Красный. Он конечно же сравнил его с кровью, да и на какое еще сравнение способно существо, подобное ему? Он перевидал множество ярчайших оттенков, рыская по разоренной и изъеденной его сородичами планете, но ни один из них не произвел на него должного впечатления. Однако цвет, который встречался ему чаще всего, цвет, который всегда вызывал у него чувство, будто он чего-то добился, избежав клейма слабейшего... был красным.
Враг. Пятно красного цвета. Крупнее? Выше? Есть разница? Проворно перемахнул через кусты и возник на его пути. Преградил. Создал стену из плоти. Почему? Напасть из слепой зоны - не вариант? Неужели настолько силен, что не нуждался в атаке исподтишка, чтобы убить? Разница-токакая? Живое, дышащее существо. Что-то отличное от деревьев, камней и бесконечных дождей, оставляющих после себя грязные дороги и влажный воздух.
Инстинкт - гнусная, крикливая тварь. Будто оживленный присутствием чужака, он поднял свою уродливую голову и потребовал напасть. Но как только когти поднялись, готовясь нанести удар, а колени подогнулись, чтобы оттолкнуться и сбить с ног угрозу, как волна чего-то нахлынула всей тяжестью, пробиваясь сквозь затуманенный, одичавший разум. Бездонный океан. Оливковая ветвь. Нечто чуждое и непонятное, то, чего никогда не предложил бы ни один из сородичей, разве что в качестве прощальной насмешки.
Ему трудно давалось спокойствие. Он не понимал, что ему пытались внушить, но вмешательство помогло ему - пришли мысли, да такие ясные, прямо как голубое, бескрайнее небо, которое иногда украшало эту планету.
Думай. Думай, Шантитус.
Вытащи свой разум из сточной канавы и пораскинь мозгами, придурок.
Сгорбившись, он поднял взгляд на чужака, преградившего ему путь, и глаза его были яснее, чем прежде. По сравнению с тем, что было раньше, в них появилась искра разума, и она неуклонно крепла.
Инстинкт ли помог тебе продержаться так долго? Да, он самый. Но ты же знаешь, что нельзя атаковать все, что шевелится. Знаешь, лучше не набрасываться на то, что может сожрать тебя. Присмотрись. Кого ты, черт возьми, перед собой видишь?
Создание. Некое живое существо. Незнакомое, но в чем-то похожее. Странная смесь узнавания и опаски. В глубине сознания что-то настойчиво скреблось, то самое, что раньше пыталось овладеть и поглотить его, а теперь издавало странные востроватые звуки, будто встретило старого друга.
Когда разум устаканился под пантомимой спокойствия и замешательства, начали проступать образы. Тропа, ведущая через лес, к костру и тем, кто его окружает. Их было так много, и все они были вооружены и представляли угрозу. Их численность и сила были неизвестны, но раз они так сильно походили на стаю, значит, были опасны.
Он опустился на корточки еще ниже, с замершим в тревожной недвижности хвостом, и безучастно уставился на красного незнакомца, полуоткрыв зубастую пасть. Он напоминал скульптуру монстра, выдуманного безумцем. Тем не менее, мысли его начинали проясняться.
Опасность?..
Ему было что-то предложено. Оно было маленьким и едва ли походило на подношения, которые обычно приносили вожакам стай, но намерения у него должны были быть те же. Необычные ощущения, вторгшиеся в его голову, настораживали, но поверхностное спокойствие, овладевшее им, позволило ему пока не обращать на них внимания. Он поднял когтистую ладонь и потянулся к небольшому предмету, позволяя своей энергии охватить и расщепить его на осколки энергии, а затем втянуть частицы в себя.
Шоколад был поглощен.
Почему он такой несуразно маленький?
Но сознание уже переключилось на другую заботу. Рот красного незнакомца был другим. Он не был отягощен зазубренными зубами, а значит, позволял говорить. Почему между ними была такая разница? С таким простым ртом было бы намного удобнее говорить.
Как повторить маленькие зубы? Почему не скопировать? Что мешало?
Зубы уменьшились на небольшую, почти незаметную, величину.
Хотя говорить внятно по-прежнему не выходило.
Но конечностей по-прежнему двигались так, как ему желалось. Не зная, что хотел донести до собеседника, он зашевелил руками. Неловко поднял их. Опустил. Недовольно дернул хвостом. Указал пальцем на красного незнакомца. Замер. Убрал палец. Показал на себя. Досадливо рыкнул и снова сгорбился. Его снедали вопросы. Отчего возникло странное подобие знакомости, не принадлежащее ему и казавшееся чужим? Как его звали? Почему он так и не напал? Где пряталась стая? Что за волна спокойствия на него накатила? Но он не знал, как эти вопросы задать и какой из них предпочесть, да и голод все еще обжигал горло.