не придется этим воспользоваться». Так что технически, это не был взлом. По крайней мере Мишэлю нравилось думать, что это крайне отложенное во времени приглашение в гости.

[indent] — Господин Ан'Криил? Прошу прощения за внезапный визит, я вам писал, но вы не ответили, так что я… Господин Ан'Криил? Иезекииль? Мельпомена, быть может?

[indent] Внутри было пусто. Мишэль вздохнул, прикрыл за собой дверь, шумно хлопнул крыльями, стряхивая с них снег и дематериализуя их обратно, стянул с головы шапку и, несколько раз от души хлопнув ей об бедро, запихал в карман. Прикинув, повел пальцами, приводя одежду в порядок и быстро убирая причиненное безобразие, вряд ли ему скажут спасибо за лужи талой воды на полу, прохромал к стойке и стукнул пальцами по колокольчику.

[indent] — Есть кто-нибудь дома?

[indent] На этом было бы, пожалуй, впору окончательно утвердиться в своей неудаче, оставить подарок на видном месте и удалиться, пока его присутствие в «Чуде серебра» не начало граничить с откровенным хамством. Мишэль скользнул взглядом по витринным образцам, мелко перебрал пальцами по стойке, огляделся и чуть заметно нахмурился. Нет, не так уж и пусто. Запах. Едва заметно тянуло печеными яблоками, мандариновым джемом, который по обыкновению подавали к праздничной индейке, терпкой горечью гвоздики и бадьяна. В лавке всегда чем-то съестным тянуло, но Тревизо ещё не совсем сошел с ума, чтобы не отличить остаточный дух готовки от свежеприготовленного ужина. Все-таки дома? Насколько уместно будет зайти дальше стойки?

[indent] Торги совести и воспитания с мерзостью характера заняли у него минут пятнадцать. Тревизо вернулся к входной двери, закрывая её на щеколду (мало ли, каким-то таким же инициативным придёт в голову ломиться в канун праздника в артефакторную, а встретить в самой лавке их было бы некому; ворье — народ такой, только моргни — уже что-нибудь тащат через окно), обогнул стойку по дуге и юркнул во внутренние помещения.

[indent] Лавку стоило любить хотя бы потому, что даже со своим ростом Мишэль чувствовал себя в ней маленьким. Непривычное чувство приятно бодрило.

[indent] — Иезекииль? У вас все нормально? Это Тревизо, Мишэль, — чуть погодя добавил. — Доктор и хромоногая каланча, не знаю, запомнили ли вы, как меня зовут. По поводу трости. Прошу прощения, если я не вовремя.

[indent] Нахмурился ещё сильнее, когда ноги вывели его к сервированному на одну персону столу. Подошел к духовому шкафу, мазнул пальцами и мелко выдохнул — ещё не остыл. Значит — прикидывая, что через сугробы ему пришлось практически перепрыгивать, что было странно — скорее всего дракон где-то в доме.

[indent] Почему-то возле глубокой тарелки с лимской фасолью Мишэль чувствовал себя как-то особенно неловко и неуместно. Бросил косой взгляд на стол, мысленно отругал себя за мальчишество и идиотизм и засобирался на выход — все имели право на частную жизнь и приватность, и даже к своим так называемым друзьям Тревизо практически никогда не вламывался без приглашения в трех абзацах. На пороге в комнату затормозил и чуть склонил голову, прислушиваясь, уловив тяжелый глубокий вздох, какой-то сиплый и булькающий, парадоксально бесконечно несчастный.

[indent] Что это было — шестое чувство, нежелание морозить ноги, заманчивый запах свежего рулета-плетенки с корицей или вопиющая наглость, но Мишэль остался. Отчихвостить себя за самоуправство успеет позже. Скинул пальто, пристроив его на спинке одинокого стула своего размера у дальней стены, и захромал дальше по коридору. Кто бы там что не говорил, Майк не был козлом. А оставлять кого-то несчастного в праздник в одиночестве вполне потянуло бы на пару витых здоровенных рогов.

Отредактировано Мишэль Тревизо (2023-05-02 04:53:06)

Подпись автора

Любой человек — теплица, пока в нем жизнь теплится.

[indent] Он почти оступился, когда под ногой заскользил шуршащий фантик яркой обертки. Мишэль скосил глаза вниз, прищурился, пытаясь в полумраке разглядеть повнимательнее, что именно только что не стало причиной бесславного падения, и тихо, как-то даже скорбно вздохнул. Звезды, ну что за бардак. Из темноты ещё раз закашлялись и позвали, теперь уже по имени, так что мысли про немедленную принудительную уборку вместе со слабой искрой глухого раздражения пришлось отодвинуть подальше, на какое-нибудь более отдаленное потом. Почти буквально переступить.

[indent] Чем дальше он углублялся в мягкий полумрак коридора, тем выше убегал вверх потолок и тем парадоксально сильнее сгущался воздух. До этого Тревизо ни разу не заходил дальше основного помещения лавки, и если даже она была достаточно… свободным местом, внутренние помещения просто поражали воображение. Комнате, куда он шагнул, лучше всего подошло бы слово «огромная». Он оглянулся, мазнул взглядом по корешкам книг и отсветам скудного света в затейливых гранях минералов на высоких полках, прищурился и склонил голову на бок, пытаясь отыскать хозяина и главного мастер «Чуда серебра». Сначала за горой одеял и шкур не признал, но стоило «меховой куче» зайтись болезненным сиплым кашлем, Мишэль разглядел уже и изящную плеть выглядывающего из-под покрывал хвоста, и характерные для внушительного размера крыльев бугры там, где тело Иезекииля было надежно скрыто в коконе тепла.

[indent] Брови выразительно дрогнули, тревожно сходясь к переносице. Прежде чем приблизиться к импровизированной драконьей кровати Тревизо пересек комнату по диагонали, нащупал кончиками пальцев защелки широкого окна и потянул на себя латунную ручку. Почти моментально лицо обожгло острым морозным воздухом, а под ноги провалилась на пол потревоженная пухкая снежная шапка. Гора одеял вновь зашлась кашлем, тяжело и грузно засуетилась. Мелькнул и пропал хвост, скрываясь от коварного сквозняка.

[indent] — Прошу прощения, это ненадолго, — деловито бросил Мишэль через плечо, попутно открывая окно ещё шире и принимаясь ладонью смахивать налипший на стекло с внешней стороны снег. В комнате сразу стало заметно светлее и свежее. Сквозняк поднял вверх какой-то блестящий синий фантик, закружил его и потащил по полу — если прищуриться, он казался почти бабочкой. Пальцы почти моментально свело. Он сложил ладони лодочкой, шумно дыхнул на них, разгоняя тепло, и закрыл окно снова, оставляя лишь щель для проветривания.

[indent] Теперь, когда в комнате стало светлее, можно было осмотреть общий уровень бардака. Не критично, но в понимании Мишэля планка «свинарника» начиналась аккурат между стерильной чистотой операционных и небрежно разбросанными по полу носками. Пользуясь тем, что сейчас на него вряд ли смотрят, по крайней мере красивая остроносая голова дракона из-под одеял все ещё не показывалась, он позволил себе чуть сморщить нос и брезгливо поджать губы, вкладывая в их тонкий излом всю силу и глубину текущего неодобрения. Прихрамывая, подошел к книжному шкафу, мазнул все ещё влажными пальцами по полке и выразительно фыркнул, неудовлетворённый несанкционированным ревизорским осмотром.

[indent] — Не мне вас отчитывать, господин Ан'Криил, но помощница ваша куда смотрит? Не удивительно, что вы заболели. Или пыль у вас заместо записной книжки? Не рекомендую, не самый надежный носитель, — съёрничал и тихо выдохнул, пытаясь отпустить раздражение. — Влажная уборка как минимум раз в два дня и свежий воздух. Еще никому для выздоровления не помогало законсервировать себя в горе одеял, хотя бывают дни, когда эта перспектива выглядит чертовски соблазнительной. Вы не будете против бытовых чар?

[indent] Кажется, что кашель был утвердительным. Ну или Мишэль обнаглел до той степени, где начинал слышать лишь то, что хотел. Выверенные вежливые реверансы капитулировали под натиском выверенного профессионализма. Уборка. Осмотр. Подобрать подходящие плетения чар и сделать чай. Простые и понятные действия в стогом порядке. А потом уже можно будет и про «Гландивалис» потолковать. Разболевшийся мастер-артефактор все равно вряд ли сможет заняться тростью. По крайней мере Тревизо не надеялся бы на это слишком сильно.

[indent] Нам минутку прислонив трость к верстаку, он закатал рукава свитера, мысленно восславив Архея, что Лучия не заставила натянуть его тот дурацкий с оленем («Ну дядя! Это же праздник стремных свитеров, ты что, бросаешь меня? Посмотри, в этом году наши как будто парные, а твой ещё и светится! Ну красота же! Отборный образец уродской вязки!»), и прикрыл глаза, сосредотачиваясь на чарах уборки. С его цветом магической энергии было похоже, словно фигуру этнарха обнял теплый солнечный свет, на мгновение подсветив невидимые сейчас постороннему глазу крылья, отделился от тела и растекся по комнате мягкими золотыми искрами.

[indent] Ну, так вроде даже и лучше. Зубами стягивая с запястья траурную пружинку резинки, Мишэль перехватил волосы и наконец захромал к Иезекиилю, понадеявшись, что хотя бы дышать в помещении теперь стало несколько легче. Остановился в двух шагах от набитого мягкой подложкой бассейна, заменявшего дракону кровать, и перенес вес на здоровую ногу, скептически прикидывая, насколько ему вообще будет удобно туда спускаться.

[indent] — Я не смогу подойти. Нога, — злясь больше на самого себя виновато бросил он и аккуратно тронул тростью краешек одеяла, привлекая к себе внимание. — Сможете выйти? Я вас осмотрю. Ещё лучше, если перекинетесь в человеческую форму, так будет легче составить плетение. Так… где Мельпомена? Вижу, вы накрыли на стол, ещё раз приношу свои извинения, что я так не вовремя. Хотя сейчас уже как посмотреть. Грубо с её стороны бросать вас в таком состоянии совсем одного.

Подпись автора

Любой человек — теплица, пока в нем жизнь теплится.

[indent] И в иные хороши дни в обществе Иезекииля в груди появлялось странное чувство в районе солнечного сплетения — как полый мыльный пузырь с танцующей на поверхности бензиновой радугой, лопнет — и разбежится до кончиков пальцев покалывающими искрами тепла. Но Мишэль был человеком если не простым, то достаточно сдержанным в выражении своих восторгов, поэтому даже сам для себя дракона от живой непосредственности до мягкости шерсти описывал очень емким «прелестно». Сейчас чувство тоже было странным — одно из тех, которые Тревизо испытывал почти ежедневно, но существование которого в себе упорно отрицал.

[indent] Жалость. Что ж, Иезекииля действительно было жаль от бархатного, явно сопливого сейчас, носа до беспокойного кончика хвоста.

[indent] — Чтож, — откашлявшись прохладно протянул он, утешать Мишэль по-настоящему не умел никогда, сейчас тоже решил не пытаться, как-то заранее предвосхищая, что нужных слов у него не найдется. Сам он помощницу артефактора знал еще поверхностнее, чем Иезекииля. — Всегда считал, что продиктованные необходимостью решения не должны быть сопряжены с радостью. К сожалению, живая душа — не то, что можно починить так просто, даже если очень хочется. Хорошо, что к телу это относится в меньшей степени.

[indent] К концу фразы голос его затих окончательно, в глазах жидким золотом плескалась задумчивость и что-то похожее на исследовательский интерес. Дурацкая это была профессиональная привычка — цепляться разумом за все странное, как тонким крючком прихватывать выбившуюся из плетения нитку. Сам для себя Мишэль пока не решил, что с ней делать: тянуть на себя или вправить как было. Что-то смутно знакомое — как будто читал, но так давно, что не мог сказать, приснилось ему или правда было.

[indent] — Тогда будем работать с чем есть, — дипломатично констатировал Тревизо, чуть качнув головой, отвечая, пожалуй что, на все сразу: и на душещипательный рассказ про увольнение, и на интригующее «не могу» (как давно? почему? вопросы изнутри нарастали веселым бегом изморози по окну), и на патовую ситуацию с местонахождением дракона и этнарха в пространстве комнаты. Сдержано поблагодарил, развернулся на пятках, чуть щурясь от разгоняющих полумрак светильников. Наконец, нашел что искал — пальцами притянул к себе самый подходящий по размеру стул, остановил его у самого края бассейна-кровати и, в последний раз прикинув перспективу спускаться, все же уселся на него, вытягивая больную ногу вперед.

[indent] — Не извиняйтесь, не мог бы приехать — так бы и написал, я не брат милосердия, — полушутливо обронил он, пристраивая Гладнивалис рядом и закатывая рукава свитера. — Я не самый дурной телекинетик, но действительно, привык работать точечно с маленькими объектами, не хотелось бы, чтобы вы пострадали из-за неудавшихся чар. Можете лечь ближе к краю кровати? Из одеяла можете не вылезать, оно не будет мешать.

[indent] Свежий воздух крался по комнате ласковой кошкой, щекотал шею и забирался прохладными коготками за воротник. Мишэль поежился, почти раздраженно дернул пальцами — окно послушно захлопнулось, на сегодня с проветриванием можно было заканчивать — растер тепло в ладонях и медленно выдохнул через нос, собираясь с мыслями.

[indent] — Буду задавать вам вопросы, господин Ан'Криил, постарайтесь оставаться здесь и отвечать конкретно. Почувствуете, что слабеете — дайте знать, я добавлю к рисунку поддерживающий контур, — Мишэль прикрыл глаза, сосредотачиваясь на чарах, и сложил пальцы перед собой домиком. В случае с врачевательством теомагия была похожа на мысленную работу с переплетением пульсирующих нитей жизненной энергии. Понять, где именно разладилось, как должно было работать до этого и как именно выстроить вязь исцеления, чтобы не навредить, но помочь телу вспомнить как это — быть целым.

[indent] — Давно чувствуете себя плохо? — начал он, выстраивая первый уровень чар, пока ещё поверхностный, разбирать Иезекииля «до косточек» нужды никакой не было. Часто причина недуга была почти на поверхности, достаточно было бросить себя в другого, как камушек в пруд, и наблюдать за расходящимися кругами силы. — Если больно разговаривать, можно мысленно, но я бы настаивал. Мне нужно ваше внимание и совсем не нужны истерики. Кому охота лить слезы в канун праздника, слышали, если проплакать весь последний день года — на следующий придется съесть пуд соли. А вы, честно сказать, больше выглядите как ценитель сладкого. Я привез вам подарок, там гранат, миндальные хлопья и засахаренные фиалки.

[indent] Голос даже почти смеялся, но лицо оставалось прохладно сосредоточенным. Глаза тоже почти светились закатным солнцем, отражая мерную пульсацию чар — тоже золотых, как лучи или холодный мед. Он скосил глаза, чуть усилил давление, вливая больше энергии в исследовательские чары, легким жестом подключил безымянные пальцы — контур дрогнул, пошел рябью и завился спиралями поддерживающего плетения. Ещё не целительство, но Иезекииль должен был почувствовать теплое эфемерное прикосновение, от которого шерсть на загривке будто электризуется, а дышать становится чуть легче. Чуть — потому что в противном случае и самого Мишэля надолго не хватит. У любого исцеления была своя цена, иногда прожорливая и жестокая.

[indent] — А с человеческой формой, — ненавязчиво продолжил он, — давно это началось? Хочу понять, может ли это быть симптомом, пока выглядит как обычная простуда на почве переутомления. Серьезная, но не смертельная. Не уверен, что смогу убрать её до конца, я не эксперт… в драконах. Чтобы лечить, надо знать, как работает — как с артефактами, только последствия хуже. Но могу поставить несколько универсальных контуров на регенерацию и продержать их до завтрашнего утра. Некоторые болезни не приемлют другой терапии, кроме постельного режима и нежного обращения, кажется, это ваш случай. Пронаблюдаю, все ли в порядке, все равно сегодня уже не уеду.

[indent] Он вздохнул, поднялся со своего насеста и неуверенно застыл над краем постели.

[indent] — Мне придется спуститься. Боюсь, я не так ловок, как мог бы быть. Был бы признателен, господин Ан'Криил, если вы меня не зашибете.

[indent] Нога прострелила знакомой тупой болью, но Тревизо почти не обратил на нее внимание. Вновь материализовал крылья, чтобы использовать их как дополнительную точку опоры в этом нелегком деле — скачкам по чужим кроватям — с тихим вздохом опустился на здоровое колено и постучал кончиками пальцев по одеялу.

[indent] — А вот теперь придется из одеяла вылезать — плетение поставлю сразу на вас, оно не обожжет, но может быть… тепло и щекотно. Следов не будет, к утру развеется, — выдохнул через нос и продолжил, вспоминая, как давно уже лечил маленькую еще Луку, какие слова находил, когда она хныкала и пряталась в одеялах, как в палатке. — Милый у вас друг. Как его зовут?

Отредактировано Мишэль Тревизо (2023-06-12 14:44:06)

Подпись автора

Любой человек — теплица, пока в нем жизнь теплится.

[indent] — Зоря, — эхом повторил он, кивая сам себе, очень внимательно и без капли осуждения, как будто бы спрашивал у Изекииля не имя плюшевой игрушки, а гораздо более серьезные вещи, скажем, обоснованность использования источника в качестве научной литературы или тонкости нюансов настройки плетения заклятья. — Хорошее имя. У всех нас есть что-то такое — как булавка для бабочки, чтобы не терять концентрацию. У меня вот…

[indent] Не отвлекаясь он на мгновение поднял левую руку чуть выше и повел пальцами — многочисленные кольца подхватили золотой отсвет целительного плетения, рассыпая вокруг веселые пятна ласковых солнечных зайчиков.

[indent] — Один мой приятель любит шутить, что будь я дархатом, наверняка произошел бы от какой-нибудь гигантской сороки. Ничего не могу поделать со своей слабостью к красивым вещам, да и, честно признаться, не уверен, что собираюсь или хочу.

[indent] Хватит двух, или все-таки лучше больше поставить, чтобы наверняка? Тревизо чуть нахмурился, взвешивая собственные силы, размеры артефактора и потенциально-необходимое воздействие чар поддержки для успешного выздоровления, и мысленно сторговался с собой на четырех рунических контурах. Один — на гибкой и длинной шее, по одному на передних лапах и еще один   на широкой бархатной груди со стороны сердца.

[indent] Проклятье, проклятье… Что-то отдаленно знакомое, еще со времен обучения. Из тех давних полузабытых далей, когда Мишэль еще не похоронил мечту стать детским врачом, потому что брату больше нравилась хирургия. Знай тогда, что все сложится так, как сложится, остался бы работать с детьми. Но, кажется, даже демиурги были лишены таланта провидеть — только предсказывать, опираясь на опыт бесчисленных прожитых дней.

[indent] — «Великое проклятье небес», — подсказал он, на какой-то слегка вопросительной интонации и чуть вздернул бровь. — Редкая штука. Но, по тому, что я помню, кажется, действительно совсем не смертельная. Хождение на двух ногах переоценено, тут я могу утверждать как никто другой. Постоянно устает спина и бесконечные проклятые лестницы. Отвратительно, если не знать, как смягчать симптомы.

[indent] Он умолк, подловив себя, что сбивается с мысли, и поспешил заверить Иезекииля тем голосом, каким разговаривал с пациентами во время практики в детском отделении одной из центральных лечебниц. Кажется, драконы у него тоже были, теперь уже и не вспомнить. Время — вода, помнить все годы и все лица было просто невозможно.

[indent] — Главное, чтобы вам не мешало, не все на свете требует лечения. Обычно, мы называем это не «расстройством» или «болезнью», а «состоянием». Оно может доставлять неудобства, но лишь в той степени, в какой мы сами расцениваем обстоятельства в этом качестве. Плохой пример, но если взять мою ногу — я тоже предпочитаю трактовать её как «состояние» или особенность, вылечить это нельзя. С другой стороны, у меня есть несчастье помнить, каково было бегать на двух здоровых. Кажется, быть драконом гораздо веселее, чем занудной развалиной.

[indent] Мишэль смешливо фыркнул, поднырнул ладонью чуть ниже, зарываясь пальцами в мягкую шелковистую шерсть.

[indent] — Этот последний, минут через 5 должно стать гораздо легче. Дальше ваш организм справится уже сам, контур просто поможет естественной регенерации. Отдых, теплое питье, и вкусная еда для поддержания духа, если хотите, могу выписать вам рецепт.

[indent] Да улыбнулся чуть заметной косой улыбкой, не удержав за зубами сорвавшуюся беззлобную шутку.

[indent] — Вот так-так, а я уж было решил, что хозяин «Чуда серебра» оставит гостя голодным до самого утра. Да, я бы не отказался от индейки. В конце-концов, какой дурак, в самом деле, откажется от джема из мандаринов.

[indent] Определенно Тревизо был благодарен Иезекиилю, что тот тактично не обратил внимание на его хитрый маневр «вернуться из бассейна кровати на твердый надежный пол» (тут крылья помогли снова, иногда Мишэль был даже рад, что родился именно этнархом, а не хуманом. Жить приходилось дольше, что было не всегда хорошо, зато опираться на воздух умел, когда не на что и не на кого больше было опереться). За подарками пришлось вернуться обратно к стойке в лавке — этот путь уже показался Мику короче, знакомее, зато теперь перед драконом выстроились в ряд несколько бархатных коробочек. Для артефактора, скорее всего, небольших. Для всех остальных — вполне себе внушительное ассорти.

[indent] — Лукум и сладости, с Порциона, — вежливо пояснил Тревизо, движением пальцев развязывая последнюю газовую ленту и снимая крышку. — Вот здесь как раз фиалки, меня уверяли, что лепестки собирают в час предрассветной росы и магией сохраняют их хрупкую нежность. Сразу подумал про вас, решил, что…

[indent] Он поморщился и дернул пальцами, когда Гландивалис вдруг отдал в руку энергетическим импульсом.

[indent] — Вынужден сознаться, я тут тоже из шкурного интереса. Боюсь, я был не слишком аккуратен с тростью, защитный купол время от времени срабатывает фальшстартом и бьет меня по рукам. Вас не затруднит посмотреть завтра утром? Не хотел бы заказывать новую, не люблю менять хорошие вещи, к которым привык.

[indent] Даже на двоих, не сильно на самом-то деле близких друг другу существ, в пространстве кухни можно было создать ощущение уюта и камерности праздника. Мишэль действительно был не самым плохим телекинетиком, на пробу открыл несколько верхних шкафов, довольно хмыкнул и, высекая искры щелчком пальцев, подвесил в воздухе над столом маленькие ароматические свечи. Нос защекотал запах ванили, корицы и чего-то сладкого, названия чему Тревизо просто не знал.

[indent] — Уж полночь близится, а праздника все нет. Категорически не принимаю сочельники без свечей, вы уж меня извините. Даже гости имеют право на небольшую наглость и самоуправство, ведь так? Не против, если они повисят немного? Мне не нравится, когда темно.

Подпись автора

Любой человек — теплица, пока в нем жизнь теплится.