[indent]"...Таким образом, нижайше прошу принять отрока Лю Фэнга на обучение."
[indent]Вместе с нехитрыми дарами из далёкой подгорной области Рурьян в поместье князя Наньина прибыло письмецо. Кроме скучного описания даров и каких-то официальных отчётов, которые запрашивал кто-то из чиновников, к письмецу прилагалась записка, написанная витиеватым, но аккуратным почерком князя Рурьяна; записку же отдали лично в руки князю Цзин. В нём описывались невероятные достоинства одного из его дальних родственников (а, значит, и ещё более дальних родственников по линии императора самому князю Цзин): Лю Фэнг, так звали юношу, был невероятно хорош телом, овладел едва ли не всеми искусствами, что должно знать молодому аристократу, от музыки и танцев до единоборств, и был умом остр и языком ласков. Князь Рурьяна намеревался отправить родственника чиновником или офицером в императорский дворец, но была одна проблема: Лю Фэнг был дерзок, груб и совершенно не хотел ничего понимать в этикете. Точнее, понимать-то он всё понимал, но исключительно не принимал. Отчаявшийся князь едва ли не на коленях умолял Бэйюаня взяться за парня: Лю Фэнг был единственным юношей, достойным стать представителем княжества Рурьян в императорском дворце, ведь все остальные знатные персоны княжества были или женщинами, а фрейлин и наложниц во дворце и без того хватало, или мягкими изнеженными молодыми господами, негодными для дворцовой жизни. А характер Лю Фэнга, и без того не сладкий, испортило обучение на Цирконе, сделав из просто невоспитанного мальчишки совсем уж невыносимого дьяволёнка.
[indent]Только вот это всё было ложью от начала и до конца.
[indent]В эту ложь верил даже сам князь Рурьяна, ведь в его семье действительно была линия Лю, и действительно один из дальних молодых родственников проходил обучение на Цирконе. Правда, в процессе этого обучения этот племянник погиб, и его смерть принимал лично Либертас в хосписе Ордо Револютионис. Неудачно парень умер, ведь демиургу как раз было довольно скучно и как раз он вспоминал, как там поживают эоны и что у них с там с цивилизацией. Он предполагал, что их империи стали ещё более скучными, а в его поместье под горами Талур уже превратилось в какой-нибудь унылый храм или вроде того. Когда он под личиной Лю Фэнга прибыл на Лирею, в свою "семью", то даже и не смог понять, когда на Лирее всё стало настолько плохо.
Просто ужасно. Где дух изобретательства? Куда подевалось свободолюбие, жажда познаний и жажда свободы, в былые времена приведшая эонский народ на новую неизведанную планету и изменившую её под нужды эонов? Где развитие, в какое страшное болото превратилась Лирея?
[indent]В своей скуке, охватившей его едва ли не на второй день после прибытия "домой", он начал безобразничать. Вроде бы по мелочи, но князя Рурьяна это выводило из себя. Впрочем, не было ничего неожиданного: как смог понять Либертас из осторожных прощупываний сознаний слуг, Лю Фэнг и до отбытия на Циркон не был пай-мальчиком.
[indent]Вот и чудненько. Спустя пару недель после прибытия в Рурьян Либертас, теперь уже и полностью вжившийся в роль Лю Фэнга,  предстоял перед поместьем князя Наньина вместе с полной машиной различных даров, которые смогла отправить небогатая область Рурьян. Выглядел он не то, чтобы сильно аристократично: простые белые одежды из грубой ткани, красный широкий кушак, опоясывающий тонкую талию, волосы причёсаны кое-как и неаккуратно заплетены в длинную косу, ниспадающую ниже талии. Косметики на его лице и вовсе не было: ни пудры, ни подведённых глаз, ни даже украшений — неслыханная дерзость для аристократа. Ещё и сапоги грязные и пыльные, словно Лю Фэнг бежал за машиной пешком.
[indent]Зато на светлом лице лучится улыбка, дерзкая улыбка не нюхавшего пороху юноши, да голубые глаза, свойственные семье Лю и эонам из горных областей, окружены морщинками. Тоже несвойственная для аристократа наглость: аристократ должен быть сдержанным, а не скалить зубы почём зря.

[indent]Веселье началось уже сразу по прибытию. Князя аж покоробило унижение рурьянского князя и его дары; хоть лицом он владел отменно — всё ж-таки князь, а не третьесортный чиновничек, — но слова его были искренними. Фэнг едва ли не хихикнул от удовольствия. Кажется, эоны не были совсем уж безнадёжны, могли и сами подстегнуть своих же высокородных. Хотя вряд ли рурьянский князь сделал это намеренно — этот милый старичок просто физически не был способен кого-то обидеть.
[indent]Князь начал осматривать отрока, словно лошадь, разве что в зубы не заглянул. Но Фэнг и так их очень активно показывал — белые, ровные, с едва выделяющимися клыками. У оригинального Лю Фэнга зубы были на редкость паршивые, сказывалось скудное рурьянское питание в детстве, но разве ж не мог богатенький мальчик сделать себе хорошие зубы на Цирконе? Вот и Либертас так посчитал.
[indent]И в глаза смотрит. Фэнг тоже уставился в ответ — своими голубыми, как зимнее море, в чёрные, как глубины космоса. Шевельнулось глубоко в душе желание улететь поглубже в галактику да пожрать кого-то, кто сильнее и наглее; шевельнулось на мгновение и успокоилось. Бывает такое при взгляде на кого-то, кого подспудно считаешь сильнее себя; видимо, нутро почуяло, что на рожон лезть к князю можно, но лучше не надо.
[indent]После взаимных гляделок князь повёл отрока в сад, а отрок и рад глазеть. Да уж, различие с Рурьяном сразу бросалось в глаза: Наньин был богаче во много, много раз. Даже слуги были одеты богаче, чем аристократия Рурьяна. Они косились на наряд Лю Фэнга, словно он был не аристократом, хоть и захудалым провинциалом, но вовсе бродяжкой, которую князь решил пожалеть. В их взглядах так и читалось презрение и искреннее непонимание, почему этот грязнуля пылит по идеально вычищенным дорожкам — да от его вида даже гибискусы вянут! Правда, грозно смотреть и Лю Фэнг мог. Стоило лишь мысленно напомнить себе, что он существует уже миллионы лет, и что эти горделивые эонишки лишь пыль под его сапогами, и слуги стушевались под внезапным подспудным страхом неведомого.
[indent]Хоть какие-то плюсы от бытия демиургом были. Лю Фэнг довольно хихикнул в рукав.
[indent]Тем временем, князь привел отрока в павильон. Как и всё вокруг, о был шикарным и изысканным; Лю Фэнг даже немного оторопел, присаживаясь на изящную скамеечку, кажущуюся хрупкой в своей изящности. А уж сколько закусок к чаю! Разве что это всего лишь закуски, а Лю Фэнг изрядно оголодал, хоть и не должен был. Эх, сейчас бы курочки жареной или демиуржий хвост... А не вот эти канапешки. Хотя они вкусные. С довольным лицом отрок начал их жевать, тщательно обсмаковывая каждый кусочек. Когда ещё такие вкусности дадут?
[indent]Однако, к делу князь отнёсся серьёзно. Даже чай сам разлил, как заправская шуюй — ладно хоть с чансань не сравнил, аккуратно поддерживая рукав. Ни капли не пролил, хоть и духам в лице маленькой статуэтки не предложил. А князь-то и сам тот ещё озорник, отметил про себя Лю Фэнг. Каким же традициям он научит, если даже древнюю эонскую традицию разделения чая с духами не особо поддерживает?
[indent]Или просто торопится и не хочет растрачивать время на мелочи. В принципе, понимаемо.
[indent]Речь у князя была плавная, вежливая, но при этом без заискивающих ноток, как это было принято, например у женщин. Любо-дорого послушать. Известие о том, что князь был учителем аж императорского принца, вызвала в Лю Фэнге неопределённость. Уж не слишком ли важную шишку для развлечения он выбрал? Ай да и ладно. Уж небось не будет вызнавать князь наньинский, что за Лю Фэнг такой, слишком уж подробно.
[indent]А ещё князь сам же и свой нрав бунтарский признал, подтвердив мнение Лю Фэнга. Он и так в каких-то деталях показывал своё несогласие, а тут и словами подтвердил. Лю Фэнг удовлетворённо кивнул: нет, всё-таки он не ошибся с выбором. Демиургу свободы всяко будет интереснее с бунтарём, чем со старым заучкой.
[indent]— Шифу Цзин, — крайне вежливо обратился после речи демиург, — ваши речи разумнее всего, что я слышал на родине, и откликаются в моём сердце со всей присущей моему сердцу горячностью.
[indent]В принципе, это даже не было неправдой. Не то, чтобы за время пребывания в Рурьяне он успел наслушаться очень уж много речей.
[indent]— Быть учеником учителя самого принца — великая честь для меня, — юноша улыбнулся, даже немного оскалился: какой там принц, он и слыхом не слыхивал, но обычно принято монарших особ превозносить в любой из культур. — Если вы считаете достойным меня звания своего ученика, то ничего более я и желать не могу.
[indent]Не перегибает ли палку? Лю Фэнг не мог судить. Кажется, как-то так было принято разговаривать на Лирее как минимум в начале становления империй. Не слишком ли много устаревших слов? Может быть, стоит ввернуть хотя бы несколько фразочек цирконского рода? Да уж, о речи-то своей он и не подумал. Ну и ладно. Пусть Цзин думает, что Лю Фэнг просто книжек поначитался старых или у пра-дяди поднатаскался древнеэонского.
[indent]— Я готов к любым испытаниям шифу Цзина, — склонил он голову, скрыв озорные глаза под выпадающими из косы прядями. — Ради такой чести можно вытерпеть самый горячий огонь, самую ледяную воду и самые медные трубы.
[indent]Ладно, вот это точно было лишним.

О, князь захотел поговорить о сути свободы с самой Свободой? Лю Фэнг мысленно рассмеялся. Да уж, всё равно, что доказывать бабочке, что она монах.
— Свобода для меня заключается в выборе, Шифу. Передо мной стоял выбор, жить ли самостоятельно на холодном Цирконе или перенять мудрость моих старших товарищей, — он учтиво склонил голову, не переставая жевать. И как только умудрялся одновременно есть и чисто говорить? Будто бы два рта у него.
Несмотря на то, что князь выглядел молодо, по сравнению с Лю Фэнгом он был гораздо, гораздо старше. Лю Фэнгу на момент смерти было едва ли больше двадцати, а князю уже, наверное, и за все двести перевалило. Как минимум, что-то на это в нём намекало, хоть лжеэон и сам не мог понять, что.
— И я полностью согласен с вами, что свобода не отменяет ответственность, — демиург едва не ляпнул "и в этом я полностью солидарен со своим старшим братом", но, кажется, момент для таких известий был подходящий. То, что князь был из ордена хаоситов, одновременно и радовало, и самую малость напрягало. С братцем Энтропием Либертас был в отличных отношениях, и его орден покровительствовал ордену свободы, но всё-таки лучше к нему на глаза не попадаться. А то ведь обязательно поинтересуется, чего это Либертас такое лицо натянул, хотя и основное было вполне себе эонским. Было бы очень неловко.
— В этом моя свобода. Вместе с силой и знаниями я принимаю и ответственность. В этом моя свобода, мой бунт и моё противостояние.
Он мог бы развести длинную философскую телегу о природе свободы и о том, как её понимают люди; мог бы, но сейчас неподходящее место и время. Возможно, учитель станет ему достаточно близок, чтобы о чём-то подобном рассуждать как настоящее олицетворение свободы, а не как молодой эон, который что-то там где-то там наслушался и теперь выдаёт чужие мысли за свои.
А вот дальше речь была интересная. Семья, говорите? И что же эон понимает под семьёй? Тех, кто вливает в него ресурсы, неважно какие? Тех, кто беспрекословно ему подчиняется? Или тех, кто связан с ним душой и сердцем? Незаданный вопрос отпечатался на лице лжеэона.
— Семья... И что же мне должно сделать, чтобы Шифу признал меня своей семьёй? Я не алкаю каких-то специфических знаний или, упаси Император, семейных техник семьи Цзин. Я лишь хочу науки о том, как жить эту жизнь среди достойнейших — и как самому встать на тропу самосовершенствования. Как мне тогда стать вашей семьёй, Шифу?
Лицо ученика было до крайности серьёзным. Казалось, это вдруг превратилось в дело жизни и смерти для него. Конечно, это было странным... Но Либертас вдруг подумал, что будь он настоящим Лю Фэнгом, он именно так бы и бунтовал против дяди. Подобному пару тысяч лет давали название — алькорская забастовка, когда в разных точках Алькора все работы вдруг начали выполняться чётко по правилам, из-за чего жизнь элит до крайности замедлилась. Конечно же, это было изобретение Либертаса, и конечно же, он и здесь вот так чуточку побунтует, живя в чужом особняке по всем правилам, даже дурацким.

Услышать от князя про популярность у девушек. Пф. Будто бы Либертаса могли интересовать обычные человеческие девчонки... Но Лю Фэнга могли, и поэтому пришлось натянуть мечтательную улыбку. Дааа, деееевушки, эти простые, милые девушки... Скучные. Только бы не думать, что простые люди могут быть скучными.
Нет, конечно, Либертас не испытывал никакого презрения к простым людям — в конце концов, только ради них и жил, ради них и боролся и буквально был олицетворением людских чаяний о свободе. Но чтобы мечтать о них в романтическом плане? Не, это было слишком скучно для пламенной души бога свободы, простыми парнями и девушками он уже успел насладиться. Зато простому аристократичному парнишке определённо точно могли быть нужны простые аристократические девушки. Либертас взял на заметку, что, возможно, стоило бы завести интрижку для отвода глаз. Может быть, даже замутить с какой-нибудь служанкой? Вроде бы это аристократичное поведение, да? Или было аристократичным пару тысяч лет назад... Отец его знает, как там сейчас принято.
Надо быть осторожным. Ведь, судя по очень сдержанной, но всё-таки выразительной — для божественных глаз, разумеется, — мимике князь не слишком-то доверял пареньку. Это заставляло задуматься. Неужели современная лирейская политика превратилась в ещё большие змеиные игрища, чем она была когда-то давно? Неужели был повод подозревать в чём-то даже таких придурков, как Либертас? Это... Неприятно. Либертас всё-таки в первую очередь хотел повеселиться при изучении современной эонийской политической культуры, а не сдохнуть в очередной раз, но от скуки.
Тем временем, князь устроил мини-экскурсию, провожая новоявленного ученика к месту его жилья. Фэнг только и успевал глазеть по сторонам. Красиво же здесь. Он бы с удовольствием бы тут жил, если бы не такое количество кошек. Серьёзно, у князя вообще всё хорошо в личной жизни? Одна из кошек, пухлявый белый котик с красивыми голубыми глазками, потёрлась о ногу бога и дружелюбно мяукнула. Демиург сначала даже как-то растерялся — обычно он имел дело с живностью побольше да поопаснее, а тут кот размером с его ступню. Он взял кота на руки — а тот вроде даже и не был против, — и, поглаживая, рассеянно прислушался к князю. Что там было?..
— Завтрак, тренировки, свободное время. Я понял!
А после предложения князя освежиться он смущённо оглядел себя. А и правда... Какой же он пыльный и противный был по сравнению с учителем. Ему было не то, чтобы сильно стыдно, но всё-таки немножечко стыдно. Извинившись и поклонившись, Лю Фэнг умчался приводить себя в порядок. Котика пришлось оставить с князем, и котик был этим сильно недоволен, хоть и всё равно с комфортом обатонился на княжьих коленках.
На приведение себя в порядок ушло минут десять, заставлять князя ждать он не хотел. Вышел из своего нового жилища он куда более опрятным: пыльные одежды заменил простой чёрный ханьфу несколько укороченный для удобства, добротный, но не вычурный, пара крепких и мягких сапог. Разве что волосы Лю Фэнг хоть и причесал, но они всё ещё были уложены в растрёпанную косу. На самом деле, Либертас понятия не имел, как уложить эти волосы так, чтобы они выглядели прилично. Да, у его основной женской ипостаси тоже обычно были длинные волосы, но они были куда послушнее и мягче, а вот эти... Как солома. Оригинальный Лю Фэнг, кажется, не слишком заботился о причёске и ходил в основном с распущенными волосами, а вот подменному Лю Фэнгу так ходить уже было неудобно. В пучок такая копна нормально не собиралась, так что пришлось как-то заплестись, как смог. Ну и ладно, не волосы красят человека, а поступки.
Выходя, Лю Фэнг заметил одинокую фигурку где-то вдали; но не успел рассмотреть, ведь она ушла так быстро и стремительно. Судя по платью и небольшому росту, это была или девушка, или ребёнок. Ещё один ученик? Да, с другими учениками определённо точно стоит познакомиться.
— Простите за ожидание, шифу, — он поклонился, извиняясь, и снова очень нескромно уставился в княжеское лицо. — Позвольте же узнать, а как вы будете меня тренировать? Я уже способен постоять за себя, а магия мне и вовсе не интересна. Я думал, вы будете учить меня послушанию и этикету, как дядюшка и хотел...
Хотя посмотреть на князя в бою было бы интересно. Что вообще умеет нынешняя лирейская аристократия? Стали ли они боровами, полагающимися на армию, или умеют и за себя постоять? Очень хотелось бы это проверить. Тем более, что-то от князя всё-таки исходило, и Либертас очень хотел попробовать это что-то на зуб.

[indent]Во-волосы?! Князь решил сам, своими руками причесать Лю Фэнга? Он до того растерялся, что просидел всю причёсочную экзекуцию, не шевелясь, как если бы князь танцевал с клинком у его горла. Он даже дышать стал мелко и поверхностно, едва ли не задыхаясь.
[indent]Либертас не очень любил, когда к его волосам кто-то прикасался. Не то, чтобы это было чем-то особенным, это же просто волосы, и своей волей он может их сделать, какими угодно. Но всё-таки было в этом что-то интимное. Ви любил перебирать волосы Либертасу, особенно когда тот восстанавливался после очередной смерти. Любил ухаживать за его волосами, когда они даже не нуждались в этом.
[indent]От прикосновений князя нахлынули воспоминания, и сердце болезненно сжалось. А ведь они не виделись уже долго, слишком долго, чтобы можно было лелеять надежду о новой встрече. Да, его орден продолжал функционировать, но никто из подчинённых демиурга власти не знал, где их властитель. А ведь когда-то он пенял Либертасу, что тот прячется в галактике и его с каждой смертью всё труднее найти...
[indent]Заколка заземлила его, заставила открыть глаза и снова вдохнуть лирейский воздух полной грудью. Весна разогнала в нём застывшую от тоски кровь; нежный ветер принёс на колени демиургу лепесток лавандового цветка. Он взял этот лепесток и поднёс к лицу; он пах покоем, умиротворением и светлой грустью. Он легко улыбнулся, словно вспоминая о чём-то.
[indent]Голос князя заставил вспомнить, что он всё-таки не в своём саду, не в своём месте и не со своим лицом, и улыбка сразу же сменилась учтиво-серьёзным выражением. Лю Фэнг прочистил горло, прикрываясь кулаком. Да он же едва ли не половину княжеской речи пропустил, пока замечтался! А вот князь сам виноват, должен был знать, что прикосновения к волосам могут ввергнуть незрелых юношей в мечтательное состояние. Юноша, скрывая смущение, заметался глазами, пытаясь во что-то уставиться, и опёрся взглядом о лавандовый лепесток, всё ещё покоившийся в его руках.
[indent]— Неожиданный вопрос, Шифу. Но из оружия мне ближе всего клинки, а из магии — магия пространства. Хотите, продемонстрирую?
[indent]Кровь вскипела от желания похвалиться перед князем. О, да, Либертас был ещё тем выпендрёжником. И пусть он не мог сейчас похвалиться своим клинком, похожим на работу вестаровских оружейников, всё-таки эоны не умеют при помощи жеста и слова вытаскивать клинки из своей груди, но вот попрыгать в пространстве — почему бы и нет?
[indent]Голубое пламя, едва видное на неверном утреннем свету, охватило тело ученика, а на его лице расцвела дерзкая улыбка, присущая только бахвалящейся молодости. Он сложил руки в незамысловатый жест: ладонь лежит на ладони, а указательные пальцы касаются больших, составляя из рук не то птицу, не то знак бесконечности. Послышался тик секундной стрелки, хоть и часов в их беседке и вовсе не было, и тотчас в пространстве образовалось множество проколов. Обычный человек и не заметил бы, но вот князь Цзин не мог не увидеть, как изменились магические потоки вокруг него. Они входили и выходили совсем не из тех мест, из каких должны были; в пространстве начали образовываться маленькие водовороты — манавороты?
[indent]Фэнг сунул руку в один из таких, проверяя, работает ли магия так, как должно. Да, магия работала: рука вышла из водоворота где-то за князем и помахала отроку. Тогда он и сам встал и начал нырять в эти манавороты, как заправский пловец. Его перемещения были мгновенными: мгновение — и он уже на другой стороне беседки, или висит над князем, или и вовсе подлетает в небо над беседкой, хохоча. Прыжок, прыжок, еще несколько — и Лю Фэнг набрал столько инерционной энергии, что взлетел высоко в небо.
[indent]Окружённый в ясном небе золотыми лучами, он сиял. Золотом засияла заколка-феникс, словно загорелась солнечным пламенем. Оскал и широко раскрытые глаза готовы были превратиться в счастливый хохот, ведь больше, чем жить, Либертас любил только летать.
[indent]Но его полёт был недолог. Инерция повела его к земле; Лю Фэнг нырнул в прокол в пространстве и завис в беседке с князем перед его лицом, вниз головой. Конечно же, все труды князя пошли прахом, и юноша опять был растрёпан; зато его лицо лучилось необъяснимым счастьем.
[indent]— Мои учителя говорили, что я очень талантлив в умении прокалывать место, шифу Цзин, — немного запыхавшись, сообщил он учителю.