новости
активисты
Добро пожаловать в литературную ролевую игру «Аркхейм» Авторский мир в антураже многожанровой фантастики, эпизодическая система игры, смешанный мастеринг. Контент для пользователей от 18 лет. Игровой период с 5022 по 5025 годы.
Добро пожаловать в литературную ролевую игру «Аркхейм» Авторский мир в антураже многожанровой фантастики, эпизодическая система игры, смешанный мастеринг. Контент для пользователей от 18 лет. Игровой период с 5022 по 5025 годы.

Аркхейм

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


Вы здесь » Аркхейм » Личные эпизоды » Lokemundux


Lokemundux

Сообщений 1 страница 9 из 9

1

[nick]Инфирмукс[/nick][icon]https://i.imgur.com/2ozB3io.png[/icon]

Климбах / где-то в окрестностях горного кольца Мор / 3103

Инфирмукс
Шантитус

https://i.imgur.com/yyo9Ki9.jpg

Эпизод является игрой в прошлом времени и закрыт для вступления любых других персонажей. Если в данном эпизоде будут боевые элементы, я предпочту стандартную систему боя.

[html]<iframe frameborder="0" style="border:none;width:100%;height:70px;" width="100%" height="70" src="https://music.yandex.ru/iframe/#track/38080593/4849732">Слушайте <a href='https://music.yandex.ru/album/4849732/track/38080593'>Neurotoxin</a> — <a href='https://music.yandex.ru/artist/5465911'>DEEP-EX-SENSE</a> на Яндекс Музыке</iframe>[/html]

Отредактировано Симбер Ресинджер (2023-05-07 10:56:04)

+1

2

Сколько он уже так? Недели? Месяцы?

Дни смазались в серую, безвременную массу. Пропавшая ясность ума и не умолкавшие инстинкты бились в черепной коробке, словно требуя выхода, а тело упрямо отказывалось сменить форму, будто бы позабыло свои истоки. Насколько проще бы было терпеть, получись у него обратиться сгустком бесформенной энергии, сбежать от охватившей каждую конечность боли.

В тумане неопределенности, от него ускользало даже собственное имя.

Он был среди звезд. Среди бесконечности, куда бежал не от погибели мира, а от себе подобных. Где удерживать частички себя в единой массе казалось непосильным трудом, доселе ему неведомым. Он не ждал от звезд ничего, кроме как молчаливого наблюдения за крупицей света, дрейфовавшей рядом с их орбитой: в конце концов, хищник вроде него ничего не знал о поведении звездных тел и относился к ним, как к далеким гигантам. Однако, именно звезды должны были кинуться в него чем-то омерзительно напоминавшим оголодавшего ильтенора.

Затем... Затем космос бесцеремонно с ним распрощался.

Кем или чем бы не был паразит, насланный на него звездами, его напористость была сравнима с непоколебимой схваткой когтей вожаков. Противиться ей выходило никак иначе, кроме как биться в конвульсии в ответ и инстинктивно пожирать вторженца, пока не пожрали тебя.

Когда напор чужого разума стих, компаньоном остались тяжесть и измождение. Тело в совсем незнакомой форме, отказывавшееся послушно перемениться. Одновременно знакомые и чуждые дополнения, едва отвечавший командам хвост и обрамлявшие голову тяжелые рога. Когти постоянно скоблившиеся по мелким участкам кожи, погрубевшими на ощупь.

Как же его, черт побери, звали? Он бежал откуда-то. Откуда? От чего? Почему окружавшие его густые леса, постоянно омываемые проливными дождями, не вызывали в памяти никакого отклика? Попадавшиеся на пути живые организмы, временами более чем разумные, не внимали ни его жестам, ни шипению. Терпение быстро заканчивалось, да и чувствовалось, что он им никогда не славился, и волна неуемной жестокости лишала его любых потенциальных ответов.

И он шел, шел и шел.

+2

3

[nick]Инфирмукс[/nick][icon]https://i.imgur.com/2ozB3io.png[/icon]

Через семнадцать дней будет ровно год, как его жизнь раскололась на «до» и «после». Теперь это две совершенно разные жизни: первая — лишь гравировка на могильной плите «Иешуа Ресинджер / 3085 - 3102», вторая — Инфирмукс. И на этом все.

Одинадцать месяцев и тринадцать дней ада. Его тащила вперёд неведомая сила, голос в голове, звериные инстинкты, нечто чуждое... нашептывающее по ночам страшные сказки, где никто не выжил.

Ему было бы проще умереть, но... такой вариант не возникал даже на периферии сознания. Голос в голове дал ему имя — Инфирмукс, и у этого имени, представляете, нашлось самобытное значение. Чужак. Инфирмукс не сопротивлялся, в его черепной коробке первые три месяца бурлила агонизирующая каша из серого вещества, в желудке всегда было пусто, а во рту вечно какие-то куски свежей плоти. Блять, он даже не помнил, как и кого завалил, чтобы вечерами перемалывать очередную порцию солоновато-красного. Голос в голове смеялся, он называл себя — Эреб... или это Инфирмукс дал ему такое имя? Неважно, последнее, что заботило хтоника, так это вероятность слететь с катушек. До тех пор, пока галлюцинации полезны, не стоит с ними враждовать. В принципе, ни с кем не стоит враждовать в его положении. Сею мантру тоже вбивал Эреб.

Но главное... то, без чего невозможно выжить на диком Климбахе — без умения различать «сорта» людей до того, как они проломят тебе голову или пустят по кругу. С ним лично подобного ещё никогда не происходило, но он видел... как не везло другим. Сперва горло душила жалость, но Эреб быстро убил ее.

Здесь и сейчас умение договариваться менее ценно, чем готовность вцепиться кому-нибудь в глотку. Подросток испытал на себе всю прелесть адаптации.

Лоск цивилизации слетел с него ещё в первый месяц, а теперь... смертью храбрых пала и маска человечности. Больше он не этнарх, не Иешуа, не сын своего отца, что продолжит их древнюю династию. теперь он Зверь. И либо будет убивать, либо сдохнет. Третьего не дано.

Яркие языки пламени трещали в небольшом костерце. Он развел его прямо в пещере, блядский дождь уже в конец достал. Инфирмукс хотел побыстрее набить брюхо жареным мясом и проспать до полудня, заживляя несколько серьёзных ранений. Сегодня ему свезло, у дичи в карманах оказалось пять сладких батончиков, Правда они подтаяли, но какая к чёрту разница? Шоколад и кондитерский жир и на Климбахе остаются шоколадом и кондитерским жиром. Он как раз слизывал с пальцев приторную сладость, когда заметил между деревьев чужака.

— «Оставайся здесь...» — Эреб болезненный пульсацией разлился в голове, — «пусть идёт дальше, ещё пара километров и его встретит банда Синко. Он смазливый, надолго их отвлечёт и мы сможем перебраться на южный край горного кольца...»

Инфирмукс сжал кулаки, что-то внутри него взбунтовалась такому решению, он уже как второй мясяц действует  самостоятельно... хотелось верить... слушаться собственную шизофрению так себе история. Но шизофрения права. Ему не нужны эти проблемы, ты хочешь выжить на диком Климбахе, значит сохнуть должен кто-то другой...

— «Именно... он бы поступил точно так же... если не хуже...» — и всё-таки была в этом что-то неправильное, Инфирмукс Осторожно выбрался из пещеры, придерживая повреждённую руку, начал тихо подкрадываться. В слежке хтоник уже был хорош.

Отредактировано Симбер Ресинджер (2023-05-07 15:59:34)

+2

4

Хвост, заключил он, был помехой.

Казалось, он должен был привыкнуть к такому придатку, но либо общее количество конечностей было неправильным, либо хвост был не того размера. Насколько бы хорошо он не управлялся с ним под влиянием звериных повадок, которые стали проявляться чаще, чем ему хотелось бы, все остальное время ему приходилось таскать его за собой как мертвый груз.

Ему не терпелось поскорее покинуть скалистую часть местности, где он застрял, бродя кругами. Чувство направления уже дважды приводило его к обрывам скал и, после их подробного изучения, он принял решение не прыгать с них, так как ясно понимал, что не переживет полета до подножия. Тем не менее, вид открывался живописный, что привело его к выводу, что ему нравилось и что-то помимо насилия.

Сырость, сохранявшаяся на протяжении ночи, не способствовала улучшению его настроения. Он ненавидел, как волосы прилипали к лицу: синеватые локоны попадали в глаза и щекотали нос. Его так и подмывало завалиться под какое-нибудь создателем забытое дерево и дождаться восхода солнца, но инстинкты гнали его в ту самую сторону, откуда он уловил слабый запах пищи.

От одной только мысли его пронзил голод.

Машинально волочившиеся ноги резко замерли.

Что-то... было не так.

Его остановили не инстинкты, к которым он обычно прислушивался, а простая, но чертовски хорошая интуиция. Если бы память не изменяла ему, он бы помнил, что выработал ее, спасаясь от пожирания более сильными сородичами, - тревожный звон на задворках сознания указывал на появление собрата-хищника.

Он сгорбился, а его костяной хвост затрещал в предостережении. Он не мог определить, где кроется угроза, или уловить ее запах. Это нервировало его еще больше, и сознательная часть его психики подталкивала его пуститься наутек, чтобы выманить врага, а затем развернуться и напасть на него первым. Но другая, дикая и импульсивная часть, заставила его ощериться и оскалить клыки.

— Крр... Г... де?..

Ему с трудом удавалось выдавить слова через зубастую пасть. У него мелькнула мысль, что это неправильно, что гуманоидная форма, которую он принял, не должна вмещать столько препятствий во рту, но зубы сами прорезались и с тех пор мешали ему говорить. Раздраженный, он с рычанием всматривался в темные окрестности, подергивая хвостом и пытаясь обнаружить нежелательного наблюдателя.

+2

5

[nick]Инфирмукс[/nick][icon]https://i.imgur.com/2ozB3io.png[/icon]

«Один удар, ты должен свалить его одним ударом...» — шум дождя и звон капель о тугие листья казалось складывались в голос Эреба, подтверждая тем самым его галлюциногенный источник, — «второго тебе не дадут... бей в голову... хвостом в глазницу... главное войти глубоко, достать до мозга... не вздумай бить кулаком в грудную клетку, ты же видишь на сколько у него прочный костяк, я тебе уже по шипам могу сказать — с одного удара ты не пробьёшь грудину...»

Инфирмукс старается не дышать, все чувства обострены до предела, настолько, что ему мерещется горячее дыхание зверя у него над ухом.

Он думает о расе, о событиях, которые могли породить такую уродливую тварь, всё-таки до чего же мерзкими бывают мутанты. И он тоже мерзкий. У чужака синие волосы, тело покрытое шипами и бронированное костяными пластинами, а ещё... нечеловеческая, полная огромных клыков пасть. Инфирмукс думает, будь у него такая, он бы как пить дать откусил себе язык и все пальцы в придачу. Но... это пасть Зверя. Молодняк, да и те, кто поматёрее, постереглись бы ради веселья нападать на такого. Да, Инфирмукс и сам не отказался от такой пасти.

— «Ты там что, сдох уже? Он тебя чует... и это плохо, он уже определил с какой стороны ты будешь нападать... постой ещё пару минут и можешь засунуть себе в глотку яблоко и запечься на вертеле, чтобы ему было удобнее жрать...»

Инфирмуксу проще убивать, когда он... науськан... доведён до исступления... голосом в голове, объективный необходимостью, да хотя бы предвкушающими веселье физиономиями ублюдков. Вот тогда с хтоника окончательно слетает налёт цивилизации, и он мало чем отличается от бешеного медоеда.

Но чужак почему-то не вызывает в нём этой первородной ярости. При взгляде на его сутулинную спину в животе подростка что-то судорожно сжимается, может быть, он видит в нём себя. Плохо. Как только ты пожалел, ты сдох.

— «Как же достали эти редкие расы, от таких никогда не знаешь чего ждать. Давай... у тебя вроде только рука обещала долго жить, а так ты вынослив... погоняем его по округе, заведём в ту ловушку посреди скал..

— «Он чует запах костра», — думает Инфирмукс отвлечённо, и срывается с места, оказываясь супротив Шантитуса.

— «ТЫ ТУПОРЫЛАЯ ЛИЧИНКА БЕЗМОЗГЛОЙ НИМФАЛИДЫ!!!» — да, это потому, что он даже не знает языка, вряд ли это существо знает язык этнархов или общеаркхеймский. Возможно, тварь даже не умеет разговаривать.

Инфирмукс поднял руки ладонями вверх, зачатками ментальной магии направляет в сторону чужака волны успокаивающих эмоций. Ага, как же, будто он сам спокоен. Нихрена подобного.

Не ходи в одиночку дальше, там банда, Тебя убьют, — и он пытается послать череду картинок, которые видел, когда разведывал территорию. Ничего серьёзного: парочка убийств, парочка изнасилований, парочка случаев садомии. Для климбаха пустяки.

Хочешь? — достаёт из кармана недоеденную шоколадку.

ВОТ ДЕРЬМО! Ляжку он твою хочет в соусе из мозгов!!! И Инфирмукс не понимает, его это мысли или Эреба. Да и какая разница?

Отредактировано Симбер Ресинджер (2023-05-09 17:31:55)

+2

6

Красный. Он конечно же сравнил его с кровью, да и на какое еще сравнение способно существо, подобное ему? Он перевидал множество ярчайших оттенков, рыская по разоренной и изъеденной его сородичами планете, но ни один из них не произвел на него должного впечатления. Однако цвет, который встречался ему чаще всего, цвет, который всегда вызывал у него чувство, будто он чего-то добился, избежав клейма слабейшего... был красным.

Враг. Пятно красного цвета. Крупнее? Выше? Есть разница? Проворно перемахнул через кусты и возник на его пути. Преградил. Создал стену из плоти. Почему? Напасть из слепой зоны - не вариант? Неужели настолько силен, что не нуждался в атаке исподтишка, чтобы убить? Разница-токакая? Живое, дышащее существо. Что-то отличное от деревьев, камней и бесконечных дождей, оставляющих после себя грязные дороги и влажный воздух.

Инстинкт - гнусная, крикливая тварь. Будто оживленный присутствием чужака, он поднял свою уродливую голову и потребовал напасть. Но как только когти поднялись, готовясь нанести удар, а колени подогнулись, чтобы оттолкнуться и сбить с ног угрозу, как волна чего-то нахлынула всей тяжестью, пробиваясь сквозь затуманенный, одичавший разум. Бездонный океан. Оливковая ветвь. Нечто чуждое и непонятное, то, чего никогда не предложил бы ни один из сородичей, разве что в качестве прощальной насмешки.

Ему трудно давалось спокойствие. Он не понимал, что ему пытались внушить, но вмешательство помогло ему - пришли мысли, да такие ясные, прямо как голубое, бескрайнее небо, которое иногда украшало эту планету.

Думай. Думай, Шантитус.

Вытащи свой разум из сточной канавы и пораскинь мозгами, придурок.

Сгорбившись, он поднял взгляд на чужака, преградившего ему путь, и глаза его были яснее, чем прежде. По сравнению с тем, что было раньше, в них появилась искра разума, и она неуклонно крепла.

Инстинкт ли помог тебе продержаться так долго? Да, он самый. Но ты же знаешь, что нельзя атаковать все, что шевелится. Знаешь, лучше не набрасываться на то, что может сожрать тебя. Присмотрись. Кого ты, черт возьми, перед собой видишь?

Создание. Некое живое существо. Незнакомое, но в чем-то похожее. Странная смесь узнавания и опаски. В глубине сознания что-то настойчиво скреблось, то самое, что раньше пыталось овладеть и поглотить его, а теперь издавало странные востроватые звуки, будто встретило старого друга.

Когда разум устаканился под пантомимой спокойствия и замешательства, начали проступать образы. Тропа, ведущая через лес, к костру и тем, кто его окружает. Их было так много, и все они были вооружены и представляли угрозу. Их численность и сила были неизвестны, но раз они так сильно походили на стаю, значит, были опасны.

Он опустился на корточки еще ниже, с замершим в тревожной недвижности хвостом, и безучастно уставился на красного незнакомца, полуоткрыв зубастую пасть. Он напоминал скульптуру монстра, выдуманного безумцем. Тем не менее, мысли его начинали проясняться.

Опасность?..

Ему было что-то предложено. Оно было маленьким и едва ли походило на подношения, которые обычно приносили вожакам стай, но намерения у него должны были быть те же. Необычные ощущения, вторгшиеся в его голову, настораживали, но поверхностное спокойствие, овладевшее им, позволило ему пока не обращать на них внимания. Он поднял когтистую ладонь и потянулся к небольшому предмету, позволяя своей энергии охватить и расщепить его на осколки энергии, а затем втянуть частицы в себя.

Шоколад был поглощен.

Почему он такой несуразно маленький?

Но сознание уже переключилось на другую заботу. Рот красного незнакомца был другим. Он не был отягощен зазубренными зубами, а значит, позволял говорить. Почему между ними была такая разница? С таким простым ртом было бы намного удобнее говорить.

Как повторить маленькие зубы? Почему не скопировать? Что мешало?

Зубы уменьшились на небольшую, почти незаметную, величину.

Хотя говорить внятно по-прежнему не выходило.

Но конечностей по-прежнему двигались так, как ему желалось. Не зная, что хотел донести до собеседника, он зашевелил руками. Неловко поднял их. Опустил. Недовольно дернул хвостом. Указал пальцем на красного незнакомца. Замер. Убрал палец. Показал на себя. Досадливо рыкнул и снова сгорбился. Его снедали вопросы. Отчего возникло странное подобие знакомости, не принадлежащее ему и казавшееся чужим? Как его звали? Почему он так и не напал? Где пряталась стая? Что за волна спокойствия на него накатила? Но он не знал, как эти вопросы задать и какой из них предпочесть, да и голод все еще обжигал горло.

+1

7

[nick]Инфирмукс[/nick][icon]https://i.imgur.com/2ozB3io.png[/icon]

Словно детёныш климбахской бронированной гидры или пустынной мантикоры. У Инфирмукса никогда не ладилось с людьми, зато с хищными тварями он умел находить общий язык. И почему, спрашивается, Эреб назвал его смазливым? Даже новорожденная мантикора не покажется вам смазливой. Поверьте. А назвал же. Ну, хоть теперь понятно, откуда это щемящее чувство: на уровне ощущений и бессознательного он видел в чужаке не одного из ублюдков Климбаха, подобных себе, он видел в нем зверя.

И зверь готовился напасть. Трудно не узнать этот взгляд, он возникает всякий раз, когда вы загоняете гидру в каменный капкан. Перед самым убийством. Взгляд больной, затравленный и тем опаснее. Такому терять нечего. Такой уже готов потерять все, но задорого.

Инфирмукс думает, что перед ним кто-то из элементалей или родовитых драконов, слишком рано принявших  человеческий облик. Первое перевоплощение. Хтоник еще не умеет идеально различать расы… в 18 то лет. Видимо, сознание и человечность развиты недостаточно. Сколько он уже видел подобных случаев, хотя ни один из них не мимикрировал настолько сильно в гуманоида. Скорее всего, этот облик зверь выбрал не случайно. Охотник? Убийца семьи? Гадать можно бесконечно долго, зато как вести себя в таких случаях Инфирмукс знал из личного опыта. Его интерес к дикой фауне, изучению их повадок позволяли не растеряться даже при встрече с раненым хищником.

Главное сохранять спокойствие. Хтоник чуть пригнулся, дабы выглядеть на миллиметр ниже зверя, склонил на бок голову и плавно покачал хвостом из стороны в сторону, у чужака тоже был хвост, и он должен был воспринять этот жест как показательное дружелюбие. Улыбаться и обнажать клыки не следовало, поэтому Инфирмукс стоял с каменным лицом и успокаивающим голосом говорил:

Зубы... твои зубы слишком большие, сделай их меньше, уменьшаю до тех пор, пока они не сомкнутся в замок под губами.

Он не знал, понимает ли его зверь с человеческим лицом, поэтому сопровождал свои слова картинками: вот рот Шантитуса, каким его хтоник видит со стороны, вот зубы, вот они уменьшаются.

Я Инфирмукс, — повторяет как заведенный, — и тебе нельзя идти одному дальше, тебя там убьют. Возвращайся обратно к стае, — ага, если таковая есть, если его не изгнали, если он бежит не от неё, если… если… если… он будто ходит по пропасти, где любое неверное движение грозит ему очередной кровавой бойней.

До чего же странно он съел шоколад, почти аннигилировал. Может… это вовсе хтон? Да, нет, бред какой-то. Новоиспечённый хтоник? Возможно. Полуразумный дракон, который стал хтоником? Вопросы… вопросы…

Ты голоден? У меня есть мясо и еще немного шоколада, мясо правда сырое. Человечина. Ты ничего не имеешь против дохлого мужика? Он свежий, правда. Только мясо жёсткое, но жира много. Жир полезен… — образ трупа, пещеры, костра, оставшихся шоколадных батончиков, и на фоне осуждающий голос Эреба — «Титул главного дебила Климбаха твоя, поздравляю. Если он и не выжрет твою печенку, то намучаешься ты с ним…».

Инфирмукса сделал несколько шагов ближе и протянул руку к лицу человека-зверя, коснуться не решился, чуть опустил на уровень пояса, как бы предлагая протянуть свою конечность.

Пошли со мной…

Да, в свои восемнадцать Инфирмукс был еще не таким прожжённым сукиным сыном, не взирая на то, что прожил на Климбахе целый год.

Отредактировано Симбер Ресинджер (2023-05-14 08:16:25)

+2

8

Шум на задворках сознания, ранее вытравливавший остальные мысли, перебивался незнакомыми волнами эмоций. Явно чужими, но столь необходимыми в этот момент. Вилявший в раздражении из стороны в сторону хвост медленно замер, напоследок дернувшись, и опустился на землю.

Среди его вида не водились особи, способные ворваться в чужой разум и повлиять на него. Единственная форма влияния, знакомая Шантитусу, был первородный страх, который вселяли многократно превосходившие его по силе вожаки стай. Именно поэтому внушаемые ему образы так успешно срабатывали, окутывая его дымкой спокойствия и притупляя вышедшие из-под контроля животные инстинкты. Но, самое главное, они помогали унять беспорядок, вызванный инопланетным паразитом.

Прояснившиеся глаза метнулись к хвосту чужака. Проявляемое дружелюбие и обнадеживало, и привадило в замешательство. Шантитус из прежних времен надменно насмехался над наивным проявлением веры, ибо каким глупцом надо быть, чтобы с готовностью поверить в благие намерения между каннибалами и стервятниками? Особенно, когда ты сам - слабак, которого сожрут, нежели пожалеют.

Но каждому монстру нужна крупица надежды.

Шантитус не посмел закрыть глаза, но представил перед собой те образы, которые настойчиво лезли ему в голову. Изменение тела казалось ему донельзя родным и знакомым. Какая хворь так настойчиво мешала ему мимикрировать? Адаптация под вид, на который велась охота, была основой основ.

Мучительно медленно, зубы уменьшились. Все еще заостренные клыки, как у морских хищников, но теперь они хотя бы умещались в человекоподобный рот и позволяли свободно двигать челюстью. Размяв окостенелые мышцы, Шантитус попробовал сказать что-нибудь внятное.

— Стаи... нет. Не... нужна.

Память возвращалась к нему обрывками. Стая всегда была средством выживания, а не местом, куда Шантитус бы жаждал вернуться или ощущал себя в безопасности. Напротив, одно неверное движение в стае грозило скоропостижной кончиной, именно поэтому Шантитус так отчаянно жаждал убраться на... На что? Куда он пытался сбежать, если вся поверхность планеты кишела его агрессивными собратьями?

Пальцы дернулись, будто в нервном тике. У чужака было имя. Чужак был разумен. Чужак не закончил безжизненным телом под ногами, потому что Шантитус на него не набросился, потому что его слова имели смысл. Чужак не мог быть вожаком стаи, ибо вожаки стаи никогда не тратили время на слова и любезности.

Нездоровый смешок, уже куда более близкий к тому, каким был Шантитус изначально, - тем самым ураганом, внесшим немалую лепту в погибель цивилизации на соседствующей с его колыбелью планетой, - непрошенным сорвался с губ.

— Пир, пир, пир... — Едва ли не пропел новоиспеченный хтоник под нос, затем окинул Инфирмукса оценивавшим взглядом с головы до ног. Отметил гротескные черты, маркировавшие его таким же хищником. Перемолол в голове предложение, озвученное раньше. Дымка по-прежнему мешалась, а тело слушалось плохо. Разинувший пасть голод грозился выжрать внутренности. — Человечина... Человек... Живое разумное? — Кем, еще раз, были те ушлые создания, населявшие соседнюю планету? Шантитус все никак не мог вспомнить, как те выглядели. — Звучит... хорошо.

Дергано, он опустил один когтистый палец в предложенную ему руку, не уверенный насчет смысла за жестом, но смутно что-то о нем припоминавший. Взгляд метнулся Инфирмуксу за спину, откуда по-прежнему пахло жизнью и потенциальной едой.

— Там... еда. Больше добычи. — Шантитус не испытывал ни любви, ни привязанности к стаям, но... Он склонил голову в бок в немом приглашении. — Вдвоем? Больше улов.

+3

9

[nick]Инфирмукс[/nick][icon]https://i.imgur.com/2ozB3io.png[/icon]

Ладонь его когтистая и жилистая легла в руку Инфирмукса как приговор будущих проблем, и, казалось бы, вот-вот один из них пожалеет. Но изнутри грудины растекалось приторно-приятное ощущение утоляемого голода. Морального голода.

Инфирмукс, как всякое живое и социальное существо, нуждался в друге, и эта его потребность за год всецело дикого существования обострилась настолько, что даже голосу в голове будешь рад.

Но разве можно довериться здешним обитателем? Может быть, Инфирмуксу не везло, он сталкивался лишь со всякими ублюдками, готовыми за любые воздушные замки «продать» тебя ублюдкам пострашнее. Первые пару месяцев он ещё старался «держаться своих» — такого же молодняка, но не свезло. Одна часть предпочла уйти во служение более сильным, а вторая — сдохнуть. Присоединяться к первым он не желал, а ко вторым не «пощастливилось».

В диком незнакомце, при всем его довольно гуманоидом облике, считывалось больше от зверя, чем от человека. Вот Инфирмукс и попался на примитивную ловушку подсознания — проекцию. Зверь не может тебя продать, разве что закусить в голодный год. Инфирмукс предпочел бы дружбу с мегаструмом, чем с себе подобным, а нашел нечто среднее.

Пошли... скорее... — хтоник потянул сородича за собой, все еще неуверенный в том, что Шантитус его понимает. Хоть тот и не выглядел растерянным. Диким животным не свойственна растерянность, ведь их инстинкты слишком сильны. И сейчас подросток судорожно пытался прочитать по языку тела, мимике и взгляду, что ждать от странного хтоника в следующую секунду.

Вроде бы его импровизация с паттернами дружелюбия прошла успешно, разве что удивило нежелание присоединяться к стае, а еще... Инфирмукс никак не мог понять, насколько хорошо незнакомец знает их язык. Да, этот «парень» невероятно быстро строит связи с образами в голове и звуками, что издает рот. Имея такие зубы он впрямь мог обладать не слишком обширной языковой базой.

Да, вдвоем. Улова больше, защита лучше. Все так, — каждое слово сопровождалось образом, — но сейчас нам нужно в укрытие, — и хтоник продолжил тащить его за собой, — нам нужно... сработаться, изучить друг-друга, понять на что каждый способен в бою.

А еще ему — Инфирмуксу нужна передышка, но пока-что этого говорить не стоит, хищники быстро считывают слабину, а он и так ходит по грани.

Переждем до утра дождь в пещере. Ты знаешь язык? Общался когда-нибудь с такими как я?

В прицнипе, даже если Шантитус знает язык отвратно, то научить его всей базе — дело пары часов. Уж слишком быстро тот обучался.

Деревья вокруг мелькали все быстрее с каждой секундой перехода на высокие скорости, и Звереныш не отставал (вроде бы, на усмотрение игрока).

Сейчас в пещере все еще горел костер и оставлять пламя без присмотра Инфирмукс не хотел — погаснет. Возле костра лежал свежий труп. Подняв большой тесак из каленого железа Инфирмукс подошел к телу и разрубил то на две неравные части. Себе взял меньше, так как уже успел поесть. Учитывая способ питания нового знакомого, того не смутит даже одежда. Аннигиляция в качестве способа приготовления довольно полезная штука, конечно, когда ты едок, а не еда.

Достал шоколадку и, покосившись на Шантитуса, откусил. Небольшой тест на лояльность. Будет пытаться силой забрать добычу или нет?

Вообще, манера поведения с едой у костра многое может сказать о живом существе.

0


Вы здесь » Аркхейм » Личные эпизоды » Lokemundux


Рейтинг форумов | Создать форум бесплатно